23 августа 1942 года немецкая ударная группировка прорубила коридор от Дона к Волге севернее Сталинграда. В 12.00 немецкие танки были замечены на подступах к тракторному заводу. В 16 часов 20 минут 4-й немецкий воздушный флот нанес массированный удар по жилым районам Сталинграда. Город рушился в огне гигантского пожарища. За 4,5 часа погибло 40 тысяч мирных жителей. Горе пришло в каждую семью.
«Дети Сталинграда» до сих пор не могут говорить о пережитом без слез. К сожалению, полученная в детстве травма сказывается на их здоровье, и они уходят из жизни быстрее своих ровесников, подобного ужаса избежавших.
Казалось бы, налицо явное и недвусмысленное военное преступление национал-социализма.
Однако есть «историки», которые воспринимают трагедию жителей Сталинграда не как преступление гитлеровских захватчиков, а, прежде всего, как преступление советской власти, НКВД и лично И.В. Сталина.
Вот, например, как высказался в интернете член Общественной палаты РФ, телеведущий Николай Сванидзе: «…Сталин – это тот человек, который убил практически все мирное население города. Он запретил выезжать из города, когда уже стало ясно, в какой ситуации окажется Сталинград. …Сталин – палач Сталинграда, города, названного в честь него еще в 1925 году. …Переименовывать Волгоград в Сталинград – это кощунство».
Автор книги «Сталинград» Виктор Павлов заявил, что 23 августа – «самый черный день коммунизма и лично Сталина», потому что органы советской власти и НКВД «сделали буквально все для того, чтобы насильно подставить мирных жителей города, беженцев, раненых в госпиталях под бурный, испепеляющий ураган безжалостного врага». Именно поэтому «день 23 августа должен стать днем национального покаяния коммунистов России».
Русская служба Би-би-си солидаризировалась с мнением английского писателя Э. Бивора: «НКВД затребовал в свое распоряжение почти всех речников, намеренно стараясь эвакуировать как можно меньше гражданских лиц. Затем Сталин, во избежание паники, запретил жителям Сталинграда эвакуироваться через Волгу. По его мнению, эта мера должна была вынудить войска и местную милицию еще отчаяннее защищать город».
В том же ключе высказалась в беседе с еще одним обличителем «преступления» Сталина Виталием Словецким заведующая отделом музея-заповедника «Сталинградская битва» С.А. Аргасцева: «…нахождение людей в Сталинграде, в то время как немцы были в трех километрах от него, свидетельствует о том, что жителей города оставили как заложников! Считается, что город не будет сдан, пока в нем находится население!»
У такого рода «исследователей» сразу же появились последователи, развязавшие дискуссию в интернете. Читаешь их высказывания и гадаешь, чего же здесь больше – амбициозной некомпетентности? политической ангажированности? агрессивного хамства?
«…сталин запретил эвакуацию в надежде, что войска будут лучше защищать город... надо [вам] непременно подучить историю...» («Сталин» с маленькой буквы как выражение ненависти и презрения).
«На первом месте, товарищи, бесспорно, стоит эвакуация скота и сельскохозяйственного железа...»
«…Для комуняк скот дороже женщин и детей… Так они сами были хуже скотов».
«Там беженцы были со всей страны! А «доблестная» 10-я дивизия НКВД как раз и не пущала за Волгу!..»
«23 августа 1942 года в 12.00 час. немецкие войска ВОШЛИ в Сталинград! Какая эвакуация в сентябре? Кого?»
Чтобы побольнее ударить по ненавистным «комунякам» совершенно безосновательно раздувается численность населения, находившегося в момент бомбардировки в Сталинграде (до 900 тыс.), и число жертв (до 500 тыс.).
Думается, первый секретарь Сталинградского обкома партии А.С. Чуянов лучше других знал, сколько жителей в областном центре. Выступая на пленуме обкома 22 июля 1942 года, он отметил: «…У нас в городе три четверти миллиона населения…», то есть 750 тысяч.
Архивными документами подтверждается, что в июле–октябре 1942 года удалось вывезти за Волгу 348 тысяч жителей Сталинграда.
В Государственном архиве Волгоградской области, например, хранится решение Волгоградского облисполкома от 11.09.1942 года, принятое в соответствии с указаниями Совнаркома СССР, о направлении 289 580 эвакуированных сталинградцев на проживание и работу в Саратовскую, Горьковскую, Кировскую, Куйбышевскую, Чкаловскую, Свердловскую, Челябинскую, Омскую области, в Алтайский край и Удмуртскую АССР. Часть эвакуированных разместили также в левобережных районах Сталинградской области.
