Владимир Маяковский
«Письмо Татьяне Яковлевой»

В поцелуе рук ли, губ ли,
в дрожи тела близких мне
красный цвет моих республик
тоже должен пламенеть.

Я не люблю парижскую любовь:
любую самочку шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю, сказав - тубо -
собакам озверевшей страсти.

Ты одна мне ростом вровень,
стань же рядом с бровью брови,
дай про этот важный вечер
рассказать по-человечьи.

Пять часов, и с этих пор
стих людей дремучий бор,
вымер город заселенный,
слышу лишь свисточный спор
поездов до Барселоны.

В черном небе молний поступь,
гром ругней в небесной драме,-
не гроза, а это просто
ревность двигает горами.

Глупых слов не верь сырью,
не пугайся этой тряски,-
я взнуздаю,я смирю
чувства отпрысков дворянских.

Страсти корь сойдет коростой,
но радость неиссыхаемая,
буду долго, буду просто
разговаривать стихами я.

Ревность, жены, слезы... ну их! -
вспухнут веки, впору Вию.
Я не сам, а я ревную
за Советскую Россию.

Видел на плечах заплаты,
их чахотка лижет вздохом.
Что же, мы не виноваты -
ста мильонам было плохо.

Мы теперь к таким нежны -
спортом выпрямишь не многих,-
вы и нам в Москве нужны
не хватает длинноногих.

Не тебе, в снега и в тиф
шедшей этими ногами,
здесь на ласки выдать их
в ужины с нефтяниками.

Ты не думай, щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда, иди на перекресток
моих больших и неуклюжих рук.

Не хочешь? Оставайся и зимуй,
и это оскорбление на общий счет нанижем.
Я все равно тебя когда-нибудь возьму -
одну или вдвоем с Парижем.