Что мне нужно, так это новая история. Шагнуть в неизвестность? Беззаветно,
безоглядно, безнадежно, бесповоротно. Я не хочу втискивать эту жизнь
в знакомые слова. Я способна очутиться в таком месте, которого не найдешь на карте. Возможности избежать того, что предначертано, не существует. Все произойдет именно так, как должно произойти. С каждым днем, с каждой ночью будущее неумолимо надвигается, превращаясь в настоящее. Надвигается на меня. На тебя. На него.

Да, не спорю, мы выбрали ночь для веселья –
Эту длинную ночь перевода часов;
В эту ночь хорошо отмечать новоселье,
Заклинать привидений, приманивать сов,

Соблазнять лесбиянок, читать «Гайявату»,
Надираться мартини с осколками льда…
Я уйду до рассвета. Мне будет приятно
С каждым шагом о вас забывать. Навсегда.

Навсегда… Нет более звучного слова для всех, кто под этим солнцем. Пользуясь им, злоупотребить невозможно. Если ты это читаешь – добро пожаловать в
реальный мир. Погода сегодня – крепчающая склонность к отрицанию. И каждый миг жизни у нас - навсегда, никогда, навсегда, никогда, навсегда. Время
и правда ведет себя самым причудливым образом, исчезая громадными кусками:
вроде бы только что… Куда, скажите на милость, подевалось утро? А это?

Безнадёжно больная Весна
Умирала, в бреду и страхе.
Ей мерещилось в ночь без сна,
Что над ней завывают собаки,
Что, оскалясь, седой старик
Убивает её творенья…
А к постели её приник
И просил у неё прощенья,
Разрываясь от горя и слёз,
Исходя нестерпимым светом,
Тот, кто смерть ей сегодня принёс,
Не желая того: сам Лето.

Ситуация выходит далеко за рамки обычного «Прости меня, Господи!». В данную минуту ни о чем не жалеешь. И ни о ком. Даже если ты устал и готов
путешествовать только факсом, в лучшем случае онлайн, данные нам загадки касаются самих тайн существования. Праздник набирает силу. А этот - осваивает
свою вселенную, этот - словно бомба, которая должна взорваться в назначенный час. Он - отдельный ингредиент в дьявольской смеси. Он словно задался целью,
сжать всю планету до размеров нескольких строк. Он – и есть «этот», он - поэт Субоши.

Твои куклы играют в блэкджек у меня на столе,
Твои птицы щебечут над ухом, лишь солнце взойдёт,
Этот мир нарисован тобой на замёрзшем стекле
В заблудившемся к чёрту автобусе годы вперёд.
Здесь по небу плывут до рассвета твои облака,
Закрывая от глаз твои звёзды и дольку луны.
Этот мир в три штриха нарисован - чтоб наверняка
Не нашли в него путь даже самые дивные сны.
Я в нём заперт, закован, засвечен, я попросту влип,
Как комар в янтаре, как вампир на заре, как дурак.
Твои куклы читают мне вслух чей-то тайный дневник.
Будешь мимо - зайди, посидим. Захвати мне коньяк.

Быть нормальным представлялось ему просто скучным. И если уж мечталось, то о чем-то, противоположном миру, что двигался на него со всех экранов. И можно ли избавиться от убежденности, что ты в состоянии управлять своим миром? Влиять на него. Но для этого стоит быть уверенным, что поможет только взрыв. Настоящие открытия человечества порождены хаосом и посещением тех мест, которые считаются запретными, проклятыми. Будь колоссальным экспериментом — добейся того, чего не желаешь. Найди ценное в бесполезном. Рассмотри добро в том, что весь мир называет злом… Хочешь знать, кто называет? Трудолюбивые болтуны. Высокомерные нищие. Беспечные марионетки. Воинственные дезертиры.
Оптимистичные циники. Они все. Это понимание как-то присутствует, когда читаешь его стихи. Поэтому так легко он уничтожает зону моего комфорта.

Мы, павшие в битвах, не знавших пера летописца,
Порой возвращаемся в снах и непонятых строчках,
Любому из вас наше прошлое может присниться,
Да так, что он после проснуться уже не захочет,

Но всё же придётся. Нам путь из забвенья заказан,
Мы просто фантазия, сонмище странных историй...
Один, просыпаясь, всё пишет и пишет рассказы,
Другой забывает, в подушку вгрызаясь от горя.

