[464x699]

На следующий день, наскоро позавтракав, они отправились на улицу. День был великолепный. На ярко голубом небе сияло ярко жёлтое солнце, в ярко пёстром месиве людей – ярко красные флаги и вымпелы, ярко размалёванные портреты вождей, гирлянды ярких бумажных безвкусно сделанных цветов. Всё это в купе с грохочущим духовым оркестром и радостным визгом детей и женщин ослепило и оглушило их.

Мимо дома Василия во все праздники проходили колонны демонстрантов. И не удивительно. Дом этот стоял в такой близости от Красной площади, что по ночам при открытых окнах был слышен перезвон курантов Спасской башни Кремля. Мальчишками (с Мишкой Скуратиным и Сашкой Хомским) они затёсывались в проходящую мимо толпу, просили какую-нибудь солидную пару сказать бдительным дяденькам милиционерам, что, дескать, дети с ними, доходили до Красной площади, а потом в школе хвастались, что видели самого товарища Сталина. Ну, вот как этого толстопузого директора школы, стоящего в конце коридора в позе американского полицейского, заложив руки за спину и выпучив буйволячьи глаза. Одноклассники, не рискнувшие самовольно отлучиться из дома, с завистью слушали друзей и расспрашивали их о деталях. А Василий, опьянённый всеобщим вниманием, входил в раж и на ходу присочинял, как он своим звонким голосом громче всех крикнул: «Да здравствует, товарищ Сталин!» А товарищ Сталин услышал, повернулся, улыбнулся ему – так тепло, по-отечески – и помахал рукой. «Ну, уж это ты врёшь!» - говорил кто-нибудь из слушателей, но остальные сразу же на него начинали цыкать – все дети любят сказки.

Вот и сегодня, вспомнив детство, Василий схватил Ольгу за руку и решительно внедрился в колонну, топчущуюся у выхода с их двора в ожидании, когда распорядители демонстрации разрешат ей двигаться дальше. Колонна оказалась от завода «Красный пролетарий». Василий так и не понял, какую продукцию он выпускал, но это было неважно. Важно было то, что в ней оказалась небольшая группа молодых (примерно их возраста), весёлых, доброжелательных ребят, охотно принявших новичков в свои ряды. Перезнакомились друг с другом и вскоре уже непринуждённо общались, как будто были знакомы сто лет. Пили дешёвый портвейн из одного гранёного стакана, закусывая бутербродами, купленными тут же на углу. Пели песни, плясали на асфальте под гармошку, выкрикивая озорные частушки...
Со времён детских нелегальных походов Василия на праздничной Красной площади мало что изменилось. Так же «шагал» по Историческому музею огромный Ленин, приветствуя какой-то несколько олигофренической улыбочкой спины демонстрантов. Так же провозглашали из многочисленных динамиков хорошо поставленными голосами дикторы здравицы в честь «народа – строителя коммунизма» и его непобедимой, правда, уже не Красной, а Советской армии, при этом крича «Ура!!!» громче всех. Только вот на трибуне Мавзолея одни старпёры сменили других, безжалостно спихнув их с вершины Олимпа. Единственным светлым пятном в этом царстве чопорных, зомбированных полумертвецов были улыбающиеся открытые лица космонавтов, которые стояли ступенькой ниже, ибо «главная» площадка была целиком забита лизоблюдами. Но как раз это было хорошо, потому что радостные взгляды и приветственные крики проходящих были адресованы именно тем, кто стоял ниже, а не «небожителям».
Ольга была очарована всем происходящим вокруг.
- У нас тоже проходят демонстрации, но такое!.. – кричала она в ухо Василия, вцепившись в его бицепс.
Пройдя Красную площадь, компания решила не расставаться, и все пошли по Москве-реке по направлению к парку Горького. Там веселье только начиналось. Народу было ещё не очень много. Удалось посетить почти все аттракционы. Особенно Ольге понравилось Колесо обозрения, с верхотуры которого вся красочная Москва была как на ладони. А как она визжала на «блохе» - позабавило всех, кто находился рядом.
Потом, отстояв огромную очередь, пообедали в ресторане «Кавказ», нежнейший шашлык по-карски запивая изумительным «Киндзмараули».
А тут, как раз на открытой веранде начались танцы, и все, конечно, ринулись туда.

