[276x600]
Да, за пределами литературного вымысла находится мир, не имеющий границ, — мир правды. О нем рассказывают правдивые люди в правдивых историях. И временами он становится настолько неправдоподобен, что приближается к границам вымысла. Незачем придумывать запутанные сюжеты и объединять их в единое целое. Достаточно слушать, наблюдать, чтобы стать вдруг
взволнованным, задуматься или, ужаснувшись, поверить. Что есть сила? Что такое счастье? Где она – любовь?…А бог ? Только, поверьте, мы не задаём главного вопроса. Это подобно тому, как если бы дом горел, а мы спрашивали: "Кто посадил эти деревья?" Вопрос кажется естественным, на него можно ответить, но что с того? Ведь дом горит — с ЭТИМ надо что-то делать. Настоящий
и главный вопрос жизни - КТО Я? И только через него можно прикоснуться к главному источнику. Там, и только там, — откровение.

…Путь не прямой я прошёл, хоть и длинный,
Добрым я не был, а многие – стали...
Может, я слеплен из простенькой глины,
Которую плохо когда-то размяли?

Поблёкли глаза, как размокшая вата,
Раскаянья тщетны и нравоученья –
В живых никого – перед кем виноват я,
Ну, у кого же просить мне прощенья?

Надежда уходит... уходит... уходит...
И память бледнеет... И век уже прожит...
Но может один всё же жив... где-то бродит...
Хотя бы один... Он простит... Он не сможет...

Обиженный мной – он достоин бессмертья.
Последнее слово - его не забыть бы, –
Которое вспомнится мне перед смертью, –
Будет единственным словом – «Простите»...


Можно озвучить лишь то, что близко тебе, естественно и внутри тебя… Верно? Это её звезды, цель, её маяк, её сила, несущая вверх. Это как радиоактивное заражение, когда уже не важно, кто именно взорвал бомбу. То, что другие якобы чувствуют при виде звезд, безопасно отдаленных миллионами лет, можно почувствовать и при виде электрических фонарей, освещающих городские улицы. Именно земля и есть та высота, которую стоит постичь. Наша трудная земля. На ней мы строим свои храмы.

Я устала от жизни - прости...
Здесь за счастьем такая давка...
Не держи меня - отпусти,
Храм души - не торговая лавка.

Словно босая - на снегу...
Под твоим леденящим взглядом,
Без любви я принять не могу
Самых редких даров - не надо.

Мой ещё не отстроен Храм -
Пожелай, если сможешь, удачи
И поверь не рождённым стихам,
Человеку, который... плачет...


В большинстве случаев истина, кажущаяся нам очевидной сегодня, сначала была… Вы знаете, какой она была. Ненавижу правду. Я требую, я настаиваю на своем праве оставаться в неведении. Спорьте со мной - не спорьте, только, одной-единственной и окончательной истины нет. Истина так же относительна, как все в окружающем нас мире. Часто, она является лишь приближением к действительности, а порой даже ее удобным упрощением. Дело вовсе не обязательно правое, если кто-то отдал за него жизнь. То, что все вокруг признают кого-то правым, не означает, что этот кто-то никогда не ошибается. Таким может оказаться каждый. И Бог — тоже. Относительность его истин может быть намеренной и служить доказательством его бесконечной мудрости,но может также являться доказательством его гордыни. А что?


То снег,
то дождь,
то улыбнётся солнце...
Брожу по городу,
и будто бы ищу
в толпе безликой
чью-то тень...
И почему-то строчки
древнего и мудрого японца
Преследуют меня
сегодня целый день...
О, боже мой,
как будто на него похожа
Вся так же на ветрах
моя шальная жизнь...
Простая истина -
разбитого не сложишь...
Но прав ли тот,
кто всё-таки сложил?..
Осенний парк...
Луна...
Заснеженный прохожий...
Обманчив вечер...
Век...
Промокшие часы...
Как я устала жить
раздваиваясь...
Боже...
И всё же так страшны
сожжённые мосты...


Почему люди боятся будущего? Потому что знают, что в нем таится конец света? Сегодня конец света настолько созрел и стал таким вероятным, что вызвать его может даже трепетание крыльев какой-нибудь бабочки. Вроде бы, конец наступит из-за того, что время отделится от пространства, что повсюду в мире пространство разрушится. И везде останется только беззвучное время.