Придумайте нас, менестрели реального мира!
Придумайте нас, опишите, запомните, ну же!
Мы были. Пусть в это не верится - всё же мы были,
Неужто исписанный лист нами не был заслужен?!

Полагаю, он мог бы написать «Золушку» на новый лад, где Золушка, не дойдя до дворцового паркета, превращается в босяка - мальчишку. И все это потому, что в нем есть жизнь, а язвы этого мира терзают его разум. И потому ещё, что будущего, каким его обещали, нет…. ни умиротворения, ни любви, ни уюта… Дошло до того, что он забросил попытки казаться счастливым. Все было криво. Все было косо и как-то…неправильно…. Дошло до того, что ничему вокруг он не принадлежал. Дошло до того, что никто не казался достойным, достаточно ясным, достаточно подлинным.

Я болею тобой, как болеют сердца от тоски,
От той зимней тоски, что приходит с ложащимся снегом,
Через месяц закружится вьюга стремительным бредом,
Через месяц нам всё будет ясно – ах, сердце, терпи!

Всё решится легко и красиво – ведь в этой Игре
Некрасивых ходов не допустит Верховный Судья.
Наши сказки изящны – я их напишу для тебя,
И из них ты узнаешь, что то, что красиво – не грех,

И ещё ты узнаешь, что счастье не может быть злом,
Что по Правилам каждая пешка идёт до конца…
И ты в зеркале вновь своего не узнаешь лица,
И пейзаж не узнаешь за грязным оконным стеклом.

На протяжении краткого периода времени, равного пожалуй сроку жизни дыма, пущенного из сигары, — наши расплывчатые, искаженные мысли живут и двигаются вместе с нами в пространстве. Затем - они не наши уже, они чьи-то, затуманенные и причудливые, они - вселенские... И мир таков, и мы такие, и все мы в нем известные неизвестности.

Я тебе - чужой, да и сам не свой,
Да и ночь длинна, да и путь далёк,
Только мы с тобой не дойдём домой,
Дом наш - далеко, дальше, чем восход.
Потуши свечу, и глаза закрой,
Сплюнь через плечо - попадёшь в меня.
Я тебе чужой, да и сам не свой,
И я весь пропах дымом без огня.
На ночь не молись, допивай свой чай,
И не покупай на наряды шёлк,
Не свисти в дому, соль не просыпай,
Не мани беду - я уже пришёл.

Вы поверили? И напрасно. А я думаю, он устал ненавидеть и, нравиться саму себе, и жить рассказами, которые не воспринимались, как правда…
- Покажи мне хоть что-нибудь в этом треклятом мире, - прошу я его, - что выглядит таким, как оно есть в реальности! Наверно реальность – это всего лишь
миг, остальное интерпретация? Она ложна? А истина – это мгновенное ощущение, пока не включился ум… Когда с закрытыми глазами видно больше, чем с открытыми. А каждый день не начинается с будильника, и не заканчивается
телевизором. Вы заметили, он улыбается в ответ.

Мой ангелятник так возбуждён с утра,
Ангелы вьются, перья летят пургой -
Как же, подумать только, она пришла!
Вечность пришла, чтоб остаться на миг со мной!

Мой ангелятник щебетом полон в край,
Сон и еда забыты, и в клочья пух -
Надо же, этот блаженный увидел рай!
Словно услышал пение тот, кто глух!

Мой ангелятник радостен и нелеп -
Я подбирал подранков из малых сих.
Я захожу, и на плечи ложится свет -
Знаешь, его достаточно для двоих.

Субоши видится мне поэтом, что карабкается на крутую гору. Разумного объяснения таким действиям не существует. Многие люди находят их странными, безрассудными, ошибочными. Альпинист голодает, мерзнет, страдает от боли и переутомления, но упорно лезет и лезет вверх, день за днем, к самой вершине. Возможно, это испытание его изменит, а может, главная цель, которую он преследует, — добавление рассказа о покорении горы к своей истории.
История. Это высоты, те самые, что ободрали его локти и колени.