Если прибавить к вышеупомянутым 348 тысячам 40 тысяч жителей, вывезенных из Сталинграда в июле, и 15 тысяч эвакуированных в августе до бомбардировки, получим общее число эвакуированных – 403 тысячи. Все они – жители Сталинграда, коренные или прибывшие по эвакуации. Кроме того, в июле из города вывезли еще 60 тысяч мирных граждан, вероятно, из новой волны эвакуированных и беженцев.
Обратимся для сравнения к данным 1941 года по г. Киеву. При численности населения более 848 тысяч было эвакуировано 335 тысяч человек (39,5%).
Летом 1942 года с кавказского направления (Краснодар, Ставрополь, Майкоп, Кисловодск и другие города Кавминвод, а также сельская местность) было эвакуировано около 300 тысяч мирных жителей. Правда, исследователи оговариваются, что цифра неполная.
Тем не менее эти и другие сравнительные данные позволяют утверждать, что сталинградская эвакуация не уступает по масштабам эвакуации населения из других советских городов и, более того, в 1942 году на юге России эвакуация населения из Сталинграда была самой эффективной, несмотря на ужасающие условия ее проведения.
***
Почему же возникла версия о том, что Сталин запретил эвакуировать жителей Сталинграда, что эвакуации не было вообще?
Причина этого – искаженная оценка звонка И.В. Сталина секретарю Сталинградского обкома партии А.С. Чуянову в ночь на 21 июля 1942 года.
К этому моменту с начала битвы минуло всего четыре дня. Бои шли на дальних подступах к Сталинграду, и врагу предстояло еще преодолеть три рубежа советской обороны. Помощь города была крайне необходима фронту.
А между тем 18–20 июля после выступления по радио секретаря обкома Чуянова среди жителей областного центра стали распространяться панические и эвакуационные настроения. Их усилению способствовал явно преждевременный выезд в Астрахань начальствующего состава Сталинградского военного округа с семьями.
Сталин потребовал незамедлительно вернуть руководство военного округа, решительно пресекать нездоровые настроения и бросить все силы на укрепление обороны. Заканчивая разговор, он уверенно и жестко произнес: «Сталинград не будет сдан врагу, так и передайте всем».
«Обличители» игнорируют тот факт, что Сталин запретил не эвакуацию населения из Сталинграда вообще, а только эвакуацию на тот момент, то есть преждевременную.
А вот сельские районы были уже прифронтовыми. Оттуда и началась массовая эвакуация населения, зерна, сельхозтехники и скота.
Из Сталинграда тоже велась частичная эвакуация оборонных грузов, населения, отдельных учреждений. Были эвакуированы все военные госпитали, за исключением двух, чтобы поступавшие в город раненые могли получить квалифицированную помощь, после чего их переправляли в Заволжье.
***
28 июля Сталин подписал знаменитый приказ № 227 («Ни шагу назад!»). В нем была сказана суровая правда о тяжелейшем положении, в котором оказалась наша Родина: «После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало… намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик.
Мы потеряли более 70 млн населения, более 80 млн пудов хлеба в год и более 10 млн тонн металла в год.
У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину».
Второй год подряд враг наступал во время уборки урожая. Значительная его часть была для страны потеряна. Были потеряны и огромные посевные площади.
В письмах солдат и мирных жителей той поры говорится о полуголодном существовании. На колхозном рынке стоимость буханки хлеба в 1942 году дошла от 200–250 до 400 рублей при зарплате высококвалифицированного рабочего на военном производстве в 800 рублей.
Но могут ли голодающие армия и народ победить? Неужели непонятно? Да, хлеб и скот были на вес золота, сельхозтехника нужна была тыловым районам, чтобы переломить ситуацию со снабжением. Точно также невозможно было победить без оружия и боеприпасов, то есть без эвакуации заводов и квалифицированных специалистов.
Между тем Советский Союз был не в состоянии эвакуировать одновременно и колоссальные материальные ресурсы, и все население.
Поэтому в первую очередь эвакуировались самые необходимые для укрепления обороны – квалифицированные специалисты, учащиеся системы трудовых резервов и военнообязанные. Первоочередниками были также привилегированные категории населения: дети из детских домов и лечебных учреждений, семьи партийных и советских руководителей, работников НКВД, начальствующего состава Красной армии.
