[показать]
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СЕМАНТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЛЕКСЕМ С ИСХОДНЫМ ЗНАЧЕНИЕМ 'КРИВОЙ, ИЗОГНУТЫЙ'

Большинство вторичных номинаций, описанных в этой главе, представляют собой результат универсальной закономерной семантической трансформации от конкретного к абстрактному. Одним из доминирующих признаков при рассматриваемых семантических переносах является образ кривизны, изогнутости. Однако степень соотнесенности вторичных номинаций с этим образом различна. Поэтому в каждом из разделов работы сначала анализируется семантическая структура лексем, сохраняющих внутреннюю форму, а затем семантическая структура лексем, подвергшихся демотивации.
3.1.1. Лексемы со значением 'болеть; умирать'
Указанное переносное значение могло сформироваться вследствие реализации семантической модели 'болеть; умирать' ← 'гнуть, кривить'. Таким образом развилось значение рус. диал. ломиться 'болеть' (СРНГ 17, 120), рус. ломить в безличном употреблении 'о болезненном состоянии, ломоте в костях' (Уш. П, 88; СРЯ П, 199), диал. (волог., перм., тул.) безл. ломить 'о боли в какой-либо части тела' (СРНГ 17, 120 ), рус. разг. ломать 'вызывать болезненное ощущение ломоты' (СРЯ П, 198). Первичная семантика глаголов выявляется в рус. ломить 'гнуть с такой силой, которая может сломить предмет', ломиться 'гнуться от сильного напора, давления с опасностью переломиться' (Уш. П, 88; ЭССЯ 16, 16-19), ломать, ломить 'гнуть' (Д П, 264). Та же сема изогнутости реализуется в семантической структуре следующих вторичных номинаций: рус. диал. (перм., сиб.) дыгать 'быть чуть живу' ← 'гнуться' (Д I, 506 ); орл. закадрычиваться, закадрычиться 'захиреть, заболеть', калуж. 'умереть' ← калуж., кур., орл. 'завернуться, загнуться' (СРНГ 10, 116 ); диал. безл. скалябить 'скрутить, появиться сильной боли' - ср. пск., твер. скалябать 'изогнуть, скалечить' (СРСГ 11, 180 ); укр. скандзюбитися 'околеть' ← 'скорчиться' (Гринч. IV, 131). Архесема изогнутости более или менее очевидна в семантически производных, генетически соотносимых лексемах, различающихся ступенями праславянского корневого вокализма (*gъb- /*gub-/*gyb- < и.-е. gheub(h) - 'сгибать, гнуть') (Козлова 1984, 73-75): рус. прост. загнуться 'умереть' ← 'сгибаясь, завернуться или изогнуться в сторону, вверх или вниз' (СРЯ I, 509 ), бел. загнуцца 'умереть' (СБГ 2 , 201 ) - ср. бел. загнуцца 'загнуться': Добра загнуўся гэты вяз (Бяльк. 174), - в словообразовательной структуре которых, затемненной вследствие фонетических причин, только этимологически можно выявить корень *-gъb-, отражающий ступень редукции корневого вокализма. Аналогичность развития значений свойственна также реализациям праславянского корня *-gyb- на ступени удлинения редукции, например: бел. загінаць 'погибать' ← 'загибать', 'заворачивать назад' (Нос. 164), сгібаць 'погибать' (Нос. 576 ), згібаць 'погибать, говоря о гибели моральной' ← 'сгибать' (Нос. 201), рус. сгибать, сгибнуть 'погибать, погибнуть' (ср. сгибать 'гнуть, сводить концы дугой, перегибать, складывать переломом, отклонять гибкую вещь от прежнего направления' (Д IV, 163), диал. згибнуть 'согнуть' (СРНГ 11, 227 )), бел. диал. згібнуць 'погибнуть, умереть' (Янкова 135 ) (ср. згібнуць 'согнуть (дугу)' (СБГ 2, 292).

Помимо случаев прямой соотнесенности с образом кривизны, изогнутости, среди лексем с данным этимологическим корнем можно выявить такие, метафоричность которых не осознается носителями современного языкового сознания, например: рус. гибнуть, диал. гинуть (Р 79 ), гибеть 'болеть, чахнуть' (ЯОС 73 ); бел. диал. гінуць 'гинуть' (СБГ 1 , 445), гібець 'околевать, пропадать' (СБГ 1 , 441) при наличии бел. диал. гібацца 'гнуться', гібаць 'гнуть' (Там же), рус. лит. и диал. погибать, погибнуть 'умереть, прекратить существование трагически, преждевременно' (СРЯ Ш, 166 ; Д Ш, 154 ), бел. пагібаць 'гинуть', 'вымирать' (СБГ 3 , 289 ) (ср. пагібацца 'погнуться' (Там же), отглагольное прилаг. пагібаны 'изогнутый' (Сцяшк. 323)); рус. загибнуть, загинуть 'погибнуть', диал. (пск., твер.) загибеть 'захворать тяжело; загибнуть' (ср. загибать, загинать, загнуть 'гнуть, сгибать, заворачивать край, скрючивать, заламывать' (Д I, 867 )); рус. уст. и прост. сгибнуть 'погибнуть' (СРЯ IV, 60 ), прост. сгинуть 'умереть, погибнуть' (СРЯ IV, 61); диал. (новг., урал.) изгибать, изгибнуть 'погибнуть, гибнуть' (СРНГ 12 , 116 ), волог., вят., перм. изгинуть 'погибнуть, сгинуть' (Там же 117 ); рус. губить 'приводить к гибели, к смерти; убивать' (СРЯ 1 , 355 ; ЭССЯ 7 , 166 ), диал. загубиться 'заболеть' (СРНГ 10 , 33).
