УДК 81’37(=512.36)
ББК 81.2(5Мо)
DOI: 10.21209/2307-1834-2016-11-3-189-193
Екатерина Владимировна Сундуева,
доктор филологических наук, доцент,
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН
(677047, Россия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой,6),
e-mail: sundueva@mail.ru
Семантическая сфера любви в монгольских языках
Статья посвящена выражению ключевого понятия любви в монгольских языках. Несовпадение лексических способов может свидетельствовать о том, что данная семантическая сфера была сформирована достаточно поздно. Лексема duran в бурятском и калмыцком языках передаёт три разновидности любви: 1) сексуальное гендерное чувство (бур. бишамда дуратайб, калм. би чамд дуртав ‘я тебя люблю’); 2) чувство привязанности, близости, заботы (бур. аба эжыдээ дуратай ‘любящий родителей’); 3) предпочтение того, что нравится, доставляет удовольствие (бур. мяханда дуратай ‘любящий есть мясо’). В халха-монгольском же языке за словом дур более отчётливо закреплено лишь третье значение, в то время как первые две разновидности любви выражаются с помощью лексемы qayir (би чамд хайртай ‘я люблю тебя’, эх орондоо хайртай ‘любящий родину’). Автором выявлено, что представленные в лексеме qayir три семы ‘сострадание, жалость’, ‘любовь, расположение’ и ‘бережливость, скупость’ изначальны, а сема ‘милость, благоволение’ развилась на основе ‘любить кого-л., проявлять расположение к кому-л. или чему-л.’ Значения ‘жалость’ и ‘скупость’ возникли благодаря акустико-артикулярной характеристике корневого согласного r, в данных случаях передающего внутренний дискомфорт от испытываемых чувств. В случае с семой ‘любовь’ согласный r передаёт общее возбужденное состояние организма.
Ключевые слова: монгольские языки, лексика, семантика, значение, этимология.

Ключевое понятие любви в монгольских языках выражается по-разному. Данная статья посвящена семантической реконструкции существительного qayir-a, обладающего рядом значений. В словаре О. М Ковалевского представлены значения п.-монг. qayira ‘милость, расположение, благосклонность; милый, любезный; жалость, сожаление; жалкий; достойный сожаления; жаль’, qayiratu ‘милостивый, благосклонный; любезный, возлюбленный’ [10, с. 712, 713]. Сема ‘любовь’ появляется в словаре Ф. Лессинга: qayira ‘любовь; благосклонность, милосердие, сострадание’, qayiratai ‘любимый, дорогой’ [11, с. 914]. Производные формы qairan, qayirala- семь раз встречаются в средневековом памятнике «Тайная история монголов» (qayiaralaǰu, qayiralatqun, qayirala’asu, qayiran и др.) [12], а так же в «Мукаддимат-ал-Адаб»: qaịralaba tündü ‘оказал ему милость’, qaịralaba yamayi ‘пожалел вещь’, qaịralaqsan ‘оказавший сострадание’ [4, с. 288], исходя из семантики которых выявляются значения производящей основы qaịra ‘милость; сожаление; сострадание’. В современном халха-монгольском языке хайр имеет значения ‘любовь; сожаление, жалость; милость, дар, благоволение’, хайрт ‘любимый, милый, дорогой’ [1, с. 19]. В предложении Бурхнаас харамгүй хайрласан гоо үзэсгэлэнг, миний хайр, хайрлаарай! ‘Береги, моя любовь, красоту, щедро дарованную тебе богом!’ представлены три лексемы с корнем хайр в различных значениях: ‘даровать, жаловать’, ‘любовь’ и ‘беречь, жалеть’. Представляется, что такие чувства, как сострадание / жалость ( амьтадыг хайрлах ‘жалеть животных’ ) и бережливость / скупость (мөнгөө хайрлах ‘жалеть свои деньги’) возникли благодаря акустико-артикулярной характеристике корневого согласного r, в данных случаях передающего внутренний дискомфорт от испытываемых чувств. В случае с семой ‘любовь’ согласный r передаёт общее возбужденное состояние организма. Значение хайрлах ‘одаривать, дарить, награждать’ (адис хайрлах ‘жаловать благословением’) развилось на основе ‘любить кого-л., проявлять расположение к кому-л. или чему-л.’ Иными словами, представленные в данном поле три семы изначальны, а сема ‘милость, благоволение’ появилась благодаря действию семантических связей. Рассматривая семантическую сферу любви в славянских языках, С. М. Толстая отмечает, что семантика сострадания, характерная прежде всего для гнезда *mil- (ст.-слав. милъ ‘достойный сострадания, жалости’, рус. милость ‘сострадание, милосердие, пощада’, словен. mil ‘сострадательный, жалостливый, милостивый’), восходит к книжной традиции и к концепции христианской любви, поскольку между любовью и состраданием вне христианской концепции любви к ближнему нет обязательной связи [8, с. 593–594].
