В статье с позиции фоносемантики рассматриваются лексемы монгольских языков, возникшие в результате вербализации ощущения боли и чувства страха. Анализ показал, что переднеязычный дрожащий сонант [r] в односложных корнях передает признаки ‘резкий, неприятный (о боли); страшный, тревожный’, как правило, ведущие к внутреннему дискомфорту. Осязание, будучи одним из пяти основных видов чувств, заключается в способности ощущать прикосновение, воспринимать что-либо рецепторами, расположенными в коже, мышцах, слизистых оболочках. Структуры осязания Ю.М. Шилков относит к древнейшим структурам психосомы, «ответственным» за целостносвязное отображение предметного мира. Психосоматический опыт осязания, по мнению автора, является в некотором роде архетипом информационно-энергетической работы всех остальных структур воспринимающего тела. Еще Аристотель различал в осязательной модальности тактильную чувствительность кожи с ее пассивными ощущениями прикосновения, давления, температуры и боли и активную роль руки и двигательных (кинестезических) ощущений [1, с. 87]. Известно, что кожа человека, как и слизистая оболочка рта и носа, в состоянии определить три вида воздействия: тактильное, болевое и тепловое. В данной работе рассматриваются рефлексивно-номинативные функции переднеязычного дрожащего сонанта [r] в составе односложных корней, передающих болевые ощущения и чувство страха. Если поверхность кожи находится на «периферии» осязательной модальности человеческого тела, то болевая чувствительность связана с глубинными структурами осязания. Различные ощущения боли (колющей, режущей, жгучей, тянущей) реализуются в монгольских языках с помощью корней *yar/ sir/ qor/ er/ mer/ ner и др.
Связанное с истинным повреждением ткани ощущение пронзительной, резкой боли, отдающейся внутри звуком яр, заложено в стп. монг. yar-a, монг. яр, бур. яра ‘язва, болячка’, калм. хар- яр ‘натуральная оспа’. Следует отметить, что тюрк. йа:ра ~ йара ~ щара ~ жара ‘рана, болячка’ все исследователи, начиная с Вамбери, считают производным от глагола йар ‘резать, раскалывать’ [2, с. 140]. Ошибочность возведения Б.Я. Владимирцовым монг. яра ‘рана’ к тюрк.] 'ар- ‘расщепить; разбить, раздвинуть’ доказывает Т.А. Бертагаев, приводя ряд лексем собственно монгольского происхождения: бур. ираха, монг.] арах ‘раздвигать’, бур. арбайха/ жарбайха ‘раскрыть пасть’ и др. [3, с. 95]. Монг. глагол яр- ‘разрезать, резать ножом; раздвигать’, так же как и тюрк. йар-с идентичным значением, восходят именно к звукоподражанию, ср. монг. яр хийх ‘трескаться, лопаться’, где корень яр передает резкий звук, издаваемый при рассекании, разрыве. Ощущение жгучей, саднящей боли проявляется в словах стп. монг. $ігд-а, монг. шарх, бур. шарха, калм. шарх, ойр. шарха ‘рана, язва, ссадина’ (ср. бур. шардаха ‘жечь’); стп. монг.досиди, монг. хорсох, калм. хорсх, ойр. хорсаха ‘чувствовать жгучую боль; жечь; саднить’; бур. хордохо ‘болеть от ожога; жечь, щемить’; стп. монг. егеки, монг. эрэх ‘осложняться, воспаляться (о женской груди) ’; стп. монг. егкігеки, монг. эрхрэх ‘ощущать боль, жжение; болеть, саднить; испытывать щиплющую боль’, калм. эркх ‘нарывать’, ойр. эркехе ‘опухать, созревать (о язвах и нарывах), нарывать’. В ББЛЬ приводятся параллели: прототюрк. *ігі- ‘гнить; гной; прокисать, створаживаться’, протояп. *ііа-‘болеть, чувствовать боль’ [4, с. 591]. Ср. маньчж. бэрхэ ‘слезы (от ветра); гной (в глазах)’ [5, с. 127]. Корень *Ьєгї используется для манифестации значений ‘ травма, ушиб, повреждение; перелом; увечье’ в лексемах: стп. монг. ЬеНеп, монг. бэр- тэн; Ьertenggi, монг. бэртэнгэ, бур. бэртэнги, калм. бертц. Ср. прототюрк. *ЬеП- ‘ломать, вредить, ранить’ [4, с. 929]. Закономерность чередования фонем и [д] в образных корнях позволяет выявить мотив