Со смертью Веры осложнились и личные взаимоотношения между Василием и Мариной. Не мог же он уйти опять к Марине, оставив одного подростка, а приводить Марину к себе в качестве жены тоже было кощунственно из-за того же Арсения. Да и приличия требовали выдержать какой-то траурный период. Любовь урывками продолжилась, как будто сам господь был против их воссоединения. Встречаться им всё равно было необходимо по делам бизнеса, чаще всего это было днём, когда Арсений был в школе, и тогда они пытались совместить приятное с полезным, что иногда приводило к курьёзам. Однажды они так увлеклись решением некоторых наиболее приятных «производственных вопросов», что чуть не затопили соседей снизу. Оторвавшись, наконец, от сладостных объятий своей «сотрудницы» и спустившись после восхитительных ощущений очередного экстаза на землю, Василий вышел в коридор и ахнул – в квартире был настоящий потоп. Оказалось, что сливной шланг работавшей стиральной машины выскочил из ванной, и вся отработанная вода лилась беспрепятственно на пол, причём это, видимо, продолжалось весьма долго, ибо вода, залив полностью пол в ванной, перелилась через бортик и затапливала уже прихожую. Пришлось срочно, в чём мать родила, собирать с пола воду, за коим занятием их чуть было не застал Арсений, вернувшийся со школы несколько раньше обычного.
Василий решил осторожно, постепенно вводить Марину в их дом. Приготовив вкусный обед, он приглашал на него Марину в надежде, что частое общение за столом сблизит его возлюбленную с его сыном, тем более что они уже были хорошо знакомы и довольно дружно проводили время на теплоходе в круизе по Онежскому озеру. И тут вдруг выяснилось, что главное препятствие было не в Арсении, а в самой Марине. Привыкнув, видимо, что в «прежней жизни» ей все подчинялись, в том числе и бывший супруг, которым она вертела, как хотела, она и здесь решила верховодить. В принципе, если это касалось каких-то хозяйственных, так сказать женских вопросов, Василий был не против. Но она лезла буквально во всё, диктуя свои взгляды и вкусы, абсолютно не считаясь с мнением Василия и Арсения. Это раздражало, а порой и злило Василия, привыкшего всё, за что он брался, делать самостоятельно. Добро бы эти её советы были компетентны, но иногда она высказывала явную чушь и отстаивала её с пеной у рта. В эти моменты Василий говорил ей:
- Послушай, дорогая, я же не подсказываю тебе, как шить, вязать или печь пироги, в чём я совершенно не разбираюсь, почему же ты учишь меня, как вешать полку, ремонтировать электроприбор или сантехнику?
Поначалу эти размолвки были редки и кратковременны. Эх, если бы тогда обратить Василию на них внимание!

Напротив, дела в бизнесе шли успешно. Василий, наученный горьким опытом, переоформил малое предприятие в товарищество с ограниченной ответственностью, учредителями которого числились только он и Марина. Сам Василий взвалил на себя все заботы по составлению договоров, смет и процентовок, руководству производственным процессом, снабжением, планированием. Марина занималась всем многообразием бухгалтерской деятельности. Все остальные сотрудники были наёмные и оформлялись договорами подряда. И так как Василий со всеми всегда был честен, в том числе и с рабочими, отбоя от желающих работать в его товариществе не было.

В конце 1994 года Василий тяжело заболел. Постоянное мотание по строящимся объектам привело к тому, что его где-то просквозило. Была самая горячая пора на работе, заменить его в этот период было некем, и Василий надеялся на ногах перенести недомогание, что довольно часто ему удавалось раньше. Но на этот раз заурядная простуда переросла в тяжёлую форму бронхита, и Василий слёг. Не помогали ни известные народные рецепты от молока с мёдом до эвкалипта, ни многочисленные лекарства, прописываемые участковым врачом. Чудовищный кашель сменялся приступами удушья, причём такими сильными, что Василий мог дышать, только согнувшись и опершись руками о стол, да и то с огромным трудом. Облегчение приносила только таблетка теофедрина, да и то ненадолго – часа на два, максимум три. Врач неоднократно предлагала направить его в специализированную и, как она говорила, очень хорошую больницу, но Василий всю жизнь подспудно боялся врачей, из-за чего был очень редким гостем в своей поликлинике, а тем паче больниц. Но прогресса в лечении не только не наблюдалось, но наоборот – состояние его неумолимо ухудшалось, и он вынужден был согласиться на госпитализацию.