Аналогичным путем происходило формирование вторичной семантики генетически соотносимых глаголов: рус. диал. (пск., твер.) кочурить 'сводить судорогами, передергивать, корчить (о болезни)' (СРНГ 15 , 135-136 ), калуж., олон., сиб., смол. качуриться 'находиться при смерти, умирать' (СРНГ 15 , 136; Добр. 354 ), бел. качурыцца 'умирать в корчах' (Б.-Н. 145 ), рус. диал. (пенз.) закочериться 'заболеть; умереть', оренб., приурал., урал. закочуриться 'тяжело заболеть; умереть, окочуриться' (СРНГ 10 , 159 ), окочуриться 'умереть, издохнуть' (Д П, 667 ; Добр. 354 ), скочуриться 'умереть' (Добр. 354) (ср. рус. диал. (новг., череп.) закочуривать 'заворачивать, поворачивать повозкою' (Д 1 , 590 ), сев.- двин. закочерить 'загнуть, перегнуть', новг. закочаривать 'менять направление, заворачивать куда-либо': Закочуривай налево (СРНГ 10 , 159), влад., костром. кочера 'кривая елка', влад. 'обрубок суковатого дерева', 'пень с кривыми корнями, вырытый из земли; коряга' (СРНГ 15 , 126).
Только путем этимологического анализа можно доказать вторичный характер семантики бел. диал. скрэгаць 'болеть, быть чуть живу, еле-еле держаться' (НС 55 ), восходящего к праслав. *(s)kręgati 'сгибаться', являющемуся продолжением *(s)ker- 'сгибать, вращать' (Петлева 1989 , 68-69).
Можно предположить, что генетической метафорой является также бел. диал. глагол клякнуць 'сгинуть, утратиться' (СБГ 2 , 487), который авторами ЭСБМ сравнивается с рус. клякнуть, укр. клякнути 'замерзнуть, задубеть; засохнуть' и лит. klekti 'густеть, замерзать'. При этом авторы ЭСБМ справедливо замечают, что «соотношение восточнославянских и литовских форм неясное» (ЭСБМ 5 , 77 ). Однако характер такого соотнесения проясняется при рассмотрении бел. диал. глагола в кругу этимологически родственных языковых единиц, восходящих к праслав. *klęk- (ЭССЯ 10 , 31), в семантической структуре которых отчетливо прослеживается сема кривизны, изогнутости, например: др.-рус. клячити 'нагибаться', 'хромать' (Срезн. 1 , 1238 ), рус. клякать 'становиться на колени' (Фасм. П, 259 ), бел. клякаць 'падать на колени' (Нос. 238 ), диал. кляк 'сук' (СБГ 2 , 486 ), 'корень' (ДСБ 98), 'изогнутая ветвь или корень' (ТС 2 , 199) и др. Учитывая характер производных и наличие регулярной модели 'болеть; умирать' ← 'гнуть, кривить', можно предположить, что формирование вторичной семантики стало возможно на основе идеи кривизны, изогнутости. Что же касается значений 'замерзнуть, задубеть; засохнуть' рус. и укр. соответствий и бел. диал. клякнуць 'утратиться', то их наличие не противоречит общему образу утраты, потери, смерти. Ср., к примеру, аналогичные сопутствующие значения лексем с общепризнанной этимологией: бел. диал. гнуцца 'сгибаться', 'мертветь' (СБГ 1 , 458), рус. диал. гибеть 'портиться, пропадать' (Ман. 39 ), бел. гібець 'гибеть, пропадать' и гібаць 'гнуть' (БРС 1 , 320 ), диал. гіблець 'зябнуть' (СБГ 1 , 442 ), бел. згубіць 'потерять' (ТСБМ 2 , 455 ), диал. 'потерять, загубить' (СБГ 2 , 296) и др.
Образ кривизны, изогнутости отразился в истории семантического развития не только глагольной лексики, но и ряда адъективов, напрмер: рус. диал. кривой 'больной' (Добр. 359 ); укр. хисткий 'слабого здоровья' ← 'гибкий', 'колеблющийся, шаткий' (Гринч. ІV, 398); рус. хилый 'слабый, болезненный, немощный' (СРЯ IV, 597 ), бел. диал. хілы 'слабый, бессильный' (ТС 5 , 238 ) (ср. бел. хілы 'гнущийся' (Б.-Н. 335 ), 'гибкий, гнущийся' (Нос. 678 ), диал. хілы 'согнутый, склоненный' (ТС 5 , 238)), похілы 'слабый, болезненный' ← 'согнутый' (ТС 4 , 203 ) и т.п. 1
Только в результате этимологического анализа может быть восстановлен производный характер семантики праслав. *xyrъ(jь), реализовавшегося в рус. диал. (волог.) хирый 'хворый, хилый' (Доп. К Оп. 290 ), бел. хіры 'постоянно больной, хилый' (Нос. 678 ), связанного чередованием гласных с *xvorъ (ЭССЯ 8, 158-159 ). В свою очередь, продолжениями праслав. * xvorъ(jь) стали рус. прост. хворый 'больной, болезненный' (СРЯ IV, 596 ), диал. хворой 'больной' (ДС 582 ), пск., твер. хорый (Доп. к Оп. 294 ), бел. хворы 'больной' (ТСБМ 5 , 2 , 190 ), укр. хворий 'больной' (Гринч. IV, 394), хорий 'больной' (Гринч. IV, 410) 2.