номинации в прилагательном стп. монг. Ьегке, монг. бэрх, бур. бэрхэ, калм. берк ‘тяжелый, трудный’, непосредственно связанным со значением *ЬеН в нюргаа бэр-тэхэ ‘надорваться от поднятия тяжести’, досл. ‘сделать свою спину бэрт; почувствовать в спине боль бэрт’. По всей вероятности, развитие значения бэрт ‘боль’ в бэрх ‘тяжелый’ обусловлено метонимическим переносом, когда тяжесть рассматривается как причина, вызывающая боль. Стойкая и острая боль зачастую сопровождается ноющей болью, для выражения которой в монгольских языках используются корни *тег/ пегЬ/ пегт: монг. мэр мэр хийх ‘резать, колоть (о боли в животе)’, в калм. мер-мер говорится об ощущении тупой боли. Фонетическая близость корней позволила предположить, что в стп. монг. пегЬеки/ пегтеки, монг. нэрвэх/ нэрмэх, бур. нэрбэхэ, калм. нервх значения ‘удручать, притеснять, усугублять, бедствовать’ развились на базе ‘мучить, терзать’ < ‘доставлять боль’. Перейдем к рассмотрению так называемой психологической боли, которая выражается словосочетанием стп. монг. ог еЬейки, монг. вр ввдвх, бур. урэбдэхэ ‘душа болит; щемит под ложечкой’, монг. вр вмрвх ‘сердце рвется на части’. В БАМРС лексема стп. монг. ог, монг. вр выступает и как конкретный анатомический орган ‘подложечная область’, и как отвлеченное понятие ‘душа; сердце’. В других языках именно последние значения выходят на первый план: калм. вр ‘грудь, душа’, ойр. вр ‘душа; сочувствие’, бур. урэ ‘сердцевина; сердце’. Возможно, притупленное ощущение щемления под ложечкой, сопряженное с чувством тревоги, жалости и выражаемое корнем *ог, впоследствии дало основание для переноса на анатомический орган, в котором наиболее велика жизненная активность. Отсюда стп. монг. огисе, монг. врц, бур. урсэ, калм. врч, ойр. врчи ‘диафрагма, грудобрюшная преграда’. Чувство тревоги может манифестировать и корень */ г: стп. монг. т-а, монг. ёр, бур. ёро, калм. йор, ойр. йор, орд. joro, дагур. jor,]оге; ж.-уйг. jor ‘плохое знамение, дурное предзнаменование’. В халха- монгольском языке лексема может означать и хорошее предзнаменование: сайн ёр ‘добрый знак’, хуний ёр ‘счастливая звезда’, что, очевидно, является результатом расширения исходного значения. В данном случае корень */г обозначает внутреннее ощущение, предчувствие чего-то недоброго, плохого (ср. рус. сердце ёкнуло). Ср. прототюрк. */Т- / *чг-‘знамение; суеверие’, протояп. ига ‘гадание’ [4, с. 591]. Э.В. Севортян считает, что тюрк. ырым ‘знак, примета, предзнаменование (хорошее и дурное), предчувствие’ представляет собой отглагольноименное производное с афф. -м, гомогенное с ырык и ырыз/ ырыс, объединенными между собой основными значениями ‘знак, примета’. Производящей основой всех трех слов является глагол *ыр-, представление о котором дает туркм. ыр- ‘уговаривать, пропускать’. В. Банг и А. фон Габен глагол Г отождествляли с глаголом уаг- ‘раскалывать’, шор. 1п1- ‘образовывать трещины, рваться’, а в ггд и гпт видели названия древнейших принадлежностей для гадания на трещинах и щелях в обожженных лопатках барана [6, с. 666]. Кроме того, корень */г передает резкую боль в глазах от яркого света: стп. монг. ггуади, монг. яргах ‘резать, колоть (о боли в глазах)’, бур. Наргаха ‘слепить глаза (о солнечных лучах)’ < яр гэх ‘сделать яр’. Ср. стп. монг. cargiqu, монг. царгих ‘слепнуть (от блеска снега)’. Здесь можно наблюдать верхний абсолютный порог ощущений, когда интенсивность стимула вызывает изменение модальности ощущения: очень яркий свет ^ боль. В статье считаем возможным рассмотреть языковую интерпретацию чувства страха, поскольку страх зачастую расценивается как физическое ощущение в теле. При страхе испытываются боль в сердце, скованность в груди, сдавленность в горле, и дискомфорт локализуется не в мыслях, а, как правило, в