Фонетически близкий корень *qar служит для обозначения других сильных чувств – ревности, зависти, злобы: монг. хар ‘ревность’ [1, с. 46]; п.-монг. qaratu, qartai ‘завистливый, ненавистливый’ [10, p. 834], монг. хартай ‘ревнивый; недоверчивый; коварный’ [1, с. 60], бур. харатай ‘завистливый; злобный, коварный’ [6, с. 403], калм. харта ‘подозрительный, недоверчивый’ [2, с. 581]. Отсюда очевидно, что данные значения этимологически связаны не с прилагательным хар ‘чёрный’, возникшим в результате зрительного восприятия световых явлений, а продиктованы внутренним состоянием организма. Это должным образом отражено в «Большом академическом монгольско-русском словаре»: хар I чёрный; хар II ревность [1, с. 60], в то время как в «Бурятско-русском словаре» значения харатай ‘имеющий что-л. чёрное’ и ‘завистливый’ дают ся в одной словарной статье [6, с. 46]. Также схожие значения передаются в п.-монг. qaram ‘скупость, скряжничество, зависть’ [10, с. 835], монг. харам, бур. харам ‘скупость, жадность; сожаление, жалость’, калм. харм ‘жалость, сожаление; скупость, жадность’. Если в халха-монгольском слове хайр на первый план выходит значение ‘любовь’, то в бурятском и калмыцком рефлексах оно отсутствует, хотя и прослеживается в производном прилагательном хайратай / хәәртә: бур. хайра ‘сожаление, жалость’, хайратай ‘жалкий, бедный; дорогой’, шагнал хайра ‘высокая награда’, магтаал хайра ‘похвала, одобрение’ [6, с. 381], калм. χǟr ә, χǟrṇ ‘милость, благоволение’ [13, p. 180], хәәр ‘сожаление, жалость’, хәәртә ‘любимый, дорогой’ [3, с. 587]. При этом в некоторых говорах бурятского языка прилагательное хайратай не имеет значения ‘дорогой’, что приводит порой к курьёзным ситуациям. Так, на свадьбе обращение родственников еравнинской невесты к баргузинскому жениху Хайрата Баяр ‘дорогой Баяр’ вызвало недовольство его земляков: Манай Баяр юундэ хайратай болобо? ‘Почему это наш Баир вызывает жалость?’ Сема любви в бурятском и калмыцком языках выражается с помощью лексемы бур. дуран, калм. дурн. Данное значение развилось на базе сем dura(n) ‘охота, желание, хотение, склонность; воля; вожделение, похоть’ [10, с. 1879]; монг. дур, бур. дуран, калм. дурн ‘желание, охота; воля; склонность; любовь, симпатия’ и также возникло в результате вербализации внутренних ощущений организма посредством корневого согласного r. Данной «психофизиологической» позиции не соответствуют приводимые в «Этимологическом словаре алтайских языков» параллели: прототунг. *dora-n ‘закон’; прототюрк. *jor- ‘толковать (сон)’; протояп. *dùrù ‘быть разрешённым; разрешать, позволять’. Это, по словам авторов, «интересный общий алтайский корень с оригинальным значением, реконструируемым как ‘интерпретация (желаний или намерений)’ и далее ‘позволение, правило’» [14, с. 483].
Схожей с семантикой корня qayir обладают производные корня köger, представляющего, на наш взгляд, его мягкорядное, огубленное «отражение». П.-монг. kögerkei, kögerken ‘бедняжка! жалкий! достойный сожаления’ [10, с. 2628], kögerkei ‘достойный
сожаления; приятный, дорогой, любимый’ [11, с. 480]. В монг. хөөрхэн находим лишь значение ‘миловидный, прелестный’, в калм. көөрк лишь ‘вызывающий жалость’, в бурятском же хөөрхэн представлены оба значения: ‘возбуждающий жалость, достойный сожаления; милый, миловидный, прелестный, хорошенький’. Производное прилагательное qayirqan, образованное с помощью диминутивного суффикса -qan, выступает в качестве наиболее употребительного обращения к божеству при проведении таких обрядовых действ, как почитание небожителей (тэнгри), духов предков (онгон) и духов гор и огня в тюрко-монгольской мифологии. В словаре О. М. Ковалевского находим форму п.-монг. qayiraqan ‘достойный любви, сожаления; жаль!’ [10, с. 712].