Танцы в парке Горького – это особая статья. Конечно, открытых танцплощадок в то время в Москве было много: в Сокольниках, Измайлове, Лефортове, ЦДСА. «Эрмитаже»... Но ЦПКиО им. Горького был самый популярный. Сколько там было встреч и разлук, знакомств и разрывов, романов и трагедий, водевилей и драм! А драк, порой доходивших до поножовщины?! Правда, последнее случалось очень редко и быстро пресекалось местной милицией и дружинниками.

Вот и сейчас, пока Василий хлопал ушами и трепался с ребятами с «Красного пролетария», его Ольгу увёл какой-то высокий симпатичный белобрысый парень и, прижав её к себе, что-то нашёптывал ей на ушко. Ретивое в Василии взыграло. «Хоть бы отстранилась от него, - подумал Василий, - что же она позволяет ему себя лапать?!» Действительно, одна рука белобрысого лежала явно ниже талии Ольги, но та, казалось, этого не замечала и чему-то заливисто смеялась.
Схватив первое, что ему попалось под руку, Василий потащил это в круг танцующих, чтобы подслушать, о чём щебечет интересующая его парочка. «Этим» оказалась молоденькая девица небольшого росточка с ярко накрашенными губами и ногтями, неумело подведёнными глазами и причёской «я у мамы дурочка». Единственной привлекательной деталью в её внешности была довольно выдающаяся грудь, которой она тут же прижалась к Василию где-то в области диафрагмы.
- Как тебя зовут? – спросила она низким хрипловатым голосом, пока Василий вёл её в танце, пробираясь между топчущихся на месте пар к намеченной цели.
- Виктор, - почему-то соврал Василий.
- А я – Элеонора, - томно пропела она, просовывая свою ногу между его ног и кладя голову ему на плечо.
Изо рта у неё пахло значительной дозой алкоголя, а от тела - не меньшей дозой пота.
Василию стало противно, но ему пришлось протанцевать ещё пару танцев, чтобы приблизиться к Ольге. Тем временем вызывающие движения тела партнёрши «приятелю» Василия, в отличие от хозяина, видимо, очень понравились, и он поднял голову. Почувствовав это своим животом, Элеонора совсем расслабилась, и призывно глядя в глаза Василию, прохрипела:
- Пойдём в Нескучный сад, посидим?..
«Ты хотела предложить – «полежим»», - подумал Василий, а вслух сказал:
- Прости, но я тут с девушкой.
- Ну и что? – удивилась она, - мы ненадолго.
В это время, к счастью, танец кончился, и наступила пауза – видимо, меняли пластинку. Ольга, наконец, увидела Василия и, бросив партнёра, подошла к ним. Элеонора, смерив её оценивающим взглядом, презрительно фыркнула и исчезла. Вскоре собралась вся компания. Василию в голову пришла спасительная идея.
- А айда кататься на речном трамвайчике? – предложил он.
- Айда! Правильно! Здоровско! – раздалось со всех сторон, и все гурьбой двинулись к причалу.
Видя, что белобрысый направился, было, к ним, Василий обнял Ольгу и ускорил шаг.
На пристани в кассу, конечно, была очередь. Вообще, сколько себя Василий помнил, самой характерной особенностью социалистической действительности была очередь. Очередь всюду: в магазинах, в прачечной, в кафе, в закусочной, за железнодорожными билетами, за билетами в кино, театры (разумеется, хорошие). В Образцовский Василий как-то стоял три часа, в «Современник» - пять, в «Таганку» - занимали с ночи. На спектакль с участием В.Высоцкого Василий однажды простоял с десяти вечера до десяти утра! А в Большой (на хорошие места) вообще можно было попасть только по блату.

На теплоходе опять пили вино, танцевали, пели туристские песни, Окуджаву, Ю. Кима.
Василий с Ольгой сошли у Большого Каменного моста и по ночной, но по-прежнему веселящейся и гуляющей Москве дотащились до дома. Сил осталось только на то, чтобы раздеться и рухнуть в постель.

