В первом же посте я предупреждал, что время от времени в дневнике будет появляться реклама тех проектов, в которых я участвую, или тех, которые очень хочу продвинуть. Этот относится одновременно к обеим категориям.
Прошу любить и жаловать, словесная ролевая игра "Город"
Постаппокалиптический мир со своими правилами и законами. Со своими обитателями, так похожими и не похожими на обычных людей. Со своими героями, злодеями, "драконами" и прекрасными дамами, которые стоят десятка рыцарей.
Я люблю эту игру, в первую очередь, за безграничность творческих возможностей. Единственное, чего в ней нет, так это магии. Все остальное, включая оборотней, вампиров, пришельцев, ушлый кибер-панк, мистику, перестрелки, приключения... Фу, устал перечислять. В общем, все, что вам заблагорассудится, в игре есть. Второе, что мне нравится в данном проекте, и что, как мне кажется, выгодно отличает его ото всех остальных, - это красивые, длинные сюжетные линии персонажей, заботливо вытягиваемые всеми игроками.
Есть и в-третьих - отличная разношерстная команда психов с ворохом идей в голове, которые и поддерживают проект сейчас. И в-четвертых, и в-пятых... Но это уже не столь интересно.
На этом прелюдия закончена. Перейдем непосредственно к рекламе.

Товар лучше всего демонстрировать лицом. Почему бы не продемонстрировать игру отдельными выдержками из нее. Посты участников, к сожалению, даже самые качественные, вырванные из контекста читаются плохо. Пришлось их слегка обработать и загнать в форму небольшого рассказа.
Итак. Действующие лица: капитан полиции Серж Ларо, владелец бара с подпольной бойцовской ареной Джеремая Ромасанта (Джеремая Ромасанта), Сирена - юный прелестник.


Как же я его ненавидел. С того самого момента, как увидел на фото. А в тот день, когда мы встретились вживую, он стал просто костью в горле – ни вздохнуть, ни выдохнуть не натыкаясь на мысли о нем.
Теперь я знаю, он подозревал меня с самого первого дня. Напряженно вглядывался в глаза, ловил каждое слово, каждый вздох, каждую мысль. Следил за мной с настойчивостью маньяка-фетишиста. И это бесило едва ли не сильнее его вечной ухмылки, звериной изворотливости и нечеловеческой силы.
- Ты коп? – спросил он, когда я, щеголