www.espresso-id.ru

Избавьте их от себя.

Яна Зубцова.

В общем, мы его отправили, да. Единственного ребенка, да. В 14 лет, в незнакомую страну, одного, слегка перепуганного, но хорохорящегося, с чемоданом и парой сотен фунтов наличными.

Я рыдала неделю, вытирая сопли только на момент выхода на связь с сыном по скайпу. Но, к счастью, из монитора на нас смотрел вполне себе довольный жизнью крошка. Он с гордостью демонстрировал свою комнату, которую делил на двоих с каким-то корейским или китайским юношей, рассказывал про школу, уроки, учителей, занятия спортом, футбол. Наши разговоры с ним вдруг стали интересны ему самому, а к концу 9 класса мне казалось, что этого уже никогда не произойдет, что он теперь на вопрос «Как дела?» всегда будет отвечать только унылое «Нормально». Но расстояние нас неожиданно сблизило. Или, может, ему просто хотелось поговорить по-русски? Я не знала, однако решила считать это первым сдвигом в правильном направлении.

Второй сдвиг я отметила, когда через пару месяцев его «ссылки» всеми правдами и неправдами выкроила себе командировку в Англию и приехала к сыну в Манчестер. Во-первых, ребенок был умыт, жив и здоров, что уже казалось счастьем. Во-вторых, ребенок вдруг начал проявлять ранее несвойственные ему качества. Ну, например, в субботу вечером он засел делать уроки на понедельник. Я даже хотела ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Но оказалось, что не сделать уроки в его новой школе – это вовсе не то, что не сделать их в старой. Тут, оказывается, это было немодно – чувствовать себя на уроке дурак дураком. Некруто, понимаете ли. Да что там, просто полный отстой – приходить с несделанными уроками.

Я ушла в ванную вытирать слезы умиления. То, что мы с мужем довольно-таки безуспешно пытались вдолбить в голову сына 9 лет, здесь ему волшебным образом объяснили за пару месяцев. Как им это удалось, я не знала, но подозревала, что удалось им это уже довольно давно, века так два или даже три назад: вся британская система образования, похоже, работала на то, чтобы сделать так, чтобы ученик, не сделавший уроки, чувствовал себя в классе не героем дня, как у нас, а наоборот.

Да, а в-третьих, мы с сыном пошли в ресторан. Заказали еды: фиш энд чипс, чай, чизкейк. Сидели, ели, болтали. Съели. Сын попросил счет, явно пижоня своим продвинувшимся за два месяца английским. Официант принес, и тут случилось чудо чудесное. Мой 14-летний мальчик, никогда раньше не демонстрировавший даже малейшего интереса к такому скучному занятию, как изучение счета, вдруг погрузился в него, как в роман «Три мушкетера», и спросил: «Кстати, а где чизкейк?» Выяснилось, что чизкейка никто из нас не видел, а в счете он тем не менее оказался. Я еще не успела прийти в себя от самого факта, что мой ребенок, который забыл в школе 2567 пар сменной обуви, читает счет, а он уже встал и направился к официанту выяснять судьбу чизкейка.

Выяснение происходило по-английски со всеми этими их «йес, сэр», «сорри, сэр», «плиз, сэр!» и закончилось тем, что нам дали два чизкейка. За счет заведения. Владельцы ресторана даже не подозревали, что на самом деле уже сделали мне подарок: продемонстрировали, что мой ребенок растет и становится существом не только осмысленным, но и боеготовым.

– А чего ты вдруг счет стал читать? – аккуратно спросила я сына. – Что, тут часто обсчитывают разве?
– Да нет, – пожал плечами он, – просто когда у тебя 200 фунтов на все, а вы с отцом в Москве, надо как-то понимать, сколько платить. Привычка.
– А-а-а, – сказала я. А про себя подумала, что плата за обу-чение в Англии не такая уж большая. Ни за какие деньги в Москве мы не добились бы такого блистательного результата в столь короткий срок. Просто потому, что были бы рядом. Сам факт нашего присутствия иногда мешает подросткам вырасти.

Куда бы нам научиться себя девать иногда?