В моей маленькой, заваленной всевозможным хламом комнатке вдруг неожиданно резко потемнело. Затравленный лучик солнца в последний раз скользнул по грязному стеклу и исчез. Кроны деревьев опасливо зашумели и стали пригибаться к земле. Утренняя безмятежность простого городского дворика сменилась тихой тревожностью, а потом раскололось небо. Раскат весеннего грома сотряс воздух и мир на миг окрасился в ярко синий цвет. Первые крупные теплые капли забарабанили по карнизу. Во все стороны полетели листья, небо взревело еще раз и началась настоящая буря. Клоки черных туч бороздили между крышами домов, распугивая не успевших попрятаться голубей. Зазевавшиеся прохожие бежали вприпрыжку, на ходу удерживая выворачивающиеся зонтики. Резкий запах озона вскружил голову. Пересиливая желание выбежать под струи свежего ливня, я осталась смотреть на блестящие круги на асфальте через свое окно.
Стихия всегда была для меня чем-то неприкосновенно-великим, вызывающим ужас и благоговение, словно сами боги говорили со мной, пытаясь поведать мне о чем-то неизмеримо важном, на своем языке ливней и бурь. В детстве я, бывало, часами стояла на безлюдной набережной и наблюдала, как огромные черные волны с грохотом разбивались о причал. В два раза превышая меня в росте, они нависали друг над другом, закрывая собой небо. И сердце замирало. И сил не было оторвать взгляд. Подобные зрелища приковывают к месту своей устрашающей первобытной красотой, осознанием того, что окажись я рядом - и мокрого места от меня не останется. Что я против них? Ничто.
И я прислушиваюсь. Я хочу понять, что говорит мне сама природа. И я, как всегда, склоняюсь перед ее величием.