Более развёрнутая статья дана в словаре Ф. Лессинга: qayiraqan ‘милосердный, благосклонный; священная гора; формула, предваряющая или завершающая молитву; междометие, выражающее удивление, восхищение, возмущение и пр.’. Например, qayiraqan γurban erdeni ‘о, три драгоценности!’, qayiraqan, yaγutai sayiqan ‘о, как прекрасно!’, yaγutai qayiraqan ‘как жаль!’ [11, с. 914].
В «Большом академическом монгольско-русском словаре» хайрхан с пометой устаревшее слово означает ‘милостивый, священный’ (почтительное название гор) [1, с. 21], в «Бурятско-русском словаре» хайрхан ‘бедненький, жалкий’ [6, с. 382], в «Калмыцко-русском словаре» лексема отсутствует. Однако в словаре Г. Рамстедта «Kalmuckisches Wörterbuch» находим: χǟrχɒn ‘милость, благоволение; милостивый, благосклонный (почтит.); nojṇ χǟrχɒn ‘наш милостивый нойон’, lam ɒ χǟrχɒn ‘дорогой лама, милостивый лама’, oηgṇ χǟrχɒn ‘название любой горы, имеющей духа’, ō χǟrχɒn ‘о, как мило!’ [12, с. 180]. В словаре А. Мостэра «Dictionnaire Ordos» лексема χǟraχan / χǟrχan приведена лишь в функции междометия, выражающего сожаление [9, с. 346].
В тюркских языках также представлены: тув. хайыракан ‘1) уст., рел. почтительное название божества; үстүү хайыракан Всевышний, небеса, небо; 2) медведь; медвежий’; хайыра ‘милость, пощада’, хайыраан ‘жаль’, шор. kаiра ‘милость, награда’, алт. кайракан ‘1) почтительное название божества, духов, идолов, чтимых как божество; 2) эпитет Эрлика’, кайран ‘добро, милость; помощь, спасение; пощада’ и др. Как пишет В. И. Рассадин, в литературе давно утвердилось мнение о монгольском происхождении тюрк. қайран, қайрақан. На это указывали М. Рясянен, Г. Рамстедт, А. Йоки, В. В. Радлов, Л. З. Будагов. Эту точку зрения разделяет и В. И. Рассадин, отмечая, что «из тюркских языков эти слова представлены только в тех, которые претерпели в наибольшей мере монгольское влияние, а некоторые продолжают оставаться в контактной тюрко-монгольской зоне, как, например, тувинский язык» [7, с. 207].
Г. Рамстедт выдвигал две точки зрения относительно происхождения монг. qayiran: 1) от древнеуйгурского слова qair ‘благодеяние, милость’, которое, в свою очередь, является арабским по происхождению hair ‘добро, милость, милостыня’; 2) от сино-корейского слова kārjen ‘как жалко, какая жалость’ [Цит. по: 7, с. 206]. На наш взгляд, лексема может принадлежать к исконно монгольскому лексическому фонду, что подтверждает семантика рассмотренных выше корней köger, qar, в которых, равно как и в qayir, основную нагрузку несёт дрожащий сонант r, передающий идею внутреннего дискомфорта, беспокойства от сильного чувства [5, с. 272–273].
Из других предположений приведём версию этнографа Н. Б. Дашиевой, которая, обращаясь к мифологии нартовского и карачаевского эпоса, считает, что «в структуре теонима Къайырнар / Хайырнар части Къай(ыр) / Хай(ыр) передают понятие ‘небеса’, а значением тюрк. нар выступают ‘солнце’ и ‘луна’,
его этимология может быть обоснована понятием ‘небесный свет’» [2, с. 138]. По мнению Н. Б. Дашиевой, теоним Кайаракан пришёл в тюрко-монгольский мир из древнетюркского языка со значением ‘небесный’. Выявлено, что в монгольских языках прилагательное qayirqan имеет как субъектное (милостивый, милосердный, благосклонный), так и объектное значение (достойный жалости, сожаления, бедненький, жалкий), в то время как в тюркские языки оно заимствовано только в первом значении. В обрядовых текстах монгольских и тюркских народов лексема имеет сугубо «акциональную» семантику, предполагающую определённое поведение по отношению к объекту – заботу, опеку, сострадание. Кроме того, сема любви выражается посредством слов: санскр. амраг ‘любовь; любимый, милый, дорогой’, монг. янаг ‘друг, приятель; любовь, расположение; нежность’, дуршил ‘желание, склонность; позыв, вотием ‘небесный свет’» [2, с. 138]. сложных слов янаг амраг, хайр дурлал, хайр сэтгэл, амрагийн сэтгэл и пр. Несовпадение лексических способов выражения понятия любви в монгольских языках может свидетельствовать о том, что данная семантическая сфера была сформирована достаточно поздно. Лексема duran в бурятском и калмыцком языках передаёт три разновидности любви: 1) сексуальное гендерное чувство (бур. би шамда дуратайб, калм. би чамд дуртав ‘я тебя люблю’); 2) чувство привязанности, близости, заботы (бур. аба эжыдээ дуратай ‘любящий родителей’); 3) предпочтение того, что нравится, доставляет удовольствие (бур. мяханда дуратай ‘любящий есть мясо’). В халха-монгольском же языке за словом дур более отчётливо закреплено лишь третье значение, в то время как первые две разновидности любви выражаются с помощью лексемы qayir (би чамд хайртай ‘я люблю тебя’).