Утром их разбудил стук в дверь и громкое восклицание соседки: «К телефону!» Не удержавшись, Василий чертыхнулся на себя. Обычно, если он не хотел подходить к телефону, он вывешивал записку у аппарата: «Василия нет дома», чтобы не обременять соседей, но вчера по причине крайней усталости он забыл это сделать и теперь вынужден был расплачиваться за своё легкомыслие. Звонила Валентина Ивановна.
- Василий Николаевич, Вы можете сегодня подойти на работу?
«Во-первых, подойти можно к чему-либо или кому-либо», - автоматом подумал Василий, а во-вторых, конечно же, ему никуда не хотелось «подходить». Но он обещал, а одним из его девизов было – обещанье надо выполнять, во что бы это ни стало! Ещё одна расплата за легкомыслие!
- К которому часу надо? – коротко спросил он.
- Как Вам удобно. Я сегодня дежурю по министерству до восьми.
- Часа через три. Хорошо?
- Жду.
- Что, надо уже вставать? – сонным голосом спросила Ольга.
- Не-а, можно ещё часик подрыхнуть, - успокоил её Василий, плюхаясь в нагретую постель

За завтраком Василий, извиняясь, сообщил Ольге, что его вызывают срочно на работу, и сегодняшний день она вынуждена будет провести без него.
- Сходи в Музей изобразительных искусств имени Пушкина, - говорил Василий, рисуя чертёж как легче его найти, - там столько интересного, что ты всё равно одним днём не обойдёшься, а завтра я с удовольствием схожу с тобой ещё раз и покажу самые интересные полотна и расскажу, что знаю, о них и их авторах.
Он проехал с ней одну остановку на метро.
- Тебе выходить через одну – на «Кропоткинской», - напомнил он, прощаясь с ней на «Проспекте Маркса», а там, как я тебе нарисовал. Музей недалеко от метро, не заблудишься.
У выхода из метро цыганка торговала подснежниками. Василий купил букетик и аккуратно спрятал его в карман.

