Всё кончается.
Нет-нет, не проскакивай глазами предыдущую фразу. Ради интереса - вдумайся. Какая-то жуткая обида, больная любовь, или миллион других, казалось бы, моментов, что навеки застряли пиявками внутри - вспомни. И не надо цепляться за ветки недавних событий, то, что ещё болит, в счет не идет. Вспомни то, что прошло. И то вспомни, что казалось, будто не пройдет.

Кончается всё.
Что ещё недавно диктовало тебе режим дня и перемену настроения; что разрывало бомбами и разъедало серной кислотой. Сохнет, зарастает, рубцуется и проходит.
Несомненно остаётся легкая рябь отголосков, но всенепременно разбивается о берег. Отдает на море-душе легкой зыбью, да исчезает. Потому что (ты только подумай!) всё кончается.

Но.
У каждого старта, у каждой тропы, у рек, книг - несомненно есть конец. Но там, где он - есть другое Начало. В этом вся беда и спасение. За одним следует другое, кончается, и опять по кругу, без конца и края, разгоняется и выталкивает на комфортную и гладкую магистраль немецких дорог, вот прям ровнехонько лицом, дабы было неповадно. А потом ты просыпаешься, будто ото сна, напуганный и счастливый. И да. Снова в путь.

А на минутку представь, что всё началось не так. Вот всю бесконечность лет всё было более-менее понятно. И вдруг всё замирает. Это как первый раз в жизни осознать тот момент, что после молнии и до грома - будто волна с самой земли поднимается по телу до самой маковки в осознании; в этом мгновенном, первородном ужасе. Ощущение, как на доли доль секунды оборвалась сама Вечность. Представь, что именно ощущением краха и растерянности ознаменовалось Начало.

Безумно хочется подобрать точное, четкое, цепляющее сравнение. Хочется, как можно душевнее описать спутанность мыслей и сознания. И этот выматывающий, проклятейший диссонанс.

Если хоть кто-нибудь, когда-нибудь это прочитает, взываю от всего сердца - почувствуйте, блять, ради всего святого, почувствуйте меня! Умоляю, осознайте, каково это - настолько ничего не чувствовать, что сходить с ума от чувств. Настолько не желать, что руки ходуном ходят от желания. Как это - метаться внутри, аж физически ощущая.
Станьте мной хоть на секунду, пожалуйста, Неизвестные, не оставляйте меня одну.
Это как первые колеса в жизни - настолько сильно, что и не понять, хорошо сейчас или плохо.
Впервые в жизни, в этой сфере, я испытываю сильнейшую фобию. Настолько страшно ощутить взгляд, ну, тот взгляд, что бросаешь исподтишка: откровенный, лучезарный, милый, который даёт понять обо всём, но почему-то оба продолжают играть в "ничего не произошло".
Катастрофически сильно не хочется подпускать близко, оверохуительно этого желая. Я так хочу смотреть на него, когда находимся среди друзей. Просто смотреть. Сука, банальное "смотреть". Спокойно, без тревоги, без всего этого магического говна! МЕНЯ ОКУТЫВАЕТ НЕБЫВАЛАЯ ТЕПЛОТА, КОГДА ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ СЧИТАЯ, ЧТО Я НЕ ВИЖУ, И ПРЯЧЕТ ГЛАЗА, ЕСЛИ Я ВСЁ-ТАКИ РЕШУСЬ ПЕРЕХВАТИТЬ ВЗГЛЯД. Подозреваю, что именно из-за такого моего поведения, он так себя и ведет. Как-будто ебанная игра "Кто сдастся раньше". Но, твоюмать, когда мы остаемся совершенно одни, он исполняет по сатане - я прям кожей чувствую разноцветную вывеску около него: "О, я всё прекрасно вижу, просто в данный отрезок времени мне удобно находиться с тобой, не более, поэтому я пока позволяю тебе накручивать это говно". Превращается в какой-то очень сильно уставший, умудренный, проживший сто жизней, Камень. В ебаного Дункана Макклауда в глубочайшей апатии. И я осознаю себя настолько неистовой дурой за то, что вообще чувствую это всё. И стыд поднимается от кончиков пальцев ног до самых потаённых уголков сознания.

Когда я о нем думаю - я не думаю о нем вообще. Для меня он не имеет имени, возраста, социального статуса, повадок, характера, тела, реальности.
Когда я обнимаю его на прощание - не чувствую ничего, но стоит разомкнуть объятия, как я готова тут же немедленно снова прильнуть обратно.

Ни секунды не сомневаюсь в том, что: если однажды, по каким-то космическим причинам, мы будем сидеть рядом и я осмелюсь, с его молчаливого одобрения, положить свою голову на его плечо - оборвётся сам конец Вселенной. Я знаю в этом нечто настолько невыразимо важное в масштабах Мироздания, что страх сковывает даже простое желание попытаться.

Я вижу счастливой себя и несчастного его. Счастливого его и несчастную себя. И искренне думаю, что без остатка отдавала бы всё, что у меня есть - ему, а он своё - мне. И все эти мысли появляются в голове одновременно. Опять. И сейчас. И снова.

Даже пол-мысли не допускаю о сексуальном влечении. Вернее, о физическом контакте. Клянусь, мне кажется, что если это случится, то далеко не в физическом плане абсолютно. Первый раз в своей извращенной жизни - я не чувствую животного желания секса, этой похоти и мерзкого людского порока. Физический контакт теперь кажется чем-то неотмываемо грязным, абсолютно бессмысленным. Я будто желаю его не как человекоеденицу, не его умения, не его опыт, а скорее то необъятное; то, что даже при желании не объяснишь; мысли, молчание, хитровыебанные коридоры в его гипнотических глазах; то, что он для себя знает, но не осознает. Мне не хватает слов, чтобы объяснить. Мне не хватает места, чтобы думать. Не хватает себя, чтобы справиться с этим безумием.

То, что должно стать концом, стало началом. Я чувствую, как гладкая немецкая магистраль проходит по всему телу, будто наждак.
И вот опять стыд, огорчение и разочарование раскатывается внутри.

Стоит ли говорить о том, что я с тревожным наслаждением ожидаю его внезапного появления среди ночи? А стоит ли говорить, что я тут же замкнусь, и снова поведу себя как обычно? А надо ли упомянуть, что рядом с ним будет висеть разноцветная вывеска?

Надо ли написать, что когда его нет в моей квартире, я чувствую, что он здесь.

Он стоит за моей спиной прямо сейчас.
Я слышу, как он дышит.
Слышу, как переминается с ноги на ногу, прикидывая, как дать о себе знать, чтобы не испугать.
Чувствую его руку в миллиметре от моей шеи.
Он здесь.


А ведь его не может быть здесь.
Но он действительно тут.
Я не буду оборачиваться. Не сдамся первая.

Нет.