Надо сказать, партийные и советские руководители Сталинграда и области, а равно и сотрудники НКВД, эвакуировавшие свои семьи, оставались в осажденном городе и исполняли свой долг до последней возможности, не теряя мужества и работоспособности.
Всё население разрешалось эвакуировать только из прифронтовых зон глубиной от 5 до 25 километров. Почему?
В приказе военного совета Западного фронта от 9 ноября 1941 года разъясняется: «оставление» жителей «в зоне боевых действий» способствует «проникновению в среду местного населения шпионов и диверсантов, вербовке шпионов из части местного населения, враждебно настроенного к советской власти». Далее приводятся факты сотрудничества мирных жителей с гитлеровцами. Скорее всего, именно по этой причине военное командование распорядилось эвакуировать всё население из прифронтовых «казачьих» районов Сталинградской области.
Кстати, во время Первой мировой войны в России порядок эвакуации из зоны боевых действий в принципе был таким же. Так же в первоочередном порядке вывозились грузы оборонного значения, а то, что вывезти не успевали, – уничтожалось. За государственный счет организованно эвакуировали в тыл военнообязанных от 17 до 45 лет и чиновников с семьями. Из зоны боевых действий насильственно выселялось ненадежное население (прежде всего, немецкие колонисты). Причем, в отличие от Великой Отечественной, такое выселение сопровождалось уничтожением всего личного имущества выселяемых. Основная же масса населения эвакуировалась своими силами и за свой счет, то есть это были беженцы. И, конечно же, в более выгодном положении оказывались люди обеспеченные.
***
Однако вернемся к Сталинграду. Управление НКВД по Сталинградской области никоим образом не могло повлиять на работу речного пароходства, подчинявшегося Наркомату речного флота. Все их взаимоотношения свелись к выделению парохода для эвакуации семей чекистов.
Командование 10-й дивизии войск НКВД, сформированной в Сталинграде в феврале 1942 года, не только не стремилось насильно удержать жителей в городе, но и решительно настаивало на их заблаговременной эвакуации.
Чрезвычайный интерес в связи с этим представляет докладная записка, направленная 31 июля 1942 года командиром дивизии полковником Сараевым и ее полковым комиссаром Кузнецовым в Сталинградский обком ВКП(б) и руководству НКВД СССР. Документ поражает не только точной и откровенной констатацией тревожных фактов, но и удивительным предвидением, которое, к сожалению, оказалось не по силам командующему Сталинградским фронтом.
В записке констатируется, что обстановка в любой момент может резко осложниться.
«Имея задачу прорваться к Сталинграду, противник может применять … массированные налеты авиации и бомбардировки промышленных, транспортных, правительственных объектов, жилых домов, кварталов с целью террора и создания паники; …не исключена возможность прорыва отдельных групп и крупных мотомехгруппировок».
Между тем «щели [укрытия от бомбардировки] для всего населения не отрыты; обеспеченность щелями около 40%; …противопожарные мероприятия осуществляются слабо и без строгого контроля. …Для борьбы с прорвавшимися мотомехгруппами город не подготовлен совершенно».
Относительно населения говорится: «В городе много детей, людей престарелого возраста и других, не участвующих в производстве, но которые будут нести потери при налетах авиации противника и о которых должны будут проявлять заботу люди, занятые на производстве, войска, милиция, отрываясь от производства и службы. Эта часть населения может служить источником паники при крупных налетах авиации».
Необходимо срочно подготовить Сталинград к наземной и противовоздушной обороне и «эвакуировать детей и людей, не связанных с производством».
В начале августа вопрос об эвакуации населения был затронут на совещании руководства Сталинградской области с командующим Сталинградским фронтом.
Генерал-полковник А.И. Ерёменко (а решение должен был принимать именно он) высказал мнение: «…Если мы начнем эвакуацию Сталинграда, это может быть истолковано как решение оставить город, а нам следует приготовиться к самым ожесточенным и длительным боям. Кое-что, конечно, придется вывезти из города, но не в порядке эвакуации заводов и фабрик, а в порядке удаления того, что будет мешать боевым действиям, – это детские учреждения, многодетные семьи рабочих и служащих, которые необходимо перевезти за Волгу. Подобная мера улучшит положение в городе и сократит наши потери при бомбежках».