Список литературы
1. Дашиева Н. Б. Традиционные общественные праздники бурят: история и типологии. Улан-Удэ:
ВСГАКИ, 2012. 211 с.
2. Сундуева Е. В. Звуки и образы: фоносемантическое исследование лексем с корневыми согласными [r/m] в монгольских языках. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2011. 344 c.
3. Толстая С. М. Лики любви в зеркале славянских языков // Смыслы, тексты и другие захватывающие
сюжеты: сб. ст. в честь 80-летия И. А. Мельчука. М., 2012. С. 587–597.
Источники
4. Большой академический монгольско-русский словарь / отв. ред. Г. Ц. Пюрбеев. М.: Academia, 2002.
Т. 4. Х–Я. 532 с.
5. Калмыцко-русский словарь / под ред. Б. Д. Муниева. М.: Рус. яз., 1977. 765 с.
6. Поппе Н. Н. Монгольский словарь Мукаддимат ал-Адаб // Тр. Ин-та востоковедения. М.; Л.: Изд-во АН
СССР, 1938. Т. 14. Ч. 1–2. 453 с.
7. Шагдаров Л. Д., Черемисов К. М. Бурятско-русский словарь: в 2 т. Т. 2. О–Я. Улан-Удэ: Респ. тип.,
2008. 708 с.
8. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на бук-
вы «К», «Қ» / авт. слов. ст. Л. С. Левитская, А. В. Дыбо, В. И. Рассадин. М.: Языки рус. культуры, 1997. 368 с.
9. Dictionnaire Ordos par Antoine Mostaert, C. I. C. M. Ulaanbaatar: New Polygraph Co., Ltd., 2009. 950 p.
10. Kowalewski J. E. Dictionnaire mongol-russe-français. Kasan: Imprimerie de l’Université, 1849. Vol. 1–31.
2690 p.
11. Lessing F. D. Mongolian-English dictionary. Berkeley – Los Angeles: University of California Press, 1960.
1217 p.
12. Rachewiltz I. Index To The Secret History of the Mongols. Bloomington: Indiana University, 1972. 347 p.
13. Ramstedt G. J. Kalmuckisches Wörterbuch. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 1935. 560 p.
14. Starostin S., Dybo A., Mudrak O. (with assistance of Ilya Gruntov and Vladimir Glumov) Etymological
Dictionary of the Altaic Languages. Leiden; Boston: Brill, 2003. Part 1. A–K, Part 2. L–Z, Part 3. Indices. 2096 p.
References
1. Dashieva N. B. Traditsionnye obshchestvennye prazdniki buryat: istoriya i tipologii. Ulan-Ude: VSGAKI,
2012. 211 s.
2. Sundueva E. V. Zvuki i obrazy: fonosemanticheskoe issledovanie leksem s kornevymi soglasnymi [r/m] v
mongol’skikh yazykakh. Ulan-Ude: Izd-vo BNTs SO RAN, 2011. 344 c.
3. Tolstaya S. M. Liki lyubvi v zerkale slavyanskikh yazykov // Smysly, teksty i drugie zakhvatyvayushchie
syuzhety: sb. st. v chest’ 80-letiya I. A. Mel’chuka. M., 2012. S. 587–597.
Istochniki
4. Bol’shoi akademicheskii mongol’sko-russkii slovar’ / otv. red. G. Ts. Pyurbeev. M.: Academia, 2002. T. 4.
Kh–Ya. 532 s...

© Е. В. Сундуева, 2016