Когда Василий вошёл в кабинет начальника главка, он оторопел. До чего же одежда может менять женщину! Обычно Валентина Ивановна ходила на работу в строгих, преимущественно тёмного цвета, закрытых платьях и костюмах, которые не только старили её, но просто уродовали. Сегодня же она была в очень красивой нежного розового цвета лёгкой блузке с кружевами и глубоким декольте, открывавшем её великолепную грудь чуть ли не на треть, тёмно-красной довольно короткой юбке значительно выше колен, которая туго обтягивала её не менее великолепные бёдра и в туфельках на высоком каблуке-шпильке. Волосы, обычно собранные в тугой старушечий пучок, на этот раз были выпущены на свободу и красивым каштановым водопадом струились по плечам. Даже большие карие глаза, казалось, помолодели и светились озорными искорками, как бы спрашивая: «Ну, как я Вам?»
- Великолепно! – ответил им вслух Василий, преподнося их хозяйке букетик цветов.
- Что «великолепно»? – не поняла Валентина Ивановна, поднося букетик к лицу.
- Всё великолепно! – улыбаясь, ответил Василий, - Вы сегодня неотразимы!
- Ах, подхалим! Ах, дамский угодник! – воскликнула женщина, от удовольствия краснея и шутливо хлопая его ладошкой по лбу. – А за цветы спасибо. Очень трогательно!
- А что? Дамский угодник – это плохо? Вы предпочитаете мужика-эгоиста? – вопрошал Василий, обнимая её. – Я вообще воспринимаю женщину как произведение искусства высшего маэстро – природы. Каждая, ну, кроме редких исключений, по-своему хороша и каждая вправе рассчитывать на любовь и внимание мужчины.
- Вашими бы устами да мёд пить! Где эти мужчины?
- А они все рядом, вокруг. Надо только присмотреться и, выбрав, дать знак. Мужчина редко в этом смысле проявляет инициативу. Как правило, женщины выбирают нас. Мы только реагируем на ваше сексуально-энергетическое воздействие.
- А если ошибёшься?
- Волков бояться – в лес не ходить! И потом, любую ошибку можно исправить. Кроме, конечно, смерти.
- А потом снова пробовать?
- А почему бы и нет? Ведь это очень приятные эксперименты.
- Ну, знаете! Так можно договориться до...
- До чего?
- До распущенности, до разврата.
- Э, нет! Ничего общего! Я же не говорю о продажной любви, о так называемой любви ради статистики, о сексуальных извращениях. Речь идёт только о нормальном естественном чувстве между мужчиной и женщиной. Что плохого в том, что они стремятся доставить себе и друг другу максимальное наслаждение, какое сам себе вряд ли доставишь?
Валентина Ивановна метнула в сторону Василия короткий напряжённый взгляд и даже немного покраснела, как будто он её застал за тем самым занятием, намёком на которое окончил свою предыдущую фразу
- Да так можно проэкспериментировать всю жизнь!
- Ну, нет. Рано или поздно человек подберёт себе более или менее подходящую пару, остепенится и совьёт со своим партёром семейное гнёздышко. Ведь в женщине самой природой заложена необходимая тяга к воспроизводству.
- Что значит «более или менее подходящую»? А как же насчёт половинок?!
- Сказки для взрослых. Человечеству важнее процесс стремления к цели, чем достижение её. Недовольство своим супругом или супругой всегда можно мотивировать тем, что партнёр оказался не его «половинкой». А, значит, поиск необходимо продолжить. Да и не верю я в эти половинки. Бывает так: увидел девушку, и в тебе что-то щёлкнуло, замкнуло, вспыхнуло. Ни на кого больше не хочешь смотреть. Вот она, думаешь, та единственная! И пока вы с ней часами гуляете по улицам и делитесь своими мыслями, взглядами на различные события, вкусами, чувствами – всё прекрасно. Пока вы дарите друг другу любовь урывками в парадном, в лесу, у приятеля – всё просто чудесно, и кажется, что так будет вечно. И вот, когда вы приходите к мнению, что достаточно хорошо узнали другу друга, вы женитесь. И тут выясняется, что ни фига вы не знаете! В бочке семейного мёда оказывается столько ложек бытового дёгтя, причём, чем дальше, тем больше, что вскоре от этого коктейля просто воротит. И как итог – «не сошлись характерами». Просто истинная любовь – альтруистична. А люди в своей массе в подавляющем большинстве – эгоисты. В хорошей семье один из супругов – альтруист. Обычно его называют либо «подкаблучник», либо «забитая жена». Ну, а уж, если оба альтруисты – идеальная семья. Таких немного и потому они так восхищают людей. Конечно, Вы скажете не всё в жизни так однозначно – и эгоисты могут быть временами альтруистами и наоборот, а посему и в прекрасных семьях могут быть временами ссоры, а в проблемных – периоды «мирного сосуществования», но суть от этого, тем не менее, не меняется.
- Да Вы просто философ! – зачарованно глядя на него, улыбнулась Валентина Ивановна, - у меня ноги затекли, давайте сядем. И, кстати, выпьем – сегодня же праздник.
Она достала из шкафа бутылку «Советского шампанского» и два фужера казённого вида с золотой полоской, какие обычно стоят на столах кафе и закрытых буфетов.
- Ах, я идиот! – ударил себя Василий по лбу, - я не догадался принести хотя бы коробку конфет!
- Уверяю Вас, Ваш презент для меня во много раз ценнее, - покачала головой Валентина Ивановна, любовно посмотрев на букетик, который уже успела поставить в гранёный стакан с водой.
- А это на закуску, - продолжала она, вынимая из ящика стола, как фокусник из рукава, баночку икры, привезённую ей Василием из-под Арзамаса.
- Вы её ещё не съели? – удивился Василий.
- А ты свою уже, конечно, слопал? – переходя почему-то на «ты», довольная произведённым эффектом, рассмеялась она.
- Да. Вернее, я отнёс её родителям и там мы все вместе, включая сестру и племянника, срубали.
- Я так думаю, что тебе там мало что досталось, так что давай, попируем сегодня.
- Ну, это не честно! Дарёное не дарят!
- А угостить я могу? И вообще, будет за мной сегодня кто-нибудь ухаживать? – деланно капризно сложила она свои чувственные губки. – Откроют мне сегодня шампанское и икру?
С шампанским было всё просто, а вот с икрой Василий замучился. Никакой открывалки, конечно, ни у него, ни в кабинете не оказалось. Василий перепробовал все ключи, какие были у него и Валентины Ивановны – всё было тщетно. И, когда он уже собрался бежать вниз к охранникам за каким-нибудь инструментом, неожиданно выручил ключ от двери кабинета. Прорезь в его бородке идеально подошла к выступу крышки. Терпеливо отгибая крышку шаг за шагом, Василий, наконец, её снял.
