Иногда задумаешься: ну что, Богу очень интересно, что каждый из нас обидчив, завистлив, злопамятен и так далее, это для Него нечто новое и удивительное? И что съедена была в среду сосиска второпях, и что молитвенное правило не прочитано в который раз… В зависимости от этого – в ад, если не успел на исповедь, или не в ад, если успел. Это точно о Боге? По-моему, это проекция образа недалекой и злобной воспиталки из детсада, которая в угол ставит и сладкого лишает за всякую мелочь. А вот отсутствие любви, да еще когда о нем не задумываешься, когда это обычный фон твоей жизни… Да, в таком состоянии в Царствие попасть будет трудно. 

И мы ведь так часто говорим, что исповедь – таинство примирения с Церковью. Если так, это точно не про сосиску в среду, а про что-то такое, после чего ты действительно не можешь назваться христианином.

* * *

Недавно довелось читать рассказ про батюшку, которому накануне исповеди некий человек сообщил, что отправляется воевать на чужую войну за высокие идеи. Батюшка ему ответил примерно так: «Ты собираешься воевать с теми, кто тебе не причинил зла и на тебя не напал, не будучи при этом воином, связанным присягой. Это выходит убийство, и я не могу отпустить тебе грехов, пока ты не откажешься перед Богом от своего замысла». Как? Воевать за правое дело – грех? А не сосиска, не раздражительность, необязательность? Переворот сознания. А для батюшки всё по канонам в лучшем понимании этого слова.

Может быть, корень проблемы в том, что огромное число людей у нас пребывают как бы на пороге церкви: то ли христиане, то ли нет. Исповедь становится своеобразной регистрацией, check in, способом удостовериться, что человек действительно церковный хотя бы на данное время и потому может приступать к Чаше. Но это уже отдельная тема: кто у нас тут православный и что вообще это значит. И мы, пожалуй, едва лишь приступили к ее обсуждению.