Песни Забвения и Смерти
Посвящается мне и С.
Глупо печалится по поводу своей кончины, все мы рано или поздно умрем, особо счастливым удается умирать по несколько раз, но некоторые, подобно героиням готических романов впадают в летаргический сон, именуемый забвением. Но поверьте: умирать неприятно, даже больно, но забвение еще хуже – это не больно и не приятно, это совсем никак – это я говорю Вам, как человек многократно умиравший, но счастлив тем, что ни разу не впадавший в забвение. Предлагаемый Вам сборник содержит фольклорные и авторские песни, услышанные в одном из кругов ада, где обычно проводит свой отпуск автор сих строк.
Составитель Наталья Рак
«For if we don't find
The next whiskey bar
I tell you we must die»
"The Rise and Fall of the City of Mahagonny", K. Veil & B. Brecht
1. Песня времен декаданса
Ее обычно поют проклятые поэты, которым так и не удалось стать артюрами рембо и разочаровавшиеся в мире Искусства. За что и попали в ад.
Когда гарсон притащит еще один стакан вина,
мы, проклятые поэты, увидим приоткрывшуюся дверь
Познания, ключи к которой нам предоставило Искусство.
Жизнь столь уныла и не интересна, что все возвращается
на круги своя. Кому еще не надоели эти заезженные рельсы бытия?
Мы не узнаем ничего нового, что не знали другие, мы будем
повторять чужие ошибки, не в состоянии придумать свои.
И искусство наше всего лишь старая аллюзия на известные сюжеты.
Вновь как в старь, стуча клюкой придет старуха Смерть,
что б утащить кого-то в ад. Мы упиваемся любовью, считая
что мы оригиналы – но на деле вбиваем очередную иголку
в сердце, чтоб вскорости умереть. Сплин съедает нас,
в Париже, Мехико, Милане, Питере или в Минске –
Ничего не меняется: мы отрекаемся от себя в
надежде на лучшее – глупцы. Да здравствует
маньеризм в стандартном декадансе:
мы все неудачники без права на будущее.
Восплачем о себе самих в очередном банальном стишке.
2. Песня об августе
Песня услышанная от некой Ш. Р., адрессованная человеку, который дарил ей книги Омара Хайяма, не зная кто он такой. Ш. Р. оказалась в аду за многие прегрешения, в том числе и за слабоволие: она приняла книгу рубаев.
Вновь пришел август,
с шарфом на шее, он постоянно кашлял,
загадочно улыбаясь, глядя на меня.
Вокруг шеи августа был обмотан шарф из
незабудок, боли в горле и мелодий джаза.
От него пахло яблоками, и на моих губах он оставил
сладкий вкус нектарина.
Мы сидели на крыше и пили холодный сидр, грея
наши руки над заходящим солнцем.
Август забыл о времени, он вспомнил, что пора исчезать
лишь в середине осени.
Исчез, оставил мне в память о себе
теплые носки и рубаи перса Хайяма.
3. Песня художника
Песня была услышана от художника Шагала. В ад попал, т.к. после смерти Беллы посмел любить других женщин.
- Белла, я буду столь нагл, Вам предложить вечернюю прогулку по городу!
Я покажу Вам город в таком ракурсе,
В котором его еще никто не видел.
Ради Вас сегодня вечером я изломаю
перспективу, она будет кривая, она исчезнет с глаз долой.
Нарушая все законы физики, мы вскарабкаемся
по солнечным лучам на вверх,
и, дождавшись порыва ветра, мы начнем нашу прогулку.
Белла, держите меня за руку!
Я Вас не отпущу – вперед, навстречу ветру, наперекор всему!
Запомните город, его скоро сожрут желтые языки огня –
пожар! Его городу не избежать – запомним картинки во время
прогулки, чтоб увезти их на Монмартр - поделимся воспоминаниями
с Сутином, пусть завидуют Моди и Утрилло – они не увидят этот
город как мы с Вами, Белла!
Белла, возьмите мою руку!
Не отвергайте приглашения на прогулку от
бедного еврейского художника Мовши,
от которого пахнет рыбой, красками и августовским вечером
в неизвестном никому городе на букву В.
4. Ода непостоянству
Эта “ода” была написана Ш. Р. после прочтения рубай Хайяма. Позднее стало известно, что эта “ода” также послужила пребыванию Ш.Р. в аду, т.к. стихотворение, не написанное по закону написания од, разработанного Французской Академией, не может называться одой. К тому же оно на восточную тематику.
Ах, как же тщетны твои попытки
одеть мне в ухо кольцо раба!
Я – странствующий дервиш,
Ты не получишь от меня постоянства –
смирись, либо обрати свои стопы к Мекке:
пусть Аллах дарует мне приверженность к идеи вечной любви.
5. Песня о Дании
Песня была услышана от некого датского принца, который выступал против вступления Датского Королевства в состав Евросоюза.
В полуразволившимся подземелье Кронборга
Скучает Хольгер, которого развлекает историями
Черный ворон с перебитым левым крылом.
В очередной раз, девятый по счету в этом году,
В первый день полнолуния Хольгер вылез из склепа.
Дания спала спокойно, ветер слегка трепал утес на острове Мён,
Луна освещала путь могильным свиньям,
Которые издавна в Скандинавии считались вестницами
Смерти, но смертные больше не доверяли жизнь парнокопытным.
Хульдры на полях пасли скот, завлекая паустушков,
Они танцевали халлинг и Григ, навестивший Данию, подыгрывал им на скрипке,
В четвертый раз за этот год болотница варила пиво,
Напустив на землю шаль тумана, скрывшего троллей,
Что приехали из Доврских скал погрется под осенней луной
На мысах Дании.Старый Хольгер хромал на правую ногу –
Все виной англосаксонский меч, что задел когда-то….