- А чем мы будем её есть? – спросил он, ставя банку на стол для совещаний, на котором уже стояло шампанское и фужеры. – Можно, конечно, сходить в буфет, но я боюсь, что он сегодня не работает.
Валентина Ивановна молча положила на стол деревянные палочки-ложечки, которые обычно втыкают в бумажные стаканчики с мороженым. «Вот, что значит женщина!» - уважительно подумал Василий. Они бы с ребятами в такой ситуации вырвали из тетрадки листок, сложили бы его несколько раз, сделав из него некое подобие черпачка, и передавали бы друг другу, как цыгане курительную трубку.
Выпили за праздник, за встречу. Шампанское было тепловатое, но вкусное, его любимое – полусухое. Закусывали икрой, пытаясь подцепить деревянной ложечкой наперегонки как можно больше, смеясь и чуть не сталкиваясь головами...
- И всё-таки, почему у нас так много несчастных браков? – продолжала Валентина Ивановна начатую ранее беседу, - ведь не только из-за того, что все поголовно эгоисты?
- Нет, конечно. Тут несколько причин. И дурацкое мещанское воспитание наших девочек по принципу «до свадьбы – ни-ни!», и повальная половая безграмотность, и идиотские наши законы, не признающие гражданские браки, и пресловутый «квартирный вопрос», не дающий возможности молодым долго оставаться наедине. Говорят, в законодательстве ГДР есть одно очень интересное положение – так называемые, пробные браки. Молодая пара, подав заявление, может год жить в статусе гражданского брака со всеми правами и обязанностями обычного брака, но без штампа в паспортах. По истечении года они должны либо зарегистрировать брак официально в госорганах, либо их браг считается недействительным. Идея, по-моему, отличная. В течение года, живя вместе, можно достаточно хорошо узнать друг друга и принять осознанное решение.
- Все только и будут пользоваться этим положением, и количество браков резко сократится.
- Да, но и количество разводов тоже сократится, причём значительно более резко!
- Не знаю, не знаю... – задумчиво протянула Валентина Ивановна, - всё это очень сложно... Наш менталитет... Пьянство... Ведь пьют даже во вреде бы благополучных семьях!
- Вот, Вы сами себе ответили – «вроде бы». В том то и дело! Значит, не такие уж они благополучные, как кажется. Мы не рассматриваем патологию – законченный алкоголизм, который надо лечить. Но в большинстве других семей причина - разрушился ореол любовного притяжения вокруг супруги. Вернее, скорее всего, она сама его разрушила своим поведением, отношением к мужу. Вы знаете, как Вам ни покажется странным, душа мужчины очень тонкий, чувствительный инструмент, несмотря на жёсткую оболочку. Такую же чуткость и нежность он ищет и в любимой женщине, и порой всего несколько грубых слов, а тем более деяний, достаточно, чтобы уничтожить иллюзию и опустить мужчину на землю. И вот, его уже не очень тянет домой, он задерживается на работе. Дальше – больше. Упрёки, скандалы. Домой не хочется совсем. А тут, конечно, находятся дружки, которые сами в таком же положении и которые его отлично понимают. Всем приятно понимание и сочувствие. А какие душевные разговоры без бутылки?
- Так ведь и мужики нередко бывают грубы и не справедливы со своими жёнами!
- Разумеется, бывают. Но основная миссия женщины на земле – продолжение рода.
- Ну, сделал дело – и катись! Самка насекомого Богомола съедает своего «супруга» после оплодотворения.
- Но мы же не насекомые! Во всяком случае, не все. И человеческого детёныша должны воспитывать оба родителя. Обязанность матери выкормить, одеть, обуть ребёнка, оградить его, по возможности, от болезней, привить ему элементарные навыки гигиены, развить в нём чувство доброты и соучастности с окружающим миром, а физическое, моральное и, если хотите, эстетическое развитие – забота отца. И там, где его нет, ребёнок нередко развивается однобоко.
- Отец отцу рознь!
- И опять Вы правы. И опять скажу: всё, ну, или почти всё, зависит от жены. Испокон веков женщина была хранительницей очага. Сегодня все почему-то об этом забыли. Это ужасное слово «эмансипэ»! Женщина-революционер, женщина-партийный работник, женщина-учёный, женщина-руководитель, женщина-стахановка!!! Да, господи, кто угодно! А женщина-жена и мать? Что из всего этого перечня важнее? Предлагаю выпить за настоящих женщин!
- Но я, как раз, не отношусь к последней категории. Я – какой ни какой, но руководитель, плохая жена (здесь она выразительно посмотрела на Василия) и совсем никакая мать.
- Вы самая прекрасная женщина из всех, каких я только знал! – с пафосом воскликнул чуть-чуть захмелевший (на свежие дрожжи!) Василий, целуя ей руку.
- Опять подхалимничаешь?! – рассмеялась вновь зардевшаяся от удовольствия Валентина Ивановна.
Он встал в позу оскорблённого Цезаря.
- Чтоб доказать Вам, что Вы ко мне не справедливы, я после праздников увольняюсь!
- Ладно, уж, оставайся. Мне всё равно приятны твои комплименты! – сделав глубокий реверанс, ласково улыбнулась она.
Выпили ещё. Потолкались над баночкой икры головами, со смехом кормя друг друга.
- А кто же будет создавать материальные ценности, если все женщины будут заниматься только своими мужьями и детьми? – продолжала Валентина Ивановна, как будто разговор не прерывался.
- Если у мужика будет надёжный тыл, если дома его будет всё радовать и поднимать настроение, если он будет получать дополнительно зарплату за счёт тех женщин, которые 30% рабочего времени пьют чай и ходят по магазинам и 30% - делают по телефону уроки с детьми или сплетничают, если он будет знать, что он единственный добытчик и от него зависит благосостояние семьи – уверяю Вас: производительность труда резко повысится, и материальных ценностей прибудет.
- Ну, Вы идеалист!
- Есть немного. Но, если нет идеалов, то и не к чему стремиться!.. А, кстати, Вы зачем меня вызывали?
- Просто соскучилась по тебе...
Василий молча обошёл стол и сгрёб её в свои объятья.
- Ты же меня всю помнёшь, - хохоча, слабо отбивалась она, и вдруг сама притянув его к себе, шепнула:
- Подожди, тут есть комната отдыха, а в ней душ. Я быстро, а ты пока запри дверь…