В древнем Ханаане, недалеко от храма, находился круглый жертвенник с сиденьями вокруг него. Они предназначались для наблюдения за концом света. Считалось, что отсюда лучше всего можно будет увидеть судный день. Так что люди тогда ожидали конца света в одной единственной точке. И для них он был бы только концом времени, но вовсе не пространства.

Вы хотели услышать о любви, не о конце же света!?…. Я и говорю о любви. В
сердце не существует пространства, в душе не существует времени…


Мы приобщались к Вечной Тайне,
Великой тайне – двух.
И на огне священном таяли
Два сердца – вслух...

Всё перед вечностью сказали
Две пары глаз,
Два сердца наших – две скрижали,
В них всё о нас...

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды - и ты пропал… Как сжигали нас эти звезды! Вспомнилось очень ясно, как сейчас, это ощущение: лежишь на спине и словно безостановочно падаешь, летишь вниз, как бы чувствуешь падение
Земли в пространстве, всем существом прислушиваясь к свисту ветра, к потрескиванию безмолвного падающего дома.

Ты мне принадлежала,
как дерево,
что в водах отражалось:
И я – не разлучаясь – уезжал,
И ты – не расставаясь – оставалась.

Но вот, однажды,
налетел нежданный ветер,
закрыл лазурь небес моих –
я не заметил...
Как... ты... исчезла...

Мои переводы Хименеса, напишет она в своих метках. Это ее переводы… Это в них, в этих строчках словно стряхиваешь с себя испуг, выныривая навстречу обыденному. И пусть, думаешь ты, какое ему, поэту, дело до тебя, да безразличен он ко всякой человеческой надежде… . Но все же загадочным образом
становилось покойно, легко на душе… Словно это не строчки стихов, а сам поэт, готов с криком «банзай!» выпрыгнуть на твою защиту. Смешно? Нелепо? Смейтесь.

Дыханье ветра.
Одуванчик.
Снег.
Вода.
Улыбка тонкая.
Весны звенящей крылья.
Всё перешло в ничто...
Когда?
Когда?
Так незаметно...
Так легко
И без усилья...
Малейшего...
О! Память горькая!
Твои ли два крыла?
Беспечный мотылёк...
Куда летел?
Пчела слепая...

Как мне простить – я знал, что ты была.
Как мне простить, что я не знал – какая...


Вот она, дремавшая в крови, память. Облупленные часы даже не притворяясь исправными, скрипели, не показывая ничего. Но разве время от этого перестало
существовать? От этого звука вставали дыбом волосы и ломило зубы. Отчаянье начиналось.


Слеза отчаянья, как одинокая звезда,
Попавшая в беду на небосводе..
Они слились в потоке - в никуда,
Их звёздный путь в незримое уводит...

Летят они сквозь снег и сквозь грозу -
Два вечных странника, как два изгоя...
Но мир стал чище на одну слезу.


Cекунды капали. Если о такой туманности можно сказать "случилась"…. В этом и состоит свобода. Когда теряешь всякую надежду. И создаётся ощущение,
что ты прыгаешь вверх и ловишь руками вежливо молчащую пустоту. Не ждите
подробностей. Их нет.

И поезд всё тот же, дорога всё та же,
И те же предместья, и те же пейзажи,
И то же предчувствие боли и жажды,
На сердце всё та же безмолвная тяжесть.

Здесь дней моих прялась счастливая пряжа -
Пряжа рассвета, как мёд - золотого...
Сегодня - пустого, такого пустого, -
Что с сердцем не слажу. Не слажу, не слажу...
А в горах уже лежит снег. И ты думаешь, что там он одинаков? Это не так. Там три снега. Один – прошлогодний, второй - тот, что виднеется под ним, поза- поза-какой-то, такой древний… А верхний – снег этого года. Снег всегда белый, но каждый год разный. Также и с любовью. Неважно, сколько ей лет, важно, меняется она или нет. Если скажешь: моя любовь столько лет постоянна, знай, что твоя любовь умерла. Любовь жива до тех пор, пока она изменяется. Стоит ей перестать изменяться – это конец. И вот он - новый очаг боли. Привет, добро пожаловать! Спокойствие, только спокойствие. А может, это и есть боль, которую вдавили под кончики ногтей! Просыпаешься на рассвете – и… . А когда просыпаешься ночью, лучше и не спрашивать, лучше и не говорить. А?

