Стало получше, стало полегше, как позволила себе скалить зубы и таращить глаза прямо в прямом эфире, прямо на записи передачки про жизнь свою, прямо в лицо вопрошающему и советующему – чтоб отшатнулся тот, чтоб ему стало гадко и тошно, что лицо моё не милое вовсе, не официальное, что черты заострились как у покойного, кожа бледная, губы в трещинах. И всё равно не настолько легко, чтоб участвовать в цирке спокойно, не скача давлением, не боля головой, не отвлекаясь на забавный мусор из кармана пальто.
Не, бывает такое, что и хочется на улицу, и даже на работу вроде без рвоты идётся, но так, чтобы за весь день мало слов сказать и людей как можно меньше увидеть. А увидеть только заснеженный частный сектор с закоченелыми фруктово-ягодными деревцами под линкинпарк в одеревенелых наушничках. Рассказ в голове попридумывать, который уж месяц на бумагу просится, или даже в сеть, но не время ему, незрел ещё. Как там детёв на улицу выпускают играть в снежки – стопятьсот раз шарф затянут и шапку на уши надвинут, так и я с рассказом – все запятые и тире продрочить надо ни по разу. И ещё в спину перекрестить и полувслух этак: "Иди с богом". Хотя с каким там fucking богом, в этом-то fucking мире.