Проблема s-mobile в индоевропейских языках и ее возможное фонетическое объяснение
Проблема s-mobile в индоевропейских языках и ее возможное фонетическое объяснение
Индоевропеистике давно известен тот факт, что в праязыке существовал ряд корней, которые в одних случаях начинаются сочетанием s- с определенным согласным, в других случаях начальный s- в словах с этим же корнем отсутствует. Подобное чередование может иметь место как в одном языке (греч. σκώψ «сова»: κώψ «филин, сыч», греч. σκνίψ«фиговый червец, тля»: κνίψ «древоточец», др.-рус. скора «шкура»: праслав. *kora «кора»), так и в различных индоевропейских языках (греч. κείρω «рубить»: др.-исл. skera «резать»). При этом s-mobile «не допускает предсказуемости ни в одном индоевропейском языке» [Макаев 1970, 243], а распределение вариантов корня с s-mobile и без него не позволяет выявить четкой закономерности.

Именно это обстоятельство привело большинство ученых к выводу, что «феномен s-mobile не относится к фонемному или просодическому уровню (ибо фонемы и просодемы, во всяком случае в определенных границах, допускают предсказуемость) и, следовательно, на него не могут распространяться правила действия, присущие фонетическим законам» [Макаев 1970,243 - 244]. В связи с этим предлагались различные теории возникновения s-mobile нефонетического характера. По мнению одних ученых, s-mobile – префикс (или преформант) с затертым значением [Colinet 1892; Siebs 1901, 292; Макаев 1970, 217 - 253], по мнению других (в особенности санскритологов) – результат действия сандхи типа s + s + согл. > s + согл. [Wackernagel 1896, 267; Барроу 1976, 78-79; Edgerton 1958, 445-453]; предлагались гипотезы о связи s-mobile с ларингалами и греческой протезой [Schrijen 1906, 487-489; Клычков 1959, 27-28; 1959, 83; Никитина 1962, 81-86], о нарушении морфологических границ между словами [Shields 1996, 251-253]. Ни одна из подобных гипотез не является полностью удовлетворительной: так, существование префиксов в праязыке до сих пор стоит под сомнением, предположение о сандхи является проецированием древнеиндийского языкового состояния на праязык, а остальные гипотезы не могут полностью объяснить все факты. Основным доказательством несостоятельности подобных теорий служат, однако, не соображения относительно их слабой морфологической или семантической обоснованности. Если рассмотреть рефлексы сочетаний (s)K (K – любой заднеязычный) на фоне рефлексов сочетания sK, обнаружится следующая ситуация. А. Лубоцким, а также М. Свенссоном установлено, что в индо-иранских и славянских языках разницы между сочетанием *sk и *s не существовало [Lubotsky 2001, 25 - 57; Svensson 2009, 5-24]. Единственными языками, где это противопоставление могло существовать, по мнению М. Свенссона, остаются лувийский и ликийский, итеративные глаголы в которых имеют суффиксы соответственно - (z) za- и -s- < и.-е. *-s e /o - [Svensson 2009, 12], а такой же рефлекс в лувийском имеет индоевропейский звук * (лув. z ā rza- < и.-е. *d -s [Melchert 1994, 243], хотя возможна реконструкция *erd -s ). Однако в лувийском неизвестен точный рефлекс *sk, и нельзя исключить возможности «палатализующего окружения» впоследовательности *-ske- [Woodhouse 1998, 57]. (Это же относится к ликийскому суффиксу -s-). В конце концов, z может в реальности обозначать одновременно две разные аффрикаты. Также В. Орел противопоставляет албанские рефлексы *sk и *s в медиальной позиции, однако преобразование суффикса *-se /o- > h связывается не с особым развитием палатального *, а со случайной метатезой *sk > *ks, что не дает нам основания утверждать палатальный характер k в составе данного суффикса [Orel 2000,99-100]. Поскольку достоверные примеры, доказывающие, что суффикс *-ske/o- выглядел именно как *-se /o- , отсутствуют, не остается ничего другого, как утверждать, что в праязыке после *s- гуттуральные не различаются по качеству. Это означает, что s-mobile при присоединении к начальным гуттуральным должен делать начальный лабиовелярный или палатальный звук чистым велярным, а параллельные формы в таком случае не меняли бы своей изначальной природы. Но, как известно, это не так. После s-mobile, как и после любого начального *s-, встречаются исключительно формы с чистыми велярными. (На лабиовелярные и палатальные всловаре Ю. Покорного приведены немногочисленные и сомнительные этимологии: например, см. [IEW 1959, 958]). Подобные данные заставляют прийти к выводу, что начальное сочетание в случае с s-mobile является исходным, в то время как формы без s- получились именно путем отпадения начального *s-. В таком случае остается вопрос о нерегулярности явления s-mobile в праязыке. Как можно объяснить тот факт, что в индоевропейских языках распространены стабильные корни с анлаутом типа sC- ? Хотелось бы обратить внимание на возможность фонетического объяснения данного явления, правда, не носящего характера фонетического закона. На самом деле науке известны случаи непредсказуемых этимологических дублетов на материале, например, славянских языков. Так, в этих языках встречаются относительно многочисленные необязательные чередования типа sk- (šk-): x-, например церк.-слав скрипати: рус. хрипеть (далее [Rejzek 1998, 234-240]). Безусловно, в большинстве своем это звукоподражательные слова. Этот процесс находит свое объяснение в том свойстве фонологической системы языка, что любой новой фонеме требуется окончательно занять свое место в системе, и тогда эта фонема начинает включаться в образование различных периферийных лексем: прежде всего звукоподражаний и заимствований. Вчастности, благодаря подобным словам в славянских диалектах утверждалась появившаяся в определенных фонетических условиях фонема /x/. Отсюда и такие слова,как хахаль, хорохориться и хохотать (думается, невозможно всерьез связывать последнее слово с греческим καχάζω). Позже подобным образом в русском языке благодаря появлению новой фонемы /f/ сформировался целый ряд слов типа фуфло, фифа, расфуфыриться, фуфайка. По видимости, подобные же процессы привели в свое время в индоевропейском праязыке к появлению дублетов типа sC: C, где С – согласный звук. На более ранних этапах отпадение начального s- в периферийных слоях лексики (s-mobile часто встречается в звукоподражаниях и редких глаголах) помогало подчеркнуть характер чистых велярных (в последнее время ряд ученых не без основания возвращается к старой двухрядной реконструкции гуттуральных, предложенной еще Мейе [Мейе 2007, 117-120; Woodhouse 1998, 40-58; Lubotsky 2001, 26-27]). Также оно способствовало появлениюновых слов, начинающихся на r, l, а большинство слов на r и l начинались с ларингала.Так что процесс образования s-mobile должен следовать за падением ларингалов. Что же касается комплексов *(s)p и *(s)t, то их преобразование в таком случае следует признать аналогическим. На более поздних этапах произошли многочисленные выравнивания, в отдельных диалектах (как, например, в германских и в балтийских) s-mobile стало распространенным явлением, а в некоторых диалектах, напротив, в связи с их особенностями, сузило сферу своего бытования (как, например, в латыни).