теле. «Физическое» ощущение страха в русском языке выражается такими фразеологизмами, как «коленки дрожат», «волосы встали дыбом», «мурашки пробежали по спине» и др. Семемы ‘страх, испуг’ выражаются следующими корнями: sard/ bard/ pard/ dar/ serd/ qor/ ur/ sur/ kird/ kirt и др. Стп. монг. sard, стп. монг. шард выражает внезапный испуг, вздрагивание от грохота обвала; бур. бард гэхэ ‘вздрогнуть, внезапно испугаться’, пард гэхэ ‘ёкнуть’; стп. монг. dargiqu, монг. даргих ‘судорожно, нервно вздрагивать’; сэрд хийх/ сэрхийх ‘замереть’ (о сердце), сэрвэсхийх ‘вздрогнуть, встрепенуться’. Бур. Нэр-мэр употребляется для выражения настороженности. Выбор корней, несомненно, обусловлен дрожащим характером сонанта [r]. Резкий, внезапный звук, в большинстве случаев передающийся корнями с фонемами [d] и [s] в ауслате, вызывает непроизвольное содрогание, дрожание. Таким образом, ощущения из слуховой модальности (бур. Нэрд гэхэ ‘выпорхнуть’) переходят в осязательную, воспринимающуюся мышцами тела (бур. Нур-эхэ ‘прыгать, скакать’, ср. рус. прыг-ать). Стп. монг. urgeku, монг. ургэх, бур. ургэхэ, калм. ургх, ойр. ургехе ‘пугаться, шарахаться; броситься в сторону (о животных); вспорхнуть’. Семантически близко стп. монг. qoryuyuqu, монг. хоргоох ‘вспугивать, поднимать криком зверей на охоте’. В тюркских языках глагол урк-‘испугаться; вздрогнуть’ Э.В. Севортян раскладывает на ур- + -(ы)ц— ир- + -(ы)ц-, где -(ы)ц- -показатель интенсивности действия [6, с. 636]. Вариантом корня *ur следует признать *sur: значения стп. монг. sur, монг. сур, бур. Нур, калм. сур, ойр. сур ‘величие, благолепие; сила, мощь, могущество’, возможно, связаны с внутренним ощущением трепета, страха перед объектом, передаваемым звукосочетанием sur. Ср. каз. сур ‘вид, образ, облик; мрачный, грозный, устрашающий вид (человека, животных)’. Стп. монг. sureg, монг. сурэг, бур. Нурэг, калм. сург, ойр. сурег ‘стадо, стая, косяк; толпа, сборище, скопище’ можно интерпретировать как ‘нечто внушительное, наводящее страх, трепет’. Широко представлены в монгольских языках производные данного лексико-семантического поля, образованные от корней *kir/ qor: стп. монг. kiraqu, монг. xяраx ‘прятаться (о зверях); притаиться, замирать (от сильного страха)’; бур. x^yy ‘застенчивый, несмелый’; стп. монг. girbiM, монг. гпрвш ‘упасть духом, сбиться с толку’, гпрвэшш ‘избегать; шарахаться от кого-л.’; стп. монг. kirdkiM/ kirtkiM, монг. xuрдxuйx/ xuрmxuйx ‘быть пораженным ужасом, страхом; вздрагивать (от испуга), трепетать’: дomoр xuрд-xuйв ‘внутри что-то оборвалось’. По аналогии с kiraqu можно трактовать как имитативный глагол бур. xoрoxo ‘прятаться, укрываться’, калм. xoрx ‘проявлять робость, робеть’, стп. монг. qoruqu, монг. xoрox ‘стоять, плотно прижавшись друг к другу, опустив голову вниз (об овцах в жару)’. Последнее значение в бурятском языке реализуется в глагольной форме xyргаxа ‘прятать голову; прятаться’, где корень *qur, равно как и *kir/ qor, передает замирание, трепет. Возможно, отсюда прилагательное стп. монг. qoriy, монг. xoрuг, калм. xoрг ‘чувствительный, не позволяющий дотронуться до чего-л.’: moл-гoйдoo xoрuг ‘не позволяющий дотронуться до головы (о лошади)’. Очевидно, на основе данного признака чувствительности в дальнейшем развилось значение стп. монг. qoriy, монг. xoрuг, бур. xoрuг, калм. xoрг ‘запрет, запрещение’. К производным корня *qor также отнесем стп. монг. qoryu, монг. xoргo ‘укрытие, укрепление; небольшая крепость’. Монголизмами являются тув. xoргада- ‘укрываться, скрываться, находить приют’, якут. xoргo ‘убежище, укрытие; защита, опора’, кир. кoргoлo-, ккал. кoргoлo- ‘спасаться, искать защиты, укрываться’. <...> В тюркских языках представлены цррц- ~ црруц- ~ рцу- ‘бояться; (ис)пугаться, страшиться; ожидать что-л. неприятное’. А.