Но за давностью времен, Хольгер путал сам в каком это было веке.
Он уселся на берегу шумящего моря, дал хлеба ворону,
Который сидел на плече, налил вино в рог старого друга-викинга,
Закурил трубку (пагубная привычка появилась лет триста назад)
И стал вспоминать о славных временах, когда длинноносый
Сказочник заходил к нему на чай: они пели фольклорные песни,
И оживали старые сюжеты под его ловким расчерком,
Старые образы набирали силу, и пастушка с трубачистом велa беседу.
Хольгер вспоминал те дивные времена, слушая рассказ черного ворона,
О том как ему священник перебил крыло, приняв за нечистую силу,
Слушая шелест вереска и пение гарбу, что доносилось издали.
И луч маяка осветил горькую улыбку старика –
Дании не нужна защита,
Ее опекает дружная европейская семья.
6. Популярная песенка эпохи модерна
Слова популярной в аду песенки были записаны после того, как составитель услышал ее с грампластинки начала ХХ-го века, но увы, не может поручится, что сквозь хрип десятелетий правильно раслышал все слова.
За столиком кафе под открутым небом
за столиком кафе за бутылкой вина
за столиком кафе в широкополой шляпе
за столиком кафе в осеннем плаще
за столиком кафе без денег
за столиком кафе на Монмартре
за столиком кафе где сидели многие
за столиком кафе с голодным желудком
за столиком кафе сидел Оскар
за столиком кафе сидел Моди
за столиком кафе сидел Пабло
за столиком кафе сидел Хаим
за столиком кафе сидел Мовша
за столиком кафе сидела Гертруда
за столиком кафе сидел Гийом
за столиком кафе сидел модернизм
7. Первая песня Шарля Бодлера
Шарль Бодлер очень любит петь в аду, это одна из двух его песен, представленных в сборнике. Шарль Бодлер попал в ад за то, что посмел оскорбить благочестивое общество своей книгой “Цветы зла”.
Ну что так медлит Сатана, что мешает ему утянуть меня?
Я нарушил все что обещал, моим клятвам верить нельзя,
я их нарушаю при первой возможности.
Я иногда столь мало значу в этом мире, что
моя мать решила предать забвению меня.
Могильные черви, что меня сожрут, будут
единственными, кто получит удовольствие от общения со мной.
В былые времена я гордо величал себя Поэтом,
но как теперь я каюсь: моя поэзия стоит лишь изломанный су.
Неплохо бы себе найти оправдание в безумии,
да, может я просто безумен, и моя жизнь лишь порождение
чужого воспаленного мозга, это всего лишь бред,
может просто сон несчастного, которому снится жуткий кошмар,
и тот так мечтает проснуться. Проснись, спящий, вставай же, очнись!
Открой глаза и я, наконец, к своей и твоей вящей радости исчезну.
Может статься, что я всего лишь банальный отрицательный персонаж
в занудном романе, написанный второразрядным писателем.
Если это так, то этот бумагомаратель был реалистом,
ибо чудесных совпадений не происходит пока,
все очень уж похоже на жизнь, что меня съедает скука и хандра.
Хватить медлить, Сатана, я готов встретить тебя,
знаю, я буду наказан по всем счетам, и черти уже разогревают
громадную сковороду, где будут жарить меня на моих же обещаниях,
добавляя вместо специй богомерзкие стишки, что я писал.
Меня сожрут черти в преисподней и никто не вспомнит меня,
зачем помнить такого как я, что оскорбляет род человеческий?
Придайте меня забвению, не смейте произносить имя мое,
чтоб хотя бы через запрет сохранилось жалкое воспоминание о том,
кто предал проклятию себя.
8. Песня о Шестидневной войне
Эту песню не раз можно было услышать от евреев, которые наказаны пребыванием в аду за несогласие с политикой Государства Израиль.
Говорите, чтобы прекратить убиение ваших детей,
вы берете в руки оружие, чтобы шесть с половиной
не обернулось в десять,
надрываясь кричите, что вы больше не позволите никому
страдать,
Что не будет посрамлена честь родной земли, что вручил вам Бог.
Что ж убивайте, приносите окаянные жертвы
Святой земле, может орошенная кровью
обездоленных она даст
благословенный урожай винограда, что алым соком
не поставит вам ничего в вину.
Вы можете себя убедить, вы можете уверить Бога,
что ваши действия правоверны, что они не противоречат Торе,
вы можете продолжать рыдать над жертвами Холокоста,
убивать чужих детей. Но не надейтесь на мою жалость
в будущем к вам: вы отступили от пути,
вы превратились в гонителей, что ради очищения родной земли,
что вручил вам Бог, рушат дома, пробивая кровли снарядами,
изгоняете целые семьи с тех мест, где они трудились,
где благодарили Бога, что им Он даровал кусок земли.
Вперед, с надеждой и верой в свое правое дело, шагайте в шаг под пение
кантора, вспоминая своих погибших поименно,
чтобы лишать имени других. Амен!
9. Ночной блюз
Песня написанная Ш.Р. была положена на музыку неким блюзменом. В аду сплетничают, что самым большим прегрешением Ш.Р. была любовь к С.. Блюзмен попал в ад за отсутствие таланта.
К С.
Говори мне ласковые слова,
их так долго не слышала я,
и когда они станут лишними, их сожрет нежность,
она скроет нас в своем коконе,
где каждая ниточка – поцелуй,
их переплетение словно наши пальцы, сжатые перед расставанием,
мы в коконе несмелых касаний любимых плеч,