Умираешь четвёртые сутки за то, что помнишь,
Растворив себя настежь, как двери в остывший ад:
Никогда это войско не мчалось тебе на помощь,
Никогда, ни за что не вернуться туда - назад,

Никогда не слагали и песен таких о лете,
Потому что лета там не было, и не цвели
Те сухие цветы серебристо-больного цвета,
Никогда не сливались с туманом твои корабли,

Эти тёмные лица приснились тебе на рассвете,
Ты придумал себе это братство и эту войну...
Ты четвёртые сутки уверен, что не было смерти -
Как же ты оказался в своём персональном аду?

В несчастье следует ступать обеими ногами. Мы заключены в тиски нашей культуры. Укоренилось представление о том, как человек должен жить на этой планете. Человек с мозгом, двумя руками и ногами. Мы настолько к этому привязаны, что любой путь выхода из этой ловушки окажется новой ловушкой. Все, чего бы мы ни хотели, нас научили хотеть.

Уходить. Чёрт возьми, но куда?.. Нас загнали в границы,
Мы позволили сами надеть на себя поводки,
Мы хотели из клеток, в неволе рождённые птицы,
Но открытое небо пугало нас пуще земли.

Крепость стен, хрупкость уз - мы теряли друг друга так просто,
Не посмев ни на миг предпочесть зыбкий мост под ногой
Нашим прочным домам. И с тоскою глядели на звёзды
Из окон поездов, нас везущих как будто домой.

Наше злое "не здесь" так мешает забыть и забыться,
Усмотреть некий смысл в равнодушных размеренных днях.
Снится небо и смерть, и родные забытые лица,
Оставляя наутро лишь грусть и приглушенный страх.

Над водою туман, красным маком костёр распластался,
И гитара в руках выдаёт сокровенную боль.
От себя самого ни один из нас, в общем, не спасся.
Только пусть замолчат голоса, что зовут нас домой...


Возможно, то, что я сейчас испытываю, не что иное, как шок. Ведь это давний конфликт. Поэт Субоши – не единственный его носитель. Он и мой, внутри меня. Скорей всего, и твой - тоже. Я пропитаю рассказ о нем взбалмошным духом, неразберихой сегодняшнего времени. И это рассказ, в котором номера проставлены далеко не на каждой странице. Не трудитесь искать содержание. Оно не прячется, подобно тому, как это бывает, где-нибудь на последней странице. Не надейтесь, что сразу что-нибудь отыщете. В этих стихах все не по правилам. Та или иная история может прерваться в случайный момент, даже не начинаясь.

Я признаю тебя своим
Неполноправным отраженьем.
Дым сигарет - почти как дым
От пушек на полях сражений
Меня со мной. Мои полки
То наступают, то отходят.
Ты отдаёшь мои долги,
Нелепый и смешной уродец,
Мной сконструированный шут,
Гомункулус лабораторный,
Мой альтер-эго. Я пишу
Тебя, как это _мне_ угодно.
Я демиург, ты - аватар,
Забава для разминки мозга.
И... ниже пояса удар,
И в челюсть - и считаешь звёзды,
И ловишь судорожно ртом
Куда-то вдруг скипнувший воздух...
Ты мой душевный перелом,
А гипс мне сняли слишком поздно,
Ты сросся криво. И теперь
От рая и до преисподней
Я всё хромаю на тебе...
...Но ты меня - правдоподобней.


Было бы естественнее, если бы он жил мире бойцовских клубов или маркетинговой конюшне. Но он знает, что ему нужно на этой земле. Он хочет ирреальности. А мог бы подскакивать, как индикатор стереосистемы, ритмично и запрограммировано. Он хочет спать с открытыми глазами, чтобы не упустить свой шанс. И попробуй, скажи предкам, что ты — просто поэт, тебе сразу испортят жизнь. Поднимут панику. Посчитают, что невольно прикоснулись к какой-то низшей форме существования. Могу предположить, что он остановился на меньшем, не присоединяясь к процессу всеобщего развития, не собирая по частям утраченное…

О, я умею виртуозно быть вторым:
Вассалом, рыцарем, шутом и фаворитом,
Я не сбиваюсь с шага или с ритма,
Я незаметен, неотлучен, слеп,
Я приучил себя ходить бесшумно,
Пренебрегать подслушанным - неумно,
Но повторять - путь самый краткий в склеп,
Под чёрный креп.