Исходя из того, что болезнь, хворь сгибает человека, А.А.Потебня объяснил происхождение *xvorъ из *swar- 'колебаться' и сделал «тонкое наблюдение о народном поэтическом представлении печали, слабости, болезни в образе дерева или былины, склоняемых ветром» (ЭССЯ 8 , 131-132 ). Характерны в связи с этим устойчивые сравнения загнуўся як быліна (Высл. 322 ), сагнуўся як быліна (Бел. прык. 425 ; Высл. 380 ). Показателен также контекст в словарной статье к бел. диал. прилагательному нахіліный: Нахіліный к зямле дуб меў пічальный выглід (Бяльк. 282).
Действительно, семы 'гнуть' и 'колебать' часто оказываются сопутствующими и в равной степени способствующими развитию производных негативных сем - ср., например, рус. сгибать, др.- рус. гыбатися 'шевелиться', гыбати 'погибать' (Срезн. 1 , 618); укр. хисткий 'гибкий', 'колеблющийся', 'слабого здоровья' (Гринч. IV, 398 ); бел. диал. хібкі 'гнущийся' (ТС 5 , 238 ), хибать 'качать, колебать' (Д IV, 547 ) укр. хибкий 'неустойчивый, шаткий, колеблющийся', 'слабый' (Гринч. IV, 396 ), схибити 'уклониться в сторону' → 'не удаться, выйти неудачным' (Гринч. IV, 235); бел. ківіляцца 'качаться, шататься' (ТС 2 , 190 ), рус. диал. (новг.) ковылять 'гнуть' сгибать, перегибать, наклонять' (Д П, 129 ; СРНГ 14 , 37-38) и зап., южн. ковылять 'жить кое-как, с трудом' (Там же). Это положение подтверждается примером другого рода: смежность подобных представлений легла в основу мифологемы Осина и комплекса связанных с ней негативных ассоциаций. Способность осинового листа дрожать, колебаться даже при отсутствии ветра приписывалась воздействию на это дерево нечистой силы. Ср. в связи с этим семантику устойчивого сравнения дрожать как осиновый лист - о том, кто трясется, дрожит от холода, страха, волнения и т.п. (подробнее см. Коваль 1994 , 34-35).
Таким образом, семантический переход 'гнуть, кривить' → 'болеть; умирать' можно квалифицировать как регулярный и достаточно распространенный в русском и белорусском языках. Показательно, что взаимосвязь представлений о кривизне, изогнутости и болезни, смерти нашла отражение не только в семантике вторичных номинаций, но и ряде пословиц, поговорок, например: Уходила, умучила, согнула да скрючила (о болезни). В крюк свело, согнуло, скорчило. Эх, друг, согнуло тебя в крюк! То же тело, да клубком свертело (Посл. 316). В этом отношении примечательны бел. проклятия, например: Гнеш, каб цябе сагнула ў тры пагібел (Высл. 204 )! Каб цябе звіло да скруціла! Каб цябе звярцела (Там же 223 )! Каб яго сагнула ў сук! Каб яго скорчыла! Каб яго скруціла, зламала ды ў сук сагнула (Там же 228)!
Можно полагать, что место соответствующих представлений в системе бинарных признаков модели мира обусловило развитие негативной семантики у лексем с исходным значением 'кривить, гнуть'. Характерно, что первые члены оппозиционного ряда прямой- кривой реализует модель с противоположным семантическим наполнением, например: рус. диал. выпрямиться 'поправиться' (о зрении) (Добр. 103 ); др.-рус., рус.-ц.-слав. исправити (ся) 'сделать прямым, выпрямить' (СРЯ XI-XVII вв. 6 , 288-289 ), откуда затем рус. диал. исправиться 'выздороветь, перестать болеть' (СРГНО 205), ср. также направиться 'выздороветь, поправиться' (СРСГ 11 , 13 ), арх. Он прав, правехонек, правехонешек 'он здоров' (Д Ш, 377 ). Такие же основания семантического переноса можно отметить для рус. диал. сдыбать 'встать с постели, выздороветь' (СРСГ 11 , 175 ), одыбариться 'очнуться, прийти в себя' (Там же 44) - ср. рус. диал. дыбить 'вздымать стойком', дыбиться 'становиться дыбом, на дыбы' (Д 1 , 506) и др.
Переносная семантика славянских лексем не может рассматриваться в отрыве от широко распространенного обряда скорченного погребения, отражающего идею реинкарнации. По мысли Б.А.Рыбакова, «скорченные погребения имитировали позу эмбриона в материнском чреве; скорченность достигалась искусственным связыванием трупа. Родичи готовили умершего ко второму рождению на земле, к перевоплощению его в одно из живых существ» (Рыбаков 1987 , 73 ; см. также Рыбаков 1981 , 268).
3.1.2. Лексемы, выражающие поведенческие характеристики человека
Представления о физическом действии сгибания, скручивания, ломания явились основой для развития переносных значений, связанных с морально- этическими отношениями людей. Как правило, все эти значения негативно маркированные. Аналогичную вторичную семантику формируют также лексемы с исходными значениями вязания, витья, плетения и т.п. Причину этого явления следует видеть в том, что «празначения» первичных основ и корней... правильнее было бы определять не как собственно лексические значения, а в лучшем случае как некие смысловые сферы (и притом очень широкого порядка), в которых обычно функционируют производные от этих корней и основ слова» (Звегинцев 1957 , 321). Если вести речь о комплексе ассоциаций, связанных с такой смысловой сферой кривизны, изогнутости, то вполне логично, что ассоциации на основе более сложных, специальных действий вязания, плетения, витья будут если не тождественны, то сходны с возникающими на базе первичных, более примитивных действий сгибания, верчения и т.п.
