[400x566]
В Питере у меня жили близкие друзья, и я очень люблю этот город. И там наконец-то осуществилась одна моя мечта, довольно тупая, но все равно – мечта. А мечтала я напиться и бить посуду в ресторане.

О, это целая история.

Я жила там уже довольно долго, где-то месяца полтора, и мой друг меня потерял. И примчался за мной из Москвы. А мальчик он был подвижный, и когда я ему сказала «Шура, надо напиться», он был «за!». А-ха-ха-ха. Но он не знал меня, как я знала себя. Начали мы с ним поход с Лютеранского смоленского кладбища. В принципе, на этом он как для меня начался, так он там и кончился. Очнулась утром у друзей. Шура дрыхнет рядом, злой как собака. Я его в бок толкаю и спрашиваю, мол, чего ты такой злой. А он меня дурой обозвал, и жопой ко мне отвернулся. Тут Ирка из комнаты выходит, я ей задаю тот же вопрос, мол, чего Шура таким припадочным спит. Ну, она и начала рассказывать (как ей Шура рассказал).

«Мол, напилась, Наташка быстро. И потащила меня к ленинградским детям на кладбище. 100 метров мы ползли на коленях, молились. Потом пошли на первую линию кабак искать. Не нашли. Пошли на 2, 3, 4 – не нравятся ей там кабаки. Потащила к Лютеранской церкви, бля, или школе, не знаю, говорит там Бродский учился, и там тоже кабак есть. Пошли. По дороге она пристала к местным ментам, мол, почему они её в ментуру не забирают. Я её в охапку и утащил. Ладно. Нашли мы эту школу-церковь. И точно, кабак там в каком-то подвале был. А она уже никакая. Я её посадил, и куда-то пошел, сам-то тоже пьяный был. И тут за спиной слышу грохот. Оглянулся. Точно. Посуду бьет, дура. Тарелки перед ней стояли, так она одну за одной раскокала, нас короче, выгнали. Я пока там со всем разбирался, когда на улицу вышел, смотрю - её нет нигде! А я уже с ней намотался, сил нет. Думаю, может бросить её к чертям собачим, и домой пилить? И тут красавица моя выходит с мужиком каким-то и говорит «Шура - это кто?» Ну, я её по шее двинул, поймал такси, и мы к вам поехали, на пятую линию».