Я совершенен на вторых ролях,
В любом вине я различу отраву,
Стоять в тени - моё святое право,
В любой войне я - штатная броня,

Ступенька трона, коврик у дверей -
Телохранитель, менестрель, любовник,
Я не включаюсь в ваш многоугольник,
Но я ловлю движение бровей -
Сигнал "убей!".

Спокойно спи - я сохраню твой сон,
Спокойно правь - я заслоняю спину,
И если я неправ - на гильотину
Пойду за твой нарушенный закон,

И буду знать - я в Риме был вторым,
Был виртуозно, незаметно ценен,
Почти гримёр, почти работник сцены -
Я сделал всё, чтобы не пал твой Рим
Под топоры.

За много лет праздного любопытства он постиг удивительную вещь: независимо от того, в какое время и в какой стране ни живи, люди всегда говорят одно и то же, только разными словами и для разных целей. Это похоже на алгоритм: вам долгое время показывают множество противоречивых картинок, и однажды вы вдруг понимаете, что между ними общего. И после этого каждая следующая картинка из набора опознается мгновенно. В этом, вероятно, и есть лаконичность жизни и… смерти.

Умирать очень страшно, друже. Не трать свечей,
Не тверди молитвы о том, чтобы долго жить,
Я ушёл вчера, ты уйдёшь весной, а ручей
Будет так же течь, и журчать, и по дну ложбин
Убегать на север. Не прячь глаза, я ушёл вчера,
Я уже не вижу твоей вины, не топи в вине.
Умирать очень страшно, друже. Взошла луна,
Что до наших страхов и нашей смерти - луне?
Не проси прощенья и писем в прошлое не пиши.
Умирать очень страшно, друже, но я сумел.
Если хочешь помнить - помни лучше не смерть, а жизнь,
И забудь число пригвоздивших меня к воротам стрел.

А сейчас, - пробую я говорить с поэтом, - ты еще раз расскажешь мне свою историю. Вернее, напишешь. А потом еще и еще раз. Ты бы хотел разрушить этот мир, только не знаешь, откуда начать? Считаешь необходимым участвовать во всем этом гигантском бардаке, потому что, сидя дома, мир не изменишь? Не притворяйся, что не знаешь, о чем речь. Вместо того, чтобы проклинать идущие мимо поезда, ты предпочитаешь сворачивать с маршрута самолеты? Нетрудно угадать твое истинное призвание. Любишь разочаровывать людей, и стараешься
делать это как можно чаще…

Мой император умер. Я живу.
Я выжил, слышишь, пакостное семя?!
Я пережил девятую войну,
И мирное переживаю время,
А император умер. Умер бог.
Эпоха умерла и разложилась.
Я пережил его, я это смог,
Его, а не меня взяла могила!
Но - слышишь - умер император мой!
И я кричу, безумный и нелепый:
Мой император - небо надо мной!
Он умер. На меня упало небо.

И когда ты поймешь, что все это — только рассказ. Он о прошлом. Осознав, что твои переживания (на разрыв) превратились в слова, ты сможешь плюнуть на все, что было, и обо всем забыть. А потом жить на другом поле, в ином времени, которое, в принципе, всегда одно и то же. И поверить, наконец, что есть душа. Потому что, так муторно только в ней бывает.

Я сегодня полупрозрачный,
Прохожу сквозь закрытые двери.
Ты-то думал, я просто дурачусь,
Ты смотрел на меня и не верил.

Я сегодня какой-то двумерный,
Я очерчен скупыми штрихами.
Я хотел бы напиться с химерой,
Что сидит наверху Нотр-Дама.

У химеры когтистые лапы,
Ей - в бутылке вина, мне - в стакане,
Мы с ней оба немного крылаты,
Но на ангелов оба не тянем.

Может быть, мы сумеем напиться,
Может быть, мне потом полегчает...
А ты вырви и спрячь ту страницу,
Где меня ты придумал случайно.