Рассмотрим наиболее частотные семантические модели.
3.1.2.1. Лексемы со значением 'подчинять своей воле'
Переносная семантика, возникшая в результате реализации модели 'подчинять своей воле, угнетать, неволить' ← 'гнуть, кривить', свойственна ряду восточнославянских глаголов с достаточно ясной внутренней формой. В их числе отметим рус. гнуть 'подчинять своей воле' (СРЯ 1, 322), гнуть кого в дугу, в крюк 'обижать, теснить, неволить, покорять силою' (Д I, 362 ) (аналогичны значения рус. фразеологизмов: согнуть кого в дугу (три дуги, три погибели) (Посл. 108), согнуть кого в бараний рог (Там же 120); поговорок: сокрутил в крюк; смотал его клубком, да и связал узлом (Там же 188)), укр. гнутися 'покоряться' ← 'гнуться, сгибаться' (Гринч. 1, 295).
По этой же модели образовано бел. гнібіць 'притеснять, угнетать, уничижать' - ср. гнібіцца 'гнуться, корчиться' (Нос. 114).
Аналогичны семантические истоки рус. диал. (смол.) корчиться 'о невольном и неприятном подчинении' ← корчить(ся) 'сгибать(ся)' (Добр. 348 ), а также иван. закобенить 'взять под арест, посадить в тюрьму, засудить' (ср. влад. закобенить 'сильно согнуть, заломить') (СРНГ 10 , 137 ), диал. скобенивать, скобенить 'угнетать' ← 'согнуть в дугу, в скобу' (Д IV, 200).
Образ кривизны, изогнутости очевиден в семантической структуре др.-рус., рус.-п.-слав. ломити (кого) 'мучить, уродовать' ← 'изгибать(ся), выгибать(ся)' (СРЯ XI-XVII вв. 8, 279-280), сюда же укр. диал. заламлювати (кого) 'взять верх над кем' (Гринч. П, 57).
Тот же образ лежит в основе укр. хилитися 'быть покорным кому, быть по чьей властью' ← 'клониться, наклоняться, склоняться' (Гринч. IV, 397 ), підхиляти, підхилити 'покорять, покорить, подчинять, подчинить' ← 'склонять, склонить под что- либо', підхилитися, підхилятися 'покориться, покоряться' ← 'склониться, склоняться под что' (Гринч. Ш, 184 ), похилий 'покорный' ← 'склонившийся, наклоненный, наклонный' (Гринч. Ш, 386).
Следы подобных представлений обнаруживаются в семантике рус. диал. (алт.) кляпить 'угнетать, доводить до бедственного состояния' (СРНГ 13 , 332 ) - ср. сев.-двин. клепить 'клонить', волог., вят. клепиться 'клониться, гнуться (о дереве)' (СРНГ 13 , 281 ; ЭССЯ 10 , 34 ); кляпина 'покляпое дерево, коряга, кривое, наклонное' (Д II, 124 ), кляплая береза 'покляпая или пониклая пнем' (Там же), кляплый 'согнутый' (Фасм. II, 260 ); покляпый 'наклонный, пригнутый книзу, крюковатый' (Д Ш, 242).
3.1.2.2. Лексемы со значением 'вести беспорядочную жизнь;
пьянствовать'
Названные вторичные номинации со свойственной им явной отрицательной оценочностью образуются по двум семантическим моделям. Первая модель 'наклонять рюмку = опрокидывать' → 'пить спиртное' представляет достаточно редкий для нашего материала случай метонимического переноса. Существование подобной модели отражается в переносной семантике укр. хилити (горілку, чарку) 'выпивать' ← 'клонить, наклонять, склонять' (Гринч. IV, 397 ), вихиляти, вихилити 'выпивать, выпить' - ср. вихилятися, вихилитися 'выгибаться, выгнуться' (Гринч. I, 196).
Вторая модель 'гнуть, крутить' → 'пьянствовать' основана на метафорическом переносе. Иногда данная семантическая трансформация могла характеризоваться наличием промежуточного звена 'вести себя неподобающим образом, недостойно', восстановление которого не всегда представляется возможным. Как и другие группы вторичных номинаций, лексемы со значением 'пьянствовать' неоднородны по степени соотнесенности с образом кривизны. Важно при этом отметить, что семантически прозрачные лексемы этого типа сравнительно немногочисленны. Внутренняя форма, например, без труда выявляется в рус. диал. (ряз.) закачурить 'запьянствовать' (СРНГ 10 , 122 ) - ср. пск., твер. качурить 'гнуть, коробить, корчить' (Д П, 100).
Большинство же синонимичных лексем утратило образный характер и может квалифицироваться лишь в качестве генетических метафор. К их числу принадлежит рус. кутить 'проводить время в кутежах' (СРЯ П, 156 ), кутить 'пьянствовать, кружиться; отчаянно проказить, пить, буянить' (Д П, 227), глагольное продолжение *kut- < и.-е. *keu-t/ *kou-t-, производного с суффиксом *-t- 'согнутое, крюк' (ЭССЯ 13 , 139-140 ) (ср. укр. производное с тем же корнем кутач 'кочерга' (Гринч. П, 332 )). Подобное этимологическое решение находим в работе Л.В.Куркиной, которая приводит интересное словесное соответствие kutiti se 'нагибаться, наклоняться, прятаться, сидеть на корточках' (Куркина 1973 , 75).