Зайончковский вслед за Г. Рамстедтом признавал идентичность первичного тюрк. *qor-и калм. xoр- ‘бояться, робеть’. С калм. xoр- сопоставимы каз., ног.диал. царын- ‘стесняться (уз-за cвoегo недocmаmка), бояться’ и кир. цр-рун- ‘чувствовать неловкость, приниженность; стесняться (напр., cвoей беднocmu), остерегаться, искать спасения’ [7, c. 77-78]. Ср. англ. horror ‘ужас’, terror ‘страх’, risk ‘страх, риск’, tragedy ‘трагическое событие’; fright ‘испуг’; нем. Furcht ‘страх’, Grauen ‘ужас’, Schreck ‘испуг’; франц. Frayeur ‘страх, испуг’, frousse/ terreur ‘страх’, effroi ‘ужас; испуг’, horreur/ terreur ‘ужас’. Очевидно, что базисная семантика «страха» на древнем этапе формирования языков развивалась под влиянием онома- топов, передающих рычание диких зверей, резкие звуки. В качестве гипотезы можно связать этимологию термина свойства стп. монг. Ьеп/ Ьergen, монг. бэр/ бэргэн, бур. бэри/ бэригэн, калм. бер/ бергн, ойр. бере/ берген, орд. Ьеге/ Ье^еп, могол. Ьап, дагур. Ьеп (Ьег)/ Ьerigen, дунс. Ыеп/ ЬеОеп, бао. уеге, монгор. Ьеп/ jeri/ Ье^еп [4, с. 339] ‘невестка, сноха, жена сына’ с имитативным корнем *Ьег в составе глаголов стп. монг. Ье^еки, монг. бэргэх ‘стесняться, робеть’, калм. бермсх ‘стесняться’. Подобный мотив номинации не выглядит необоснованным с учетом зависимого положения невестки в странах Востока. Состояние напряжения заложено в глаголе Ье^еки досл. ‘делать бр-р’: калм. бер- ад квдлх ‘психоз’. Вот почему «сильный» с позиции фоносемантики звук [г] фигурирует в термине свойства, номинирующем лицо женского пола. К тому же этимону, вероятно, восходит стп. монг. Ьerse, монг. бэрс, калм. берсн ‘шахм. ферзь, королева’. По предположению авторов ББЛЬ, в прототунг. *Ьепег ‘младший свойственник, свойственница (шурин, свояченица)’ могла произойти метатеза: *Ьепег < *Ьеге-п [4, с. 339]. Эвенк. бэригэj, маньч. бэрху ‘невестка’ относятся к монгольским заимствованиям [5, с. 126]. Однако нельзя утверждать, что дрожащий [г] служит исключительно для передачи боли и страха. Монгольским языкам известно понятие ‘счастье, блаженство’, выражаемое корнем рг: стп. монг. ргуади, монг. жаргах, бур. жаргаха, калм. щиркх, ойр. щиркехе ‘быть счастливым, блаженствовать’ (> рг gekи). На наш взгляд, данный корень служит для экспликации ощущения внутреннего возбуждения, радости: ср. стп. монг. ёагЫди, монг. дарвих ‘приходить в состояние радостного возбуждения [курсив наш. - Е.С.] при виде шумной толпы; кричать, орать; гудеть, шуметь (о чистом звуке)’. Ср. рус. кричать от радости, подпрыгнуть до потолка, сердце выскакивает из груди и пр. В глаголе жаргах, несомненно, исходным было значение ‘ испытывать в теле блаженство, удовольствие от чего-л. (отдыха, массажа и пр.) ’. Так же, как и страх, состояние счастья в первую очередь обусловлено телесными ощущениями. Передача обоих состояний с помощью одной фонемы [г] обусловлена тем, что страх, тревога и счастье, по сути, представляют собой крайнюю степень проявления условно противоположных эмоциональных качеств. Если в данном случае счастье воспринимается в тактильной модальности, то Л.С. Левитская видит в глаголе жаргах результат зрительного восприятия, возводя его к имитативной основе *йар ~ жар ‘сверкнуть, блеснуть’ [2, с.146]. Ср. также рус. просиять от радости, сверкнуть улыбкой. Кир. щирга-, каз. жырга-, сюг. йырга-, алт. дырга-, хак., чув. чыргала-, якут. сырга- ‘наслаждаться, радоваться’ Н.Н. Поппе, В.И. Рассадин, Л.С. Левитская относят к монголизмам [2, с. 43]. Резкий звук может также вызывать пробуждение, оживление: стп. монг. sere-, монг. сэр-, бур. Нэри-, калм. сер-, стп. монг. sereku, монг. сэрэх ‘пробуждаться’. Орд. sere-, могол. sera-, дагур. sere-, дунс. sieri-, бао. sere-, ж.