Я знал её запах,
Я помнил его,
В нём было что-то
коричное.
Корица и кофе.
Корило оно
За трусость мою
Обычно.

Я знал её запах,
Я помнил его.
Она мне чего-то шептала,
Что то ли любила,
Что то ль ничего,
Что то ли я друг,
То ли чёрт знает кто,
Что то ли она
и не знала.

Потом между делом
Мне говорит:
Признался в любви
Другой.
И, знаешь, я знала,
Об этой любви.
Сама растерзала
Покой.

Но ты всё равно
Мне как лучший друг.
Ну что ты молчишь,
Уснул?
И бился в ушах
Замогильный звук,
И я головой кивнул.

Потом по каким-то
Ступеням шёл,
Уныло болтался нос,
Этажно. Пролётно.
И этажом я в
Первый случайно
Врос.

Тогда сорвалось
Моё первое – нет.
За ним было всхлуное - да.
Но ты убеждать, убеждая,
Уметь, умела твоя слеза.

Но я памятую тебя как медь,
А я как железо твёрд,
И ржав, коррозивен,
И буду тлеть.
Пока не стану как лёд.

И вот ухожу, наконец,
Навсегда. Турецкая
Феска на мне.
Ни легче. Ни злее.
Ни это. Ни там.
Ни в этом оконченном
Сне.

Я помню твой запах.
Я знаю его.
Я вижу тюрьму твоих стен,
Моё пожеланье –
Желанье Ему
Скорее избегнуть
Твой плен.

Ты приз уходящий,
И счастье твоё
Никто не удержит,
Поверь.
Ты ангел порочный.
Святой сатана.
Наивный расчётливый
Зверь.