Рассматривая историю семантики рус. кутить, В.В.Виноградов отмечал, что данный глагол проник в русский литературный язык XVIII века из северорусских говоров, где имел два основных значения: 'пьянствовать' и 'о погоде - бушевать, заметать снегом, обдавать дождевой пылью, крутиться' (Виноградов 1968, 116 ; см. также Мерк. 78 ). «В русском литературном языке XVIII века глагол кутить применялся не только к обозначению действий ветреной, бурной, вьюжной погоды, но и служил образной характеристикой поведения вздорного человека - буяна, бунтовщика, сплетника, интригана и спорщика» (Виноградов 1968, 112 ). Переносное значение кутить наиболее ярко «выступало в поговорочном выражении кутит и мутит, которое употреблялось и по отношению к метели, и по отношению к вздорным и буйным людям» (Там же 113 ). В 30-40-е годы XIX века в литературном языке окончательно укрепляется переносное значение глагола кутить 'выходя из привычных рамок быта, жить безрасчетно, очертя голову, мотать денежные средства и предаваться разгулу' (Там же 118).
Близок к подобному пониманию соотношения прямого и переносного значений был А.Г.Преображенский, который, несмотря на определение данной лексемы как слова неизвестного происхождения, подчеркивал генетическое единство диалектного значения 'кружить, крутить (о ветре)' и литературного 'пьянствовать, буянить' (Преобр. I, 421-422).
Таким образом, возникший на основе образа кривизны глагол кутить прошел довольно сложный путь семантического развития: 'крутить, кружить' → 'вести беспорядочную жизнь, «выходя из привычных рамок быта»' → 'пьянствовать'. Закономерность подобных преобразований подтверждается укр. глаголом закрутити, обладающим ясной внутренней формой: закрутити 'закутить' ← 'закрутить, завертеть' (Гринч. П, 55).
Взаимосвязь сем 'гнуть', 'делать что-либо неприличное', 'пьянствовать' с актуализацией дополнительной семы 'болеть' наблюдается в семном составе рус. диал. (нижегор.) производного безличного глагола с корнем *kъl- калябить 'испытывать чувство физического страдания (обычно о пьяном человеке, которого тошнит и т.д.) (СРНГ 13 , 11 ) - ср. пск., твер. скалябать 'изогнуть' (СРСГ 11 , 180). Несмотря на то что данный глагол не зафиксирован этимологическими источниками, первоначальную сему корня можно восстановить на основании производной семантики данного глагольного образования и соотносительного имени, в целом совпадающей с вторичными значениями других исследуемых лексем, например: диал. глагол калябить помимо названного имеет следующие значения: яросл. 'ломать', нижегор. 'страдать', яросл. калябиться, моск. колябиться 'кривляться, ломаться', тверск. 'упрямиться, заставляя просить себя о чем-либо; кочевряжиться', калуж. 'хныкать, кукситься (о ребенке, которому нездоровится)'; ср. также соотносительные имена: олон. калябя, симб. коляба 'калека', моск. коляба 'кривляка' (СРНГ 15).
Учет закономерности формирования вторичной семантики 'пьянствовать' на основе 'гнуть' дает возможность дополнительной аргументации этимологического толкования ряда лексем с затемненной внутренней формой. Так, рус. прост. клюкнуть 'выпить вина, напиться до опьянения' (СРЯ П, 61), клюкать 'хлебать через край, упиваться, пить', клюкнуться, клюнуться 'упасть носом, говорится о пьяном' (Д П, 122 ), бел. клюкаць 'пить хмельное', 'шататься в пьяном виде' (Нос. 238 ), уклюкацца 'упиться, часто потягивая хмельное' (Нос. 655 ), рус. клюка 'пьяница' (Преобр. I, 320) традиционно считаются звукоподражательными (Преобр. I, 320 ; Фасм. П, 257 ), связанными с klukati/glukati 'булькать' (Славский 1 , 287 ) (ЭСБМ 5 , 73). Таким образом, названные восточнославянские лексемы оказываются омонимичными рефлексами и.-е. *(s)klеu-, например: рус. клюка 'палка с загнутым концом, употребляемая для опоры при ходьбе' (СРЯ П, 61 ), диал. клюка 'кочерга', 'изгиб реки', 'о горбатом человеке', 'о согнувшемся от старости человеке' (СРНГ 13 , 319-320 ), бел. клюка 'кочерга' (ЭСБМ 5 , 72 ), рус. диал. (яросл.) клюкаться 'двигаться, сгибаться (о руках)' (СРНГ 13 , 320) и др., сохраняющим первоначальное значение корня 'крюк; крючковатая палка' (Преобр. I, 319-320 ; Фасм. II, 257 ; ЭСБМ 5 , 72). Учитывая типологию семантических преобразований, можно, наверное, предположить, если и не этимологическое единство клюкать 'пить хмельные напитки; пьянствовать' и клюкать 'сгибать', то возможность контаминации звукоподражательного клюкать 'булькать' и клюкать 'сгибать', а не клюкаць/глюкаць и кляваць 'пить небольшими порциями', как это представлено в ЭСБМ (ЭСБМ 5 , 73).