Я покажу вам, сколько лиц у случайности: создание сверхмира, совмещающего атомную энергетику с пережитками старины. Мира, в котором высший - там, куда мы смотрим, запрокидывая голову по ночам… а нижний, где продаются дамские шляпки или куда можно добраться по никому неведомой колее. Мы гуляем по развалинам будущего, как варвары, нашедшие греческие руины, и уверяем себя, что все это — творение Господа. Мы - пианисты, мастерски
перегоняющие культурное наследие прошлых веков в звуковые обои .

Не подставляй плечо мне - ты не выдержишь,
Сломаешься, как прутик, пополам.
Я регулярно сбрасываю бывшее
И всё равно таскаю всякий хлам.

Не ставь всё на кон, не рискуй бессмысленно,
Не зная правил, не влезай в игру:
Здесь неверна бинарность "ложь и истина",
Здесь все поля мои, все карты врут,

Все кости выпадают вниз шестёрками,
Все джокеры сбегают из колод.
Не бей моих зеркал - себя осколками
Не рань, ведь ни к чему не приведёт:

Я измеряю время человечее
Мгновеньями, разбитыми на стих.
Не уповай на близость - все размечены
Задолго до - на прочих и своих.

Верно, никто еще не распрощался с жизнью окончательно, но можно смело сказать, что часики тикают. И тогда, когда мы сожрем эту планету, Бог подарит нам другую. Может, мы запомнимся потомкам не тем, что создали, а тем, что разрушили? А может быть просто, это заход в свой первый настоящий тупик, когда некуда идти таким, каков ты сейчас? И ты стоишь на пороге своего нового начала? А может, просто дисгармония между мыслями-чувствами-словами и поступками?

Придумай меня, придумай меня заново
Я буду совсем другим - несомненно, лучше,
Я всё равно не смогу не хотеть странного,
И странное рано иль поздно меня получит
Со всей требухой, содержимым души и тела,
Невнятной сумятицей рифм и капилляров.
Придумай меня другим, я готов - полдела,
Я слишком боюсь однажды проснуться старым,
Опять не успевшим сделать чего-то главного.
Пиши и зачёркивай, мучай бумагу строчками.
Я только прошу: придумай меня заново,
Исправив внутри на свободу - одиночество.

Это поэт. Субоши. Я читаю вам его стихи. Я вручаю ему это послание, и может быть он позволит рассказать о своем, личном всему миру.

Когда ты внезапно прорвёшься не ритмом - чувством, так невзначай, будто походя, - остро, вкусно, как будто бы жданному гостю - горячий чай, такое смущенье, как будто сквозь щель в портьерах увидел вдруг что-то, чему до сих пор не верю, но как же красива - твоя, о мой друг, печаль! И верится в лучшее, словно весна и солнце, и сердце так ровно и так вдохновенно бьётся, и хочется тоже - писать и лететь на свет, и в общем-то пофиг, что нету ни сил, ни денег, а помнишь, как в
детстве - проснёшься в свой день рожденья, и жизнь так огромна в твои целых
восемь лет... Казалось бы - что там, слова и немного рифмы, но что-то цепляет,
по днищу скрежещут рифы, ещё пара строчек - и точно пойдёшь ко дну... Но тот,
восьмилетний, тихонько берёт за руку, и рыцарь Айвенго приходит на помощь
другу, и вот ради них-то ты держишься на плаву. Да, вроде бы взрослый, и вроде
бы скоро тридцать, и если вдруг тяжко - то можно вполне напиться, никто не
осудит, а то и нальёт ещё, но вот - не пускают совсем утонуть в рутине. Пусть
дырка в обоях - причина висеть картине, картина - прекрасна. И это равняет
счёт.

Ты знаешь, писать стихи - это тоже дело, не хуже прочих на свете этом небелом,
хотя все считают, что блажь и вообще фигня. Но тот, восьмилетний, тебя бы,
наверно, понял, ведь он ещё помнит, как греть на свече ладони и чем радиатор
скучнее живого огня.

Огонь красив и обладает невероятной мощью и властью. Я люблю все это, как ничто другое ни в чем другом.
Блог поэта Субоши http://blog.suboshi.ru/post130355861/

настроение: спорное