[показать]

Уильям Дуайт Уитни (William Dwight Whitney) (1827-1894). Американский лингвист, филолог, лексикограф, редактор «Словаря века» (англ. Century Dictionary), иностранный член-корреспондент Петербургской академии наук (1875). Уитни Уильямс считается первым американским теоретиком языкознания, основоположником американской лингвистической школы. Он был одним из инициаторов создания Американской филологической ассоциация (1869), первым её президентом; принимал активное участие в организации Ассоциации современных языков (1883). Его исследования стали связующим звеном между школами Вильгельма Фон Гумбольдта (1767 — 1835 ), который является основоположником лингвистики как науки (развил учение о языке как непрерывном творческом процессе и о «внутренней форме языка» как выражения индивидуального миросозерцания народа) и Фердинанда де Сосюра (1857 — 1913),который заложил основы семиологии и структурной лингвистики. Фердинанд де Сосюр стоял у истоков Женевской лингвистической школы . Структурная лингвистика - языковедческая дисциплина, предметом которой является язык, изучаемый с точки зрения своего формального строения и организации его в целом, а также с точки зрения формального строения образующих его компонентов, как в плане выражения, так и в плане содержания. Семиология - наука, исследующая свойства знаков и знаковых систем (естественных и искусственных языков). Исследования Уитни Уильяма Дуайта оказали существенное влияние на развитие сравнительно-исторического языкознания. Он отстаивал принцип историзма, регулярности языковых изменений и зависимости их от социальных факторов. Сравнительно- историческое языкознание (лингвисти́ческая компаративи́стика) — область лингвистики, посвящённая прежде родству языков которое понимается историко-генетически (как факт происхождения от общего праязыка). Сравнительно-историческое языкознание занимается установлением степени родства между языками (построением генеалогической классификации языков), реконструкцией праязыков, исследованием диахронических процессов в истории языков, их групп и семей, этимологией слов. Уитни предложил термин «институт» для описания природы языка. Он считал, что поскольку язык является «человеческим институтом», то именно люди участвуют в языковых изменениях.

Это была кардинально новая парадигма, предложенная Уитни. Из вышесказанного следует, что при языковых изменениях должен учитываться этнический, культурный, психологический фактор. Ученый подчёркивал, что язык неразрывно связан с культурой народа и поэтому их надо рассматривать параллельно. Основной акцент делался на том, что языкознание и культура являются родственными науками. Наиболее полно вся концепция Уитни о языке и задачах языкознания была отражена в двух его монографиях «Язык и изучение языка», «Жизнь и рост языка». В этих работах рассматривается полный перечень лингвистических проблем, волновавших лингвистов того времени. К ним относятся следующие вопросы: 1. Предмет языкознания, материал, история, методы его исследования. 2. Природа языковых сдвигов. Фонетические и семантические сдвиги, их причины. 3. Проблема развития языка и причины, вызывающие это развитие. 4. Взаимоотношение языка и этнологии. Связь языковых и расово-физических характеристик народа 5. Происхождение языка. Роль коммуникативного фактора в возникновении и развитии языка. Теория происхождения языка. 6. Роль языка в человеческом обществе. Влияние языка на умственное развитие людей и историю народов. Роль письменности в истории культуры. В 1884 году один из основных трудов Уильяма Уитни «Жизнь и рост языка» был опубликован в переводе на русский язык в журнале А. А. Хованского «Филологические записки» В 1848 году под руководством друга и духовного наставника своего отца, пастора Дж. Дея, Уитни занялся изучением санскрита. В 1850 году Уильям уехал в Германию, где обучался в Берлинском университете вместе с Альбрехтом Вебером, Францем Боппом и Карлом Лепсиусом, после этого работал вместе с Рудольфом Ротом в Тюбингене. В 1853 году ему предложили занять должность профессора санскрита и родственных с ним языков на факультете философии и искусств в Йельском университете, и Уитни принял это предложение. С 1854 году и до конца жизни Уитни проработал в Йельском университете, где преподавал санскрит, а с 1870 году — сравнительную грамматику. 28 августа 1856 г. Уитни женился на Елизавете Вустер Болдвин. У них родилось шесть детей, но выжило из них только четверо: сын и три дочери, которые очень помогли отцу в подготовке его поздних публикаций.
- - - - - -
Л.Л. Нелюбин. История науки о языке §63.