Появившийся в этот момент член военного совета фронта Н.С. Хрущёв решительно пресек разговор: «Сталинград не будет сдан: таково решение партии, таков приказ Ставки, нужно всемерно усиливать мобилизацию всех сил на помощь фронту, на укрепление города и прилегающих к нему районов». После такого вмешательства решение об эвакуации населения было отложено.
И военное командование, и гражданское руководство Сталинграда и области понимали, что город будут бомбить, что будут жертвы. Однако трудно было предвидеть, что удар с воздуха окажется настолько мощным и разрушительным, – до Сталинграда такого еще не было. Бомбили меньшими силами и целились преимущественно в объекты оборонного значения, хотя доставалось и населению. Сталинград – это наша «Хиросима».
Опасения же относительно негативного влияния преждевременной эвакуации на настроение сражающихся войск типичны для военного командования.
Вот какую запись оставил, например, 31 мая 1919 года в своем дневнике уже упоминавшийся выше барон А.П. Будберг: «Просил генерал-квартирмейстера ставки дать заключение о том, не своевременно ли начать частичную эвакуацию Екатеринбурга, но получил громоносный ответ на тему, что подобные проекты могут отразиться на «настроении войск».
Подобные опасения, однако, ни в коем случае не отменяли эвакуацию, а только оттягивали ее. Массовая эвакуация населения начиналась, как правило, за несколько дней до отхода войск.
Слова Сталина: «Сталинград не будет сдан врагу!» – были доведены до каждого жителя города. Практически всё работоспособное население Сталинграда было вовлечено в ту или иную оборонную работу. Заводы усилили помощь фронту. Население было мобилизовано на строительство оборонительной линии у городской черты и внутригородских укреплений.
***
23 августа немцы НЕ ВОШЛИ в Сталинград. Не вошли, потому что путь им преградили рабочие-ополченцы и бойцы 10-й дивизии войск НКВД. Чекисты стойко сражались на подступах к Сталинграду, а потом в центре города. За 56 дней и ночей непрерывных боев, до вывода обескровленных частей на левый берег Волги, они подбили или сожгли 113 немецких танков, уничтожили более 15 тысяч гитлеровцев. Потери дивизии: убито – 1227 человек, ранено – 2756 человек.
10-я дивизия войск НКВД действительно была доблестной, без кавычек.
После 23 августа, в условиях бомбардировки города и Волги, началась массовая эвакуация населения. Она проходила по установленным в стране правилам. Все приказы об эвакуации отдавались командующим фронтом, после чего дублировались исполнителями – местными органами власти, директорами заводов и учреждений.
Разумеется, никто не запрещал эвакуацию, не удерживал жителей в городе насильно, чтобы армия лучше сражалась. Эвакуация продолжалась и в сентябре, и в октябре, но всех эвакуировать не могли.
Сталинградцы, таким образом, стали заложниками не чьего-то злого умысла, а сложившейся исторической ситуации, а также некоторых просчетов и ошибок военного командования и местных властей.
Это и отказ генерал-полковника А.И. Ерёменко прислушаться к мнению командующих армиями, настаивавших на отводе войск от Дона и выравнивании благодаря этому линии фронта, и запоздалая переброска подкреплений к донскому рубежу, чем воспользовался враг для прорыва к Сталинграду. Это и несвоевременное исполнение директорами заводов и учреждений указаний местных властей, из-за чего значительная часть населения и беженцев осталась без бомбоубежищ, а также не был ликвидирован дефицит причалов в городской черте. Это и недостаточный отпор фашистским стервятникам, разбойничавшим в небе Сталинграда. Впрочем, для этих просчетов существовали объективные причины.
Жители Сталинграда, до последней возможности строившие оборонительные укрепления, снабжавшие армию донорской кровью, хлебом, танками, пушками, минометами, боеприпасами, ремонтировавшие танки и орудия не только на заводах, но и на поле боя, спасавшие жизнь раненым красноармейцам, подносившие снаряды к орудиям, защищавшие свой город с оружием в руках, служившие проводниками и разведчиками, отдававшие жизнь за свободу и независимость своей Родины, мужчины и женщины, девушки и юноши, взрослые и дети – все они заслуживают благодарной памяти потомков, а не дурно пахнущих политических спекуляций на их героической и трагической судьбе. Оставшиеся в живых нуждаются в помощи государства. Но об этом обличители молчат.
Т.А. ПАВЛОВА,
кандидат исторических наук
г. Волгоград