Что касается последней лексемы (клевать 'пить небольшими порциями'), то она, на наш взгляд, заслуживает самостоятельного рассмотрения: во-первых, очевиден вторичный характер семантики данной лексемы; во-вторых, необходимо сослаться на убедительное обоснование генетического единства *kl'uka 'крюк' и *klьvati 'хватать носом, клювом' авторами ЭССЯ (ЭССЯ 10 , 57 ), которое не поддерживается ЭСБМ (ЭСБМ 5 , 72). Думается, что основания для семантического сближения в этом случае все же есть. Общей семой *kl'uka 'крюк' и *klьvati 'хватать носом, клювом' могла бы быть сема 'цепляться', сопутствующая, как известно, семе кривизны (Трубачев 1959 , 139).
Сема кривизны прослеживается в производных с различным фонетическим обликом корня, например: рус. диал. клюкаться 'двигаться, сгибаться (о руках)' (СРНГ 13 , 320 ) и диал. «Куда клюешься?» (от клеваться) 'куда идешь сгорбившись, шаткой походкой?' (Д П, 115 ); рус. разг. клевать, клевать носом 'то опускать, то поднимать голову (о дремлющих сидя или стоя)' (СРЯ П, 56 ), бел. кляваць носам (ЭСБМ 5 , 75 ) и бел. клюкаць 'дремать, уткнувши нос во что-нибудь' (Нос. 236).
В таком случае в семантической структуре кляваць 'пить небольшими порциями' получили развитие семы, обусловленные внутренней формой слова, - 'небольшой по объему' и 'пьянствовать', причем последняя, как правило, доминирует, что нашло отражение в семантике рус. клюнуть 'выпить лишку'(Д П, 702 ), бел. клюнуць 'выпить водки, вина, напиться до опьянения' (ТСБМ П, 702 ), диал. клюнуть 'выпить' (МДСГ IV, 236 ), бел. клёў 'о состоянии опьянения' (Нос. 236).
По нашему мнению, этимологической метафорой, связанной с образом кривизны, являются рус. куликать 'пьянствовать' (Д П, 216 ), прокуликать 'пропить' (Д Ш, 491 ), кулик 'пьяница' (Д П, 216 ), которые так же, как и клюкать, считаются звукоподражательными («от бульканья») (Преобр. I, 409- 410 ). М.Фасмер, кроме того, допускает родство с клюкнуть, непосредственно возводя куликать 'пьянствовать' и кулик 'шествие ряженых' (Фасм. П, 411 ). Последнему семантически близки рус. диал. (новг.) кулик 'окрутник, ряженый' (Преобр. I, 410), новг. 'парень, пришедший на посиделки с завешенным лицом, окрутник' (Д П, 216 ). Это слово традиционно определяют как неясное (Преобр. I, 410 ), хотя и допускают наличие связи с названием птицы кулик: рус. кулик 'небольшая болотная птица семейства ржанковых, с длинными ногами и длинным носом' (СРЯ П, 147), 'общее название голенастой болотной дичи, от самого рослого горбоносого степного кулика до зуйка или поплавка, желтобровки и куличка- воробья...' (Д П, 216 ; СРНГ 16 , 65 ), бел. кулік 'то же' (ТСБМ 2 , 752 ), диал. 'то же' (СБГ 2 , 565 ; МДСГ IV, 266 ), 'луговая птица' (Сцяшк. 249 ). Наименование птицы также считается звукоподражательным (Преобр. I, 410; Фасм. П, 410- 411 ; ЭСБМ 5 , 154).
Таким образом, речь в данном случае идет о трех омонимах: кулик 'птица', кулик 'ряженый' и кулик 'пьяница'. Попытаемся все же выявить способы номинации этих единиц.
Прежде всего, представляется правильным возведение первых двух лексем к одному корню *ku-l-, имевшему значение кривизны, а также сжимания и хромоты (см. *kuliti, *kul'avъ), предпринятое авторами ЭССЯ (ЭССЯ 13 , 96- 97). Тогда идея кривизны оказывается доминирующей при номинации этих лексем, вопреки мнению А.С.Мельничука, считавшего, что кулик получил свое название как голенастая птица, а праслав. корень *kul- употреблялся для обозначения кости (ноги) (Мельничук 1968 , 235). Действительно, корень *kul- использовался для обозначения ноги, однако способ мотивации здесь был иной: не от названия кости, а от понятия 'кривой', которое последовательно прослеживается в производных с корнем *kul-. Например, рассматриваемые А.С.Мельничуком лексемы типа кульгаць 'хромать', кульгавы 'хромой' и соотносительные с ними (по М.Фасмеру, «возм., звукоподражание») (Фасм. П, 412) родственны, согласно мнению Ф.Славского, *kulati и отражают результат экспрессивной глагольной суффиксации на -ьg, как в дергать (Славский 3 , 349 ) (ЭСБМ 5 , 155 ). Тогда рус. диал. (смол., твер.) кульгать 'хромать, ковылять', диал. кульга 'хромой' (ДП, 216 ), бел. кульгаць 'идти, припадая на одну ногу' (ТСБМ 2 , 753; ТС 2 , 249 ), укр. кульгати 'хромать', чеш. kulgati, слвц. kulhat', др.