Пять лет я взаперти тюремных стен –
Заложник зависти и лжи людской…
Но и в смиренье есть отрада и покой
Тому, кто мир покинув, принял этот плен,
Уйдя без сожаления от суеты мирской…

Но в сиром и убогом доме том
Затворник может жить в просторах рая…
Он к богу ближе, часто с ним на равных
Он думает о вечном, добром, о простом –

Не соблазнённый…
Никого не соблазняя…


Думай. Сам думай. Сам решай. Так вот. Пребываешь в пограничном состоянии, где нет ни сна, ни яви, где все мысли и слова, приводят к недоразумению, а разум пытается разрешить его без устали и без успеха. Может, я что-то не так понимаю? Как вообще можно сменить тему, если тема всего одна? А может ты, читающий, сдвинешь курсор и понеслось?! Загадки из розового дыма! А мысли вольны
разбрестись по закоулкам, куда их всегда заносит, если за ними не следить.
Живенько так бредут, пританцовывая. Что это за танец? Танец мольбы и тревоги,
тщетного бдения. Наверно, это какая-то новая болезнь, она все время заставляет сомневаться, реальны ли мы, и жизнь кажется фокусом, игрой, шуткой. Необходимо человеческое тепло, участие. Вскоре придется купить его прямо на улице. У тебя купить, если тебе всё ещё интересно. Это была дикая, вздорная мысль.


Иногда я могу коснуться горизонта,
а иногда для меня закрыты все двери...
Иногда я могу спеть тебе о тишине,
а иногда нем,
как безнадёжность пустоты...
Иногда я принадлежу тебе, а иногда – ветру...
Временами я застываю во мраке бесчувствия,
а иногда погружаюсь в бездну страстей...
Так часто, Моя Жизнь, я не понимаю себя...

Иногда я вижу тебя с закрытыми глазами,
а иногда ты
совсем уходишь из моей памяти...
Иногда крылья любви поднимают меня к звёздам,
а иногда бесчувствие бросает меня в бездну...
Иногда я – твой, а иногда – ничей...
Иногда, Моя Жизнь, я клянусь,
что могу остановить вечность,
ради одного мгновения с тобой...
И почему невозможно жить
всегда
этим мгновеньем?
Когда никто меня не видит,
я могу быть или не быть.

Когда никто меня не видит – я меняю мир.
Я становлюсь теплом твоей кожи.
Это внутри меня –
за пределами памяти и сознания.
В самой сердцевине любви...

Там столько твоих вещей, что я теряюсь...
И столько моих,
что я их не вижу и уверяю, что их нет...

Мой мир – угасшие строки
мгновений во мраке рутины.
И только ты, Моя Жизнь, освящаешь его...
И иногда я принадлежу тебе...
А иногда – ветру...
А иногда – лишь времени...


Соблазняет не только красота слов, сколько аромат века, совсем не похожего на сиюминутный. Ты приходишь в себя и оказываешься нигде. Последняя утренняя звезда исчезает... исчезает... исчезла.
Ты не можешь открыться, не можешь любить, не умеешь действовать в мире. Ограничен? Закрыт? Ты как семя, а не как дерево? Читай это. Живи этим. Пусть это застигнет тебя врасплох!

Тоска о небесном...
Я - родом Оттуда!
Взгляните...

Крылья невидимы?
Лики немного не схожи?
Но я же - в одежде людей...
Я - безвестный прохожий...

Конечно, со мной вы давно...
Да, пожалуй, давно не знакомы...
Каким я был прежде?
Ну, разве же кто-нибудь вспомнит?

Туфли из кожи - вместо сандалий небесных.
Брюки и куртка - вместо туники белой...
Ну, кто же я всё-таки, люди?
Взгляните?

И всё же я -
Ангел!
Я - родом Оттуда...
Поверьте...


Это знают все Ангелы. Каждое воспоминание ведет к пробуждению, и каждое пробуждение наводит на воспоминание. Если вы достаточно проворны, то может, вам удастся … Не знаю, что можете вы… . Только, души, взлетая, будут счастливы … Единственно возможный вывод: всегда следует учитывать то, что обойдено молчанием. Узнав тайну, сам становишься частью тайны.

Аноним из 1443 года отмечает, что при переводе с персидского на византийский календарь приобрел один междудень. Появился новый день, и от этого дня открылись новые возможности во времени. Стало возможным устремиться к будущему, которое не является нашим... Может, эти новые возможности и доступны потому, что существуют проводники в него, в будущее? Эти проводники - в том числе и поэты.
Прикоснулись?! Нельзя всё. Невозможно всё. Поверьте.
Вот проводник – Мила Милана. Нужно ль говорить, что это – ее блог, её стихи, ее переводы.
http://blogs.mail.ru/mail/milanaros/