Темный полумрак маленькой комнаты в довольно простом доме в Ноттинг-Хилле. Мы сидим друг напротив друга. Сигарета в моих пальцах истлела почти до фильтра, обожгла нежную кожу рук и скатилась по столу от моего неловкого движения. Через пару секунд не до конца потухшая, она прожгла скатерть, словно последним своим наиболее ярким пламенем стремилась оставить след в своей такой короткой и такой бесполезной жизни. Каждый из нас, участвующий в войне за непонятные идеалы, ты – за свои, я – за свои, каждый до единого, стремится, пусть и совершенно подсознательно, но неумолимо движется к тому, чтобы умереть вот так, как эта сигарета, вспыхнув напоследок, ярким, остающимся в памяти огнем. Поднялся легкий дымок и повис между нашими глазами. Этот сумрак развеется легко и почти мгновенно, вот только то, что скрывает солнце моей жизни, так легко не разлетится на все четыре стороны.
Я боюсь собственных признаний. Я боюсь даже представить себе попытку влюбиться, всюду ожидая лжи, подставы и обмана. Я не боюсь боли. Просто ненавижу обман. Я не боюсь боли, просто потому, что никогда ее не ощущала, понимаешь? Не физическую. Воспоминания о ней стираются со временем, а мой муж – толковый колдомедик, несмотря на всю свою гнилую, такую же как у меня сущность, шрамов у меня не остается. Но шрама вот здесь, где-то в области сердца, я просто не могу себе представить. Мерлин Всемогущий, кто же меня так обидел, что я, словно загнанная олениха путаю след, пытаясь убежать от того чувства, что накрывает меня с головой, стоит мне только посмотреть в твои глаза. Нет. Олениха – это точно не про меня. Она путает след, уводя охотников от своих детей, я, даже не волчица, та тоже уводит взгляды от своего выводка. Я – водяная крыса, которая, если и не сожрет свой выводок новорожденных слепышей, то уж точно не бросится их спасать. Я берегу только свою голову в случае опасности. 
Посмотри на меня. Но только не так, как ты делаешь это обычно. Попытайся посмотреть на меня объективно. Твой брат прав. Я погублю вас. Я не буду спасать вас обоих, если вдруг вам будет грозить смертельная опасность.
Представь на секунду, что наступит день, который сведет нас в одном поединке.
Не страшно? А мне очень. Я не выйду из драки – это верная смерть для меня. Я не встану против тебя – это стопроцентная смерть для тебя, потому что сопротивляться мне ты не будешь. Мы не будем атаковать друг друга, но в смешении масок, ты будешь искать мой силуэт боковым зрением, чтобы успеть прикрыть меня. А я буду нарочно скрываться в толпе, чтобы подавить в себе секундное желание броситься к тебе.
Ты не встанешь со мной плечом к плечу. Твоя вера во всеобщее спасение, твое слепое доверие старику, который называет себя вашим предводителем, твои друзья, убить которых ты не сможешь. Ты не встанешь рядом со мной, потому что априори ты должен ненавидеть мне подобных, носящих на своем предплечье Его Метку. Все это держит тебя сильнее, чем то, что ты называешь любовью.
Я не встану рядом с тобой. Потому что служу тому, кого смертельно боюсь, того, в чьи идеалы я все еще верю. У меня нет друзей среди моих соратников. Почти нет. Я видела, как время от времени Он расправляется с такими как мы. И я очень не хочу стать следующей. И не потому, что я хочу очень многое успеть в своей жизни, а просто потому, что ты не представляешь себе, как это страшно. Я не встану рядом с тобой, потому что идеалы твоих друзей кажутся мне смешными и нелепыми. Страх, ненависть и самолюбование держат меня сильнее, чем то, что я зову необъяснимой привязанностью к тебе.
Ожог на пальцах оставленный пеплом сигареты уже не болит и скоро затянется. Дырку в скатерти легко залатает твоя сестрица простеньким бытовым заклятием, на которое я не способна. Дым, который секунду назад разъедал нам глаза, уже рассеялся, не оставив даже воспоминания о себе, разве что глаза от него немного покраснели, да и это ненадолго. Все проходит…
Тогда почему я все еще здесь? Почему ты никак не прогонишь меня? Почему я не уйду сама, громко хлопнув синей дверью? Видимо, мы оба сошли с ума…