-уйг. ser-, монгор. sari- ‘воспрянуть, оживиться; просыпаться’. Протомонг. *seri- ‘просыпаться; замечать’ сопоставляется с прототюрк. *sEr- (~-ё-) ‘ чувствовать, понимать, воспринимать; сомнение’ [4, с. 1219]. Активное участие фонемы [r] в процессе вербализации болевых ощущений и чувства страха обусловлено явлением синестезии, игравшим существенную роль на ранней филогенетической ступени человеческого восприятия. Под синестезией понимается «феномен восприятия, состоящий в том, что впечатление, соответствующее данному раздражителю и специфичное для данного органа чувства, сопровождается другим, дополнительным ощущением или образом, при этом часто таким, которое характерно для другой модальности» [8, с. 419]. В данном случае мы имеем дело с транспозицией из слуховой модальности в тактильную. Звук [r] в корне ономатопов в большинстве языков мира выражает чистый диссонанс - рычание, дрожание, дребезжание, журчание, дробь и пр. Не составляют исключения и монгольские языки: монг. архирах ‘рычать, ворчать’, тарчигнах ‘дребезжать, трещать’, хурхирах ‘храпеть, фыркать’ и др. В контексте нашего исследования можно утверждать, что фонема [r] передает внутреннее дрожание, содрогание от боли и страха. В. Л. Цымбурский также в качестве «пра- значений» и.-е. *dНr(e)ugН- указывает ‘трясение, дрожь’, ‘колебание звука в воздухе’, ‘лихорадочное состояние организма’ (ср. рус. дрожать, дрогнуть, дрыгнуть) [9, с.12]. Взаимосвязь ощущений разных рецепторов постоянно имеет место в процессе восприятия любого предмета или явления. Наиболее «сильная» с позиции звукового символизма фонема [r], благодаря своим артикуляционным признакам, участвует в языковой интерпретации всех видов модальности. В сфере вербализации обоняния она может передавать резкий, едкий запах (бур. шороб ‘резкий, бьющий в нос’). В зрительной модальности фонема передает резкий свет (монг. яргах ‘слепить’), резкую, острую форму (монг. арзгар ‘торчащий’) и др. Во вкусовой модальности - резкий, острый вкус (монг. дарвиг- нах ‘ощущать пряный, острый вкус’), в тактильной модальности - шероховатость, а также боль. Как видно, значения производных объединены дифференциальным признаком ‘резкий’, обусловленным достаточно высокой степенью напряжения артикулирующих органов (кончика языка) во время произнесения сонанта [r]. Все это подтверждает решающую роль сенсомоторного опыта в познании, поскольку именно через призму перцептивного образа репрезентировалась индивидууму окружающая действительность. Литература 1. Шилков Ю.М. Психосоматические структуры сознания // Метафизические исследования. Вып. 6. Сознание. Альманах лаборатории метафизических исследований при философском факультете СПбГУ. - СПб., 1998. 2. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на «Д», «Ж», «Й» / авт. сл. ст. Э.В. Севортян, Л.С. Левитская. М.: Наука, 1989. 3. Бертагаев Т.А. Внутренняя реконструкция и этимология слов в алтайских языках // Проблема общности алтайских языков. - Л., 1971. 4. Starostin S., Dybo A., Mudrak O. (with assistance of Ilya Gruntov and Vladimir Glumov). Etymological Dictionary of the Altaic Languages, Part I [A-K], Part II [L-Z], Part III [Indices]. Leiden; Boston: Brill, 2003. 5. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Т. I. Л.: Наука, 1975. 6. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на гласные / авт. сл. ст. Э.В. Севортян. М.: Наука, 1974. 7. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на букву «^». М., 2000. 8. Пузырей А.А. Синестезия. БСЭ. 3-е изд. М., 1976. Т. XVIII. 9. Цымбурский В.Л. «Друг» и «дрожь»: к этимологии нескольких слов с затемненной внутренней формой // URL: http://russ.ru/ academ (дата обращения - 22.03.2010 г.)
© Сундуева Екатерина Владимировна, канд. филол. наук, доцент кафедры иностранных языков и общей лингвистики Восточно- Сибирской государственной академии культуры и искусств.