Когда она вернулась в кабинет, он обомлел – до того она была хороша в чёрном кружевном белье, эффектно оттенявшем белизну её прекрасной кожи и выгодно подчёркивавшем налитую идеальную фигуру. Всё на месте и ничего лишнего! Голова шла кругом. Ему хотелось целовать и ласкать, мять и тискать всё её тело.
- Я хочу тебя! – прошептала она ему в самое ухо, едва он снова её обнял, - только...
- Что только? – напрягся Василий.
- Поцелуй меня сначала…
- С удовольствием! – и он приник к её великолепным губам.
- Но я имела в виду не так, - смущаясь, призналась она, когда их уста разомкнулись.
- А как?
- Ну, ты что, не понимаешь?
Он, конечно, всё сразу понял, но решил немножко поиграть с ней и, еле сдерживая улыбку, отрицательно покачал головой.
- Ну, какой ты непонятливый! – начала очаровательно краснеть она, - ну, как тогда… в первый раз…
- Ну, разве тебе можно отказать?! – возбуждённо улыбаясь, ласково ответил он, усаживая свою возлюбленную на полированный стол для совещаний.
Вспыхнув, она закрыла лицо руками и широко раскрыла свои великолепные ноги. Видно было, что она покраснела аж до кончиков ушей…

[469x700]