Американская лингвистика. Становление
Вплоть до последней трети XIXв. американское языкознание находилось если не вне, то во всяком случае на глубокой периферии мировой науки. Первым, чье имя стало по-настоящему известным в международных лингвистических кругах, являлся Уильям Дуайт Уитни (1827–1894), труды которого по санскритологии удостоились похвальных отзывов даже со стороны его немецких коллег, чье лидирующее положение являлось в тот период общепризнанным. Однако для истории языкознания более значимым оказалось его общелингвистическое наследие, наиболее полно представленное в книге «Жизнь и рост языка» (1875) – вероятно, не в последнюю очередь потому, что американский языковед был одним из немногих предшественников, на кого ссылался Ф. де Соссюр. Впрочем, о внимании к воззрениям Уитни свидетельствует и тот факт, что практически сразу после своего появления названная работа была переведена на французский (1875), итальянский (1876) и немецкий (1876) языки, причем последний перевод был выполнен А. Лескиным – одним из крупнейших представителей младограмматизма. Говоря о взглядах Уитни, обращают внимание на то обстоятельство, что, с одной стороны, для него была характерна определенная связь с натуралистической и младограмматической концепциями, а с другой – положения, которые не укладывались в ортодоксальную компаративистскую тематику в ее, если можно так выразиться, «шлейхеровско- паулевском» истолковании. В частности, отмечается, что Уитни ставил вопрос о языке как явлении в первую очередь общественном. Разграничивая в нем индивидуальные и социальные аспекты, он определял язык как совокупность знаков, выражающих мысли. Причем он отмечал, что знаки человеческого языка обладают двумя особенностями: произвольностью и условностью. Первая заключается в отсутствии связи между словом и выражаемой им идеей; вторая – в использовании знака тем коллективом, к которому принадлежит говорящий. Приближался американский языковед и к пониманию системности языка, трактуя последний как комплекс соотносительных частей и элементов. В черновиках Ф. де Соссюра была обнаружена характерная запись: «Уитни сказал: "Язык есть человеческое установление”»… И это изменило коренным образом направление лингвистики… Уитни никогда не забывал повторять, чтобы дать лучше почувствовать, что язык является лишь установлением». Если деятельность У. Уитни при всем своеобразии и оригинальности его концепции, все же представляла собой проявление европейской научной традиции, то сформировавшаяся на рубеже XIX–XX вв. американская антропология обратилась уже к специфическому для Нового Света материалу – культурам индейских народов, резко отличных от европейских. Будучи учеными широкого профиля (они занимались одновременно этнографией, фольклористикой и т. д.), антропологи не оставляли без внимания и лингвистическую проблематику, описывая языки соответствующих народов. И здесь прежде всего упоминают имя уроженца Германии Франца Боаса (1858– 1942), автора теоретического введения к большому коллективному труду «Руководство по языкам американских индейцев», выходившему в 1911 (когда оно и было опубликовано) – 1922 гг. Именно он указал на те особенности, которые во многом определили развитие американского языкознания последующих десятилетий. Во-первых, как бы ни подчеркивали компаративисты XIX в. роль живых языков и диалектов для сравнительно- исторического исследования, важнейшим материалом для последнего объективно всегда являлись письменные памятники, отражающие те или иные этапы языковой эволюции. Между тем индейские языки в этом смысле «не имели истории», и до начала их научного изучения подавляющее большинство последних вообще не обладало какой бы то ни было письменной фиксацией. Поэтому, не отказываясь в принципе от применения сравнительно- исторического метода к полученному материалу (в частности, от попыток реконструировать праязыковые системы), американские языковеды волей-неволей должны были сосредоточиться на описании того, что существовало, т. е. изначально доминирующим стал синхронический подход. Во-вторых, традиционные категории лингвистического описания, восходившие еще к трудам античных филологов и не всегда отражавшие даже особенности тех или иных индоевропейских языков (на что обращали внимание уже некоторые компаративисты XIX в.), оказались тем более непригодными при работе с индейскими языками, своеобразие которых отмечал еще В. фон Гумбольдт. Так, Ф. Боас, указывавший, что «в американских языках различие между грамматикой и лексикой часто бывает очень неясным» и поэтому «слово как таковое познается только в результате анализа», пришел к выводу, что «каждый язык с точки зрения другого языка весьма произволен в своих классификациях». Аналогично во многих случаях «невозможно с объективной уверенностью решить, правомерно ли считать определенную фонетическую группу независимым словом или же частью слова». Отсюда, естественно, возникал вопрос о выработке специальных процедур для выделения языковых единиц, занявший впоследствии одно из центральных мест в американской лингвистике. Вместе с тем Ф. Боас обращал внимание и на взаимосвязь лингвистических моментов с этнокультурными фактами. Указывая, что в эскимосском языке для разных типов снега (лежащего, падающего и т. п.) или тюленя в разных условиях (греющегося, плывущего и др.) используются разные слова, ученый резюмирует: «Совершенно очевидно, что выбор подобных элементарных терминов должен до известной степени зависеть от основных интересов народа, и там, где необходимо различать определенные явления во многих аспектах, играющих в жизни народа совершенно независимую роль, могут развиваться независимые слова, в то время как в других случаях оказывается достаточной простая модификация терминов». Отсюда делался вполне закономерный вывод: «Выясняется, что теоретическое изучение языков индейцев не менее важно, чем практическое владение ими; чисто лингвистическое исследование является неотъемлемой частью глубокого изучения психологии народов мира». Таким образом, согласно Боасу, при объективном изучении языка должны приниматься во внимание: а) те фонетические элементы, которые составляют язык; б) те группы понятий, которые выражаются фонетическими группами; в) способы образования и модификации этих последних. Наряду с рассмотренными моментами изучение индейских языков было отмечено еще одной особенностью: исследователь и носитель языка были резко отделены друг от друга, поскольку «натурализация» представителя европейской культуры среди коренных жителей Америки была практически исключена. Таким образом, основным методом стала работа с информантом, т. е. описание незнакомого языка с позиций стороннего наблюдателя. Этот подход опять-таки требовал выработки строгих и объективных процедур описания, которые в принципе могли быть распространены и на анализ языка вообще в качестве одного из важнейших методологических принципов, как это и произошло в действительности. Таким образом, выдвинутые в антропологической лингвистике принципы содержали возможность дальнейшего развития в двух направлениях: максимальной формализации описания, с одной стороны, и рассмотрения языка в тесной связи с культурой, поведением, мышлением – с другой. Характерно, что основоположниками обоих направлений стали ученики Ф. Боаса: Л. Блумфилд, положивший начало дескриптивизму, и Э. Сепир, с именем которого связывают формирование этнолингвистики.