- польск. kulgac' в том же значении (Фасм. П, 412 ) этимологически связаны с укр. куліти 'хромать', укуліти, закуліти 'парализовать, скрючить, согнуть', бел. куляць 'низко наклонять, переворачивать, нагибать' (ТСБМ 2 , 755 ; Нос. 259; СБГ 2 , 569 ), словен. kûlj 'криворогий', kúljav 'искалеченный', польск. kulic' 'стягивать, искривлять', kulawy 'хромой', kulеc' 'прихрамывать, хромать' (Фасм. П, 413 ). Предполагается родство с колдыка 'хромой, колченогий', колдыкать 'хромать' (Преобр. I, 411), отражающими идею искривления (Преобр. I, 333 ); а также с греч. χυλλóς 'скрюченный, согнутый, хромой, изувеченный', χυλλαίνω 'искривляю, парализую', др.-инд. kunitas 'стянутый', kūtás 'с обломанными рогами' (Бернекер, Младенов) (Фасм. П, 413). Закономерность такого сближения подтверждается семантическими аналогами, последовательно реализующими образ кривизны для наименования хромого, хромоты, например: рус. диал. кривой 'хромой' (Д П, 193 ), пск., твер. кривляк, кривляка 'хромой' (Д П, 194 ), кривылять 'ковылять' (СРДГ I, 255 ), бел. диал. крывы 'кривоногий, хромой' ← 'кривой, неровный' (СБГ 2 , 540), укр. скривіты 'сделаться хромым' (Гринч. IV, 143). Таким образом, можно полагать, что корень *kul- способен выражать идею кривизны. Если это предположение верно, тогда птица кулик получила свое название не по признаку длинной ноги, а по наличию длинного изогнутого носа (см. у В.И.Даля описание кулика как горбоносого (Д П, 216 )) (ср. бел. диал. клюка 'нос' (ЖС 143), где изогнутость выступает как мотивирующий признак номинации). Дополнительным аргументом в пользу такого предположения могут служить синонимичные наименования кулика, обладающие, на наш взгляд, ясной внутренней формой, например: рус. диал. кривец 'кулик' (Мерк. 68 ), бел. диал. крывок 'кулик' (МДСГ IV) с таким этимологическим комментарием в ЭСБМ: «Возможно, так назван по «кривым прыжкам» (ЭСБМ 5 , 128 ); ключок 'кулик' (МДСГ IV, 236), которое, впрочем, авторы ЭСБМ считают восходящим к ключ 'стая птиц (гусей, журавлей и под.), которые летят клином' (ТСБМ 2 , 702 ), не исключая, однако, возможности обратной деривации ключ < ключок < клічок от клікаць и суффикса -ок-, характерного для Nomina agentis (по модели хадок от хадзіць) (ЭСБМ 5 , 74 ). Идею кривизны можно выявить и в структуре рус. диал. (ряз.) кляпыш 'болотный кулик' (Д П, 124), не отраженного этимологическими словарями. Другое значение лексемы кляпыш 'завертка, закрутка, кляп' (Там же) позволяет сблизить его с, к сожалению, не имеющими надежной этимологии кляп (Фасм. П, 250 ; Преобр. I, 321 ; ЭССЯ 10 , 34 ; ЭСБМ 5 , 78), рус. кляпина 'кривое, наклоненное дерево, коряга', кляплая береза 'покляпая или пониклая', кляпоносый 'у кого нос покляпый, клюковатый, крючковатый' (Д П, 124 ), бел. диал. кляпаносы 'горбоносый' (Бяльк. 228 ); пакляплы, пакляпшы 'наклоненный, кривой' (СБГ 3 , 341).
Итак, на основании изложенного, как представляется, можно сделать вывод о решающей роли образа кривизны, изогнутости в номинации болотной птицы кулик.
Что же касается взаимоотношения значений кулик 'птица' и кулик 'ряженый', то в литературе существуют следующие версии: А.Брюкнер, к примеру, на основании значения польск. kulik 'поезд ряженых на масленице, которые ходят от дома к дому якобы в поисках птицы' устанавливал факт его производности от названия птицы. Авторы ЭССЯ используют в качестве исходных «лексику и обряд ряженых с их масками и преувеличенными атрибутами внешности - горбы, рога, носы» (ЭССЯ 13 , 96-97). Между тем не исключено и параллельное развитие упомянутых выше значений на основе единого корня, где в основу наименования ряженого положен другой мотивационный признак, производный от 'кривой', - 'отличный от общепринятого представления о норме; отклоняющийся от обычного поведения' → 'ряженый'.
Далее путь семантического развития мог выглядеть двояко: либо 'ряженый' → 'пьяный' (Э.Бернекер, Р.Ф.Брандт) (Фасм. II, 411); либо оба значения являются параллельными производными на основе общего 'отличный от общепринятого поведения' в соответствии с существующей в языке закономерностью - ср., например, развитие семантики рус. кутить и др.
Возможен также несколько иной взгляд на историю параллельно возникших на основе единого корня значений 'ряженый' и 'птица'. Может быть, номинация ряженого - кулик - объясняется тем, что сам процесс наряжения, одевания связан с идеей 'крутить = обертывать', сформировавшейся на основе исходной 'сгибать', тем более что одежда в данном случае использовалась необычная. В этом отношении показательны толкование диал. наименования кулик 'парень, пришедший на посиделки с завешенным лицом, окрутник' (Д II, 216), и внутренняя форма рус. диал. (сев.) окрутник 'наряженный, переряженный, маскированный, окрутившийся о святках, святочник' (ДII, 669), и семантика однокоренных лексем.