Больница, в самом деле, оказалась очень даже неплохая. Располагалась она на берегу Москвы-реки под Звенигородом в прекрасном хвойном бору. Место было явно позитивное – сама аура и целебный воздух способствовали выздоровлению больных. Василий попал сюда зимой, но и в это время года природа здесь была сказочно красива. Опушённые искрящемся на солнце снегом, как невесты-весталки в целомудренных фатах, изящные ели и стройные сосны колоритно заполнили многочисленные холмы и взгорки, величаво покачивали на лёгком ветерке свои фигурки, как бы приветствуя и умиротворяя прогуливающихся обитателей больницы, ласково шепча и поскрипывая: всё будет хорошо. Под крутым обрывом дремала закованная в лёд Москва-река, а дальше, насколько хватало глаз, – заснеженные поля и вновь леса. Девственная чистота белого снега, покрывшего всё вокруг, ласкала взгляд и создавала ощущение непоколебимого покоя и воли. Дышалось удивительно легко. Казалось, вот сейчас оттолкнёшься и полетишь над этой, притягивающей к себе своей первозданностью и чарующей непорочностью равниной и приземлишься в мягкую и нежную, как пух, природную перину... Кто-то осторожно тронул его за плечо.
- Будьте осторожнее, Вы стоите на самом краю обрыва, – обратился к нему какой-то пожилой мужчина. – Неделю назад на этом самом месте женщина сорвалась и сломала ногу. Врач сказал: хорошо, что только ногу...
Василий, улыбнувшись, поблагодарил и пошёл к своему корпусу.

Василия поместили в большую палату, насчитывавшую девять коек, на пятом этаже. В тот же день вечером после ужина с ним случился очередной приступ удушья. Увидев это, дежурная медсестра, сделала ему укол в вену эуфиллина. Разумеется, никто не проверял аллергическую реакцию его организма на различные медикаменты, а вот как раз на эуфиллин она оказалась самой неблагоприятной. Сразу же после укола, Василий испытал сильнейшую асфиксию и, потеряв сознанье, рухнул на пол. Правда, обморок его был недолгим, и пока ещё крепкий организм сам преодолел аллергический криз, но переполох поднялся невообразимый. Очнувшись, он принял свою палочку-выручалочку – теофедрин, и смерть отступила.
- Э, голубчик, до чего Вы себя довели, - скажет ему завтра заведующая отделением, - к нам в таком состоянии не приезжают. Мы не реанимация. У нас в основном профилактируются и лечатся хроники. – Именно так она сказала, слово в слово.
Ну а пока Василия уложили в койку.
- Потерпи до завтра, миленький, - сказала сестричка, годившаяся ему в дочки, (вообще Василий заметил, что почему-то весь медперсонал обращается к больным на «ты»), - завтра придёт Иван Иванович, назначит тебе курс лечения, и мы быстро тебя приведём в божеский вид. А пока постарайся заснуть и дожить до утра, - засмеялась она своей шутке, показавшейся ей, видимо, остроумной.
Василий был не против. Он и сам ужасно хотел спать – предыдущую ночь он почти всю не сомкнул глаз, а нынешний день выдался тяжёлый, насыщенный событиями: неимоверно тяжёлая для него поездка сначала на метро с пересадкой, потом в электричке и, наконец, в автобусе от платформы до больницы. Морозный воздух вовсе не способствовал улучшению его состояния. А потом изматывающая процедура поступления в клан больных: надо было сначала сдать кровь на анализ, сделать рентген грудной клетки и электрокардиограмму, отсидеть длинную очередь к дежурному врачу, регистрировавшему вручную персональные данные вновь поступивших больных и распределявшему их по палатам. Можно представить себе, каково это было тяжело больному человеку, приехавшему в больнице в восемь часов утра и добравшемуся впервые до своей койки только в два часа дня!