Учет регулярности формирования семы 'пьянствовать' на основе 'кривить, гнуть' позволяет, на наш взгляд, уточнить этимологию лексемы корчма: др.-рус., рус.-ц.-слав. кърчьма, кръчьма, корьчьма, корчма 'крепкий напиток', 'постоялый двор с помещением, где продавались хмельные напитки' (Срезн. I, 1413; СРЯ ХI-ХVII вв. 7 , 350 ), рус. корчма 'постоялый двор, трактир в дореволюционной России (главным образом на Украине, в Белоруссии и Польше)' (СРЯ II, 109 ), зап., южн. 'кабак, питейный дом, но не откупной, а вольной продажи; заезжий и постоялый двор, где держат напитки' (ДII, 171), бел. карчма 'шинок', 'постоялый двор' (ТСБМ 2 , 650 ; Нос. 230 ), корчма 'питейный и вообще заезжий дом' (Нос. 247 ), диал. карчма (СБГ 2 , 426), - продолжающей праслав. *kъrčьma, восходящее к глаголу *kъrčiti. Этот глагол в качестве одного из основных имел значение 'корчевать, выворачивать пни, корни', что дало основание для толкования генетического значения производного *kъrčьma как 'хозяйство на раскорчеванном месте' (И.В.Ягич) (Фасм. II, 342).
А.Г.Преображенский, считая данную лексему неясной, приводит в дополнение к упомянутой версии название города ^ Корчева. Корчма, следовательно, могла бы означать 'двор на корчемном месте, т.е. на корчевье' (Преобр. I, 364). Близко данному этимологическое решение А.А.Потебни: «Слово корь... значит 'корень, родина, наследственное имущество, деревня, выселок'. С корь в значении деревни (или и одной избы?) ср. слово корчма... 'шинок, постоялый двор'. Слово это, очевидно, от корч 'корень, пень, ствол'... Каждый большой дом был для путника корчмою... можно думать, что слово корчма предполагает значение: оседлость богатого человека, сидящего на «корю»» (Потебня 1989 , 456).
Однако многие этимологи считают эту версию семантически неприемлемой, поскольку остается необъясненным переход 'раскорчеванное место' → 'трактир'. Согласно версии Ф.Миклошича, А.Брюкнера, допустима связь с корчага, вследствие чего семантическое развитие лексемы корчма представляется следующим образом: 'кружка' → 'вино' → 'трактир' (Преобр. I, 363 ; Фасм. II, 342 ); а также, возможно, кабак 'вид тыквы' → 'сосуд для питья, приготовленный из тыквы' → 'питейное заведение' при наличии параллели во франц. auberge 'трактир, харчевня' и aubergine 'баклажан' (Откупщиков 1973 , 184).
Известна также попытка объяснить *kъrčьma из *kъrkati 'жадно есть, пить', для чего исследуемая лексема сравнивается с болг. кръкам 'шумно есть, пить', словен. krkati 'жужжать, ворчать', чеш. krkati 'отрыгивать' (Ст. Младенов) (Фасм. II, 342 ; ЭСБМ 4 , 285).
По мнению авторов ЭССЯ, для образования слова *kъrčьma было, по-видимому, использовано не «стандартное» значение глагола *kъrčiti, а его «фигуральное употребление..., причем необязательно в значении 'угощать (спиртным)', как в единичном примере сербохорв. krčiti..., а в промежуточном - 'откупоривать' (аналогия 'корчевания' и 'откупоривания' могла возникнуть в низовой крестьянской речи, что вполне отвечает статусу корчмы как прежде всего сельского шинка, трактира» (ЭССЯ 13 , 211-212).
Вместе с тем анализ закономерностей формирования семантики лексем со значением 'пьянствовать' позволяет, на наш взгляд, предположить иной путь семантического развития рассматриваемой лексемы. Если исходить из того, что *kъrčьma является производным от *kъrčiti, то производящей базой, вероятнее всего, послужило основное и первичное значение 'гнуть, перегибать', возможно, с промежуточным 'вести себя недостойно' (ср. рус. корчить 'гнуть' (Д II, 170 ), диал. корчиться 'двигаться, сгибаться' (о руках, ногах) (СРНГ 15 , 33 ), укр. корчити 'гнуть', 'кривить', 'корчевать' (Гринч. II, 289), закорчавити 'покривиться' (Гринч. II, 53 ). Закономерность семантического перехода 'гнуть' → 'пьянствовать' подтверждается наличием семы, имеющей отношение к пьянству, в семном составе однокоренных лексем (ср., например, сербохорв. krčiti 'угощать спиртным' (ЭССЯ 13 , 211-212 )); а также историей формирования вторичной семантики у глаголов, обладающих сходными семантическими структурами.
Очевидно, данной семантической трансформации было свойственно промежуточное звено 'гнуть, крутить' > 'вести себя недостойно' > 'пьянствовать', подобно глаголам кутить, рус. вертежничать, вертижничать 'без памяти кружиться в свете, предаваться суетным потехам' и 'кутить, мотать' (Д I, 182). Восстановление этого промежуточного звена допустимо на основе разговорных, негативно окрашенных выражений типа корчить из себя кого-либо (дурака, чудака, вельможу, святошу и т.д.) 'прикидываться кем-либо, стараться казаться кем-либо' (СРЯ II, 109), актуализирующих сему 'вести себя неподобающим образом, недостойно'.
С учетом рассмотренного материала представляется сомнительным отнесение к числу заимствованных старорусского наименования питейного дома кружало (СРЯ II, 137), которое связывают с н.-нем. krug, ндрл. kroeg 'шинок'. Krug 'трактир' возводят к krug 'кружка', потому что «на вывесках рисовали кружку или даже вывешивали настоящую кружку» (Преобр. I, 394 ).