Он и уснул, но, увы, ненадолго. Часа через два он проснулся от какого-то странного ритмичного грохота, сопровождаемого свистом. Было ощущение, что в закрытом пространстве кантуют огромный металлический контейнер, набитый камнями, которые при каждом переворота контейнера перекатываются в нём. Василий в испуге открыл глаза и тут же обнаружил причину шума. Просто храпел его сосед по палате – солидный мужчина порядка ста пятидесяти килограммов живого веса с животом беременной женщины, которая вот-вот должна была родить. Василий попытался защититься от этих не очень мелодичных звуков, надев наушники и включив плеер, но это не помогло – музыка соседа перекрывала любую другую музыку. «Интересно, почему больше никто не реагирует на этот концерт? – подумал Василий, - привыкли что ли или спят не так чутко, как я»... Промучившись какое-то время и поняв, что так он не заснёт, Василий вышел в фойе перед палатами и продремал в кресле до утра.
А утром пришёл доктор Иван Иваныч, о котором в палате говорили, что он очень хороший и перспективный врач, и не берёт денежных подношений, так как пару лет назад кто-то куда-то что-то про него написал, и его чуть не уволили, но оставили, объявив, однако, выговор. Вот с тех пор он деньгами и не берёт – заключил информатор.
Иван Иваныч, тщательно осмотрев и внимательно послушав Василия, первым делом перевёл его в другую палату. Палата оказалась двухместная и, что самое главное, Василию исключительно повезло с соседом. Во-первых, он очень редко и не очень сильно храпел. Во-вторых, он заботился о Василии, как о своём родственнике, помогая ему во всём, что, безусловно, ускорило его выздоровление. В-третьих, там был отдельный туалет, что избавляло от необходимости ходить в общий, в котором всегда было так накурено – хоть топор вешай (это в пульмонологической больнице!), и Василию в его состоянии пользоваться этим туалетом было невыносимо тяжело.
Медсестра, делавшая Василию укол в первый день, оказалась права. Курс, назначенный Иван Иванычем, зело быстро принёс свои плоды. Ежедневные капельницы, регулярные уколы утром и вечером, пригоршни различных таблеток сделали своё дело - уже через неделю Василий встал с постели и самостоятельно ходил на процедуры, а через две недели гулял по окружавшему больницу лесу. Марина с Арсением, навестившие Василия на второй недели его пребывания в больнице, были приятно удивлены метаморфозой, происшедшей с ним.
- Ну, ты прямо ожил, - улыбаясь, говорила Марина, потчуя его домашней пищей и радуясь его аппетиту (дома в последнее время он почти ничего не ел), - твой доктор просто волшебник какой-то. А ты не хотел ехать...

А вскоре Василий понял причину особого отношения к нему Иван Иваныча. Нет, Иван Иваныч вообще относился к своим обязанностям очень добросовестно. Но к Василию проявлял особую заботу и участие, даже после того, как Василий почувствовал себя значительно лучше. «Надо же, какой необыкновенно внимательный доктор!» - думал Василий.
Всё оказалось значительно проще. В карточке с официальными сведениями, заполняющейся при поступлении больного в клинику, было записано, что Василий работает генеральным директором ТОО, занимающегося монтажом различного вида электрического и электронного оборудования. Естественно, это прочёл Иван Иваныч и, пригласив Василия к себе в кабинет, завёл разговор о том, что он вот уже несколько лет строит недалеко от больницы дачу, и что сам дом уже построен, но что он высосал из него все деньги, а нужно сделать внутреннюю электропроводку, а оборудование и материалы сейчас стоят дорого, да здесь ничего и не достанешь, и т.д., и т.п., и пр. Василий всё сразу понял. Ну, разве мог он отказать своему, по сути, спасителю в помощи?
Через несколько дней, как только Василий стал свободно, не задыхаясь, передвигаться на улице, они с Иван Иванычем пошли к нему на строящуюся дачу. Дача оказалась двухэтажная с мансардой кирпичная внушительных размеров. «Да, такая может высосать немало средств, - подумал Василий. – Можно было бы построить и поскромнее».
Они облазили весь дом, составили схему размещения установочной аппаратуры, по которой Василий позже высчитал мощность входного автомата, счётчика и сечение и длину провода, и всё это, к вящему удовольствию эскулапа, обещал ему поставить по окончании лечения.
- Моя жена, - решил воспользоваться благоприятным моментом и Василий, представив ему на всякий случай Марину как жену, - давно страдает застарелой формой хронического бронхита. Можно я привезу её к Вам на лечение?
- Конечно, привози, - оживился Иван Иваныч, - пусть только направление из поликлиники возьмёт, а всё остальное я тут обеспечу.
Фактически так и получилось. Когда спустя пару месяцев после своего выздоровления Василий привёз обещанные материалы и Марину, их встречал сам Иван Иваныч, провёл Марину на обязательный при поступлении рентген без очереди и поспособствовал её быстрейшему оформлению. Убедившись, что больная в надёжных руках, Василий с лёгким сердцем уехал домой.
Василий потом не раз благодарил Провидение за то, что заставило его познакомиться с этой больницей. Сам-то он попал в неё ещё только раз - аккурат через тринадцать лет, а вот Марина «профилактировалась» в ней неоднократно. Особенно хорошо здесь было летом. Василий с Арсением приезжали к ней каждую неделю, отпрашивали её у Ивана Иваныча, втроём шли на берег Москвы-реки, жарили шашлыки, купались, загорали... Что твой курорт!

Лечащий врач, констатировавший у обоих больных бронхиальную астму, рекомендовал им закрепить лечение в санатории и желательно на берегу моря.
- А что, мы давно с тобой не отдыхали, - сказал Василий, - давай устроим себе двухнедельный отпуск где-нибудь за границей. Арсений уже достаточно взрослый (ему через месяц должно было исполниться семнадцать лет), и он вполне две недельки обойдётся без нас.
Вестимо, Марина возражать не стала, и, перебрав множество вариантов, они остановили свой выбор на Средиземном побережье Испании. Но сначала надо было получить загранпаспорта, а эта процедура оказалась длительной и трудоёмкой.
Сначала они целый день, придя к открытию ОВИРа и уйдя только перед его закрытием, отстояли в очереди, чтобы только получить соответствующие бланки и инструкции, как их заполнять. Потом на следующий день столько же отстояли, чтобы сдать заполненные бланки, квитанции об оплате госпошлины и открытки, уведомляющие претендентов о том, что паспорт готов. Тут им к счастью повезло – бланки приняли с первого раза. (Немало было и таких, которые что-то заполняли неправильно, и им приходилось приходить ещё раз). Потом целый месяц ждали, когда придёт это уведомление. И, наконец, опять отстоять полдня, чтобы получить непосредственно сами паспорта.

Но вот всё готово. Выбрана турфирма. Заключён с ней контракт. Путёвки и авиабилеты на руках. И, наконец, они в аэропорту.
И Марина, и Василий летели за границу в первый раз. Событие, безусловно, хоть и радостное, но волнительное. Таможенный досмотр. В то время можно было вывозить из страны одному человеку без декларации не более пятисот долларов США. Но, конечно, и тот и другой в тайне друг от друга прихватили с собой ещё по одной сто долларовой купюре (сюрприз!). Василий спрятал её за подкладку сумки видеокамеры, а Марина... Известно куда прячут деньги женщины. И, понятно, оба волновались, проходя таможенный контроль. До чего смешно читать сегодня про это! Конечно, лишнюю валюту у них никто не обнаружил, и радостные путешественники направились в зал ожидания вылета. Тут только Василий в ужасе заметил, что сумки-то с видеокамерой, паспортами и деньгами у них нет – в суматохе они её оставили на том самом досмотре. Он бегом бросился назад и увидел свою сумку в руках офицера-пограничника. Ноги у Василия задрожали – неужели обнаружил контрабанду?!
- Внимательнее надо быть, - отчитал офицер нерадивого туриста, протягивая ему сумку.
- Спасибо большое, - промямлил Василий и, схватив сумку, помчался к Марине.
Времени до отлёта оставалось ещё много, и Марина решила выпить чашечку кофе, а Василий не преминул зайти в бьюти-фри, чтобы купить на всякий случай бутылочку хорошей водки без пошлинных надбавок – кто его знает, сколько она стоит там у них, за границей.
В самолёте им не повезло: места оказались в хвосте лайнера, как раз там, где места для курения и где постоянно кто-то дымил. При их астме – лучше не придумаешь! Конечно, у Василия даже мысли не возникло, что можно попросить стюардессу, чтобы их пересадили – и неопытность и природная стеснительность сыграли злую шутку. Спасал только кондиционер, струи которого приходилось направлять прямо в лицо. Но зато, как говорил Жванецкий, опыт есть. Теперь при регистрации билетов Василий неизменно присовокуплял: «No smoking, please».

Испания их встретила синим небом, ярким солнцем и жарой. В Москве, когда они вылетали, было градусов восемнадцать, а тут все тридцать. Хорошо автобус оказался комфортабельный с кондиционером, иначе небольшую экскурсию по Барселоне и поездку потом (неблизкую) до гостиницы в Коста Браво было бы выдержать нелегко.
Неудивительно, что, едва разместившись в номере и распаковав чемодан, Марина с Василием переоделись и отправились знакомиться с морем, которое плескалось почти под самыми окнами.
Честно говоря, Василий относился к морю весьма индифферентно. Был он на нём два раза, очень давно – в Крыму и на Кавказе, и особых восторгов от этого его память не зафиксировала. Скорее вспоминались встречи с различными людьми, особенно девушками, крымские чебуреки, цветущие магнолии и, хоть и не совсем спелый, но очень вкусный инжир, за которым они с приятелем лазали в горы. Гораздо большее удовольствие ему доставляло плыть на байдарке по весело журчащей реке где-нибудь в средней полосе России, наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь движением воды, стрёкотом кузнечиков да жалобным криком парящего в выси коршуна, и вдыхать пьянящий воздушный коктейль, содержащий запах речной травы и аромат луговых цветов и нагретых стволов сосен. А потом, наевшись вкуснейших макарон с тушёнкой, приготовленных на костре, и напившись чайку с дымком, сидеть до поздней ночи у тлеющего костра и, глядя на затейливо переливающуюся цветоигру затухающих углей и слушая загадочно-сказочные крики ночных птиц, думать о чём-то очень радостном и хорошем.
Он и сюда-то полетел по сути дела из-за Марины, которая морем бредила (имя-то, видать, недаром!), да ещё и из-за их так не вовремя возникшей болезни. Ну и вообще – интересно было побывать в другой стране с богатейшей историей и культурой, побывать в знаменитых музеях Дали и Пикассо. Об этом в советское время можно было только мечтать. Несбыточно.
Здешнее же море Василия обворожило. Невероятно красивое из окна гостиницы – величавое, бескрайнее, спокойное с многочисленными разноцветными парусами яхт и яхточек, с дымящем на горизонте солидным белоснежным лайнером. Оно манило к себе прохладой и являло собой исполинский водный оазис в этой цивилизованной пустыне палящего солнца и зноя, и от того, наверное, было ещё прекраснее.
Василий разулся, наступил на песок и... подскочил от неожиданности. Создалось ощущение, что он наступил на раскалённую сковороду. С криком «Бежим скорее!», похожим на клич индейца, атакующего конкистадоров, он опрометью бросился к морю, стараясь как можно кратковременнее наступать на нагретый песок. Вскоре в море к нему присоединилась Марина.
- Как ты дошла? – удивился Василий.
- Я дошла в шлёпанцах и сняла их у самого моря, - улыбнулась она, а вот как ты пойдёшь обратно?
- А ты мне принесёшь мои, - нашёлся он, удивляясь, что не сообразил сделать так же.
Надо сказать, море не очень-то освежало – оно было тёплое, особенно здесь, около берега.
- Поплыли подальше, не боишься? – осторожно предложил Василий, - там наверняка прохладнее, да и никто не мельтешит, как здесь.
Марина не возражала, и, убедившись, что она хорошо плавает, Василий успокоился. Они отплыли метров на сто, и здесь было действительно комфортнее. Пловцов не было, звонкий смех и крики – непременный атрибут купающихся, резавший уши Василию, здесь были слышны значительно слабее, море спокойнее и приятнее. Вода, нагретая солнцем в верхних слоях, в глубине была достаточно прохладная, и Василий несколько раз нырнул поглубже, чтобы освежиться. А ещё было очень приятно лежать на спине, почти не двигая конечностями и ни о чём не думать. Или нет, вернее думать, но очень умиротворённо и плавно и о чём-нибудь хорошем, красивом, приятном. Например, о том, что впереди целых две недели интересного, наверняка незабываемого отдыха, и он ещё сможет много раз вот так лежать на нежной водной груди этого ласкового тёплого моря и любоваться на красивый новый отель в виде корабля, в котором они остановились, отыскивая свои окна на третьем этаже и представляя, как после купания они с Мариной сядут в прохладном номере с прекрасно работающим кондиционером, отварят креветки, которых в местном магазине «Максим» великое множество самых разных сортов и размеров и по самой разной цене, и будут их лузгать как семечки, запивая прохладным красным сухим вином.
Когда в первый раз приезжаешь в незнакомое место, всё интересно, всё хочется схватить, везде успеть, впитать в себя как можно больше. Тем более в такой интересной провинции Испании, как Каталония. Тем более, когда ты ещё достаточно молод, здоров и полон сил. Кстати о здоровье. У моря, да ещё в таком климате, как в Испании, больным, кажется, быть не возможно. Накануне поездки Василий ухитрился простудиться (в августе в Москве это не мудрено), и его мучил изрядный насморк. Но стоило ему оказаться в Испании – всё как рукой сняло.
Экскурсий было много, и все весьма интересны. Особенно – в театр-музей Сальвадора Дали. Василий с Мариной облазили его весь снизу доверху, снимая всё подряд на видеокамеру, без каких-либо экскурсоводов, эвфуизм которых раздражал и не давал сосредоточиться на сути увиденного, проникнуться идеями маэстро, насладиться красотой их исполнения, по-своему взглянуть на его творчество. Поражало не только мастерство художника, но и его анимизм, превращавший обыденные вещи в фантасмагории. Василий, конечно, и раньше видел репродукции картин Дали, но здесь было что-то невероятное. Складывалось впечатление, что, переступив порог музея, оказываешься в каком-то ирреальном фантастическом мире, сразу же попадая под влияние мировоззрения и темперамента автора, которые здесь представлены во всей полноте. И ещё очень долго находишься под впечатлением его скандального очарования.
Чрезвычайно интересна была и поездка в Андорру, о которой Василий только знал, что это карликовое государство, расположенное в Пиренеях между Францией и Испанией и что население её равно населению одного микрорайона в Ясеневе. Это население живёт исключительно за счёт доходов от туризма да выращивания табака и производства из него сигар и, оказывается, живёт очень неплохо. Восхитительная природа, чистейший воздух, прекрасный здоровый климат, но большинство «краткосрочных» туристов туда привлекали беспошлинные товары из Франции и Испании. Эта поездка Василию напоминала экскурсионные туры в Москву из какой-нибудь Калуги или Коломны по маршруту ГУМ, ЦУМ и все продовольственные магазины по пути в конце семидесятых и начале восьмидесятых годов. Точно так же их комфортабельный двухэтажный автобус возвращался из Андорры набитый всевозможными коробками и пакетами. Василий с Мариной тоже не устояли перед соблазном приобрести хорошие товары «по дешёвке» в центральном и, скорее всего, единственном, супермаркете, тем более что автобус остановился как раз около него, что было, видимо, запрограммировано, и туристам «на разграбление» его было дадено несколько часов. Отличные духи для Марины, несколько бутылок лучшего французского коньяка, прекрасные местные сигары – всё это в качестве «сувениров» было ими приобретено.
И различные экскурсии по Каталонии: и старинные церкви Сан-Пабло дель Кампо и Санта-Мария дель Мар, и вечно строящийся собор Саграда Фамилия знаменитого А. Гауди с его готической помпезностью, и вечернее шоу в старинном замке со средневековым рыцарским поединком и всеми атрибутами, соответствующими тому времени вплоть до трапезы голыми руками без столовых приборов, состоящей из разного вида жареного на открытом огне мяса и хлеба грубого помола; и аква- и зоопарки; и винные погребки; и т.д., и т.п.
А как прекрасно было побродить по Барселоне одним, опять же без всяких экскурсоводов, просто пойти туда, куда захочется по тесным улочкам старого города, как бы перенесясь на несколько сот лет назад, любуясь оригинальной эклектической архитектурой, зайти в музей Пабло Пикассо с его бесподобными неожиданными, несколько даже шокирующими рисунками последнего периода творчества мэтра, прекрасно иллюстрирующими, что и в престарелом возрасте он не утратил тяги к женщинам, и выйти всё-таки всё равно к центральному бульвару Рамбле нового города с его живыми маскарадными скульптурами и бойкой торговлей пивом, цветами и канарейками.
Лишь от одной экскурсии они сразу же категорически отказались – от корриды. И Марина, и Василий не понимали этого популярного среди аборигенов вида развлечения, в котором взрослые и на вид нормальные мужчины принародно медленно убивают бедное животное, бессмысленно рискуя собственным здоровьем, а то и жизнью.

Несколько лет подряд пока позволяли семейные финансы Василий с Мариной отправлялись за границу. И каждая поездка была по-своему интересна и незабываема. И Мальта с её самобытной культурой, с её гостеприимным, доброжелательным, невероятно доверчивым вплоть до наивности народом (многие магазины расположены между двумя улицами так что, войдя в торговую точку с одной улицы, можно выйти из него на другую. Магазины, естественно, самообслуживания. На весь магазин – один продавец, сидящий у кассы, и ни одного (!) охранника), с её удивительно чистым морем – у Василия во время купания в море оборвалась цепочка, выяснилось это только на берегу. Вернувшись в воду, он вскоре обнаружил пропажу – цепочка лежала на дне на глубине около трёх метров, и была прекрасно видна.
И Канары – путешественники там отдыхали во второй половине ноября. Уезжали из Москвы в зимней одежде, меховых шапках и сапогах, а на островах весь отпуск загорали и купались в океане и наслаждались красотой и ароматом повсюду пышно цветущих растений...

Но грянул 1998 год. Самым популярным стало мало кому доселе известное слово «дефолт». Всё резко изменилось. Заказчики оказались неплатежеспособные и прекратили перечислять деньги за выполненные работы. Зарплату стало платить нечем, и все работники ТОО «Игрек», ясное дело, уволились, чтобы искать другой заработок. Говоря словами О’Генри, трест лопнул. Наступили тяжёлые дни. В кризис рушатся все не очень прочные компании, не имеющие достаточно надёжный фундамент, а в современной России правильнее будет сказать – крышу. Блатные компании, образованные на деньги бывшей КПСС или ВЛКСМ или награбленные путём различных махинаций с приватизацией, финансовыми пирамидами, земельными участками и проч. в период полного бездействия ельцинского руководства под лозунгом выживания стали поглощать и вытеснять более мелкие предприятия, которые в любой другой развитой стране являются основой экономики государства. В результате бессовестной и бесчестной конкуренции началось массовое банкротство малых предприятий.
Никогда так как при катаклизмах не испытывается человек с такой достоверностью «на вшивость», никогда не проявляются в такой исчерпывающей доскональности его как лучшие, так и самые неожиданные нелицеприятные качества. В трудные моменты из всех щелей души человека начинает сочиться всё то, что было надёжно прикрыто глазурью благополучия. «Их мало, с опытной душой, кто крепким в качке оставался».

Не избежала вредного воздействия финансовой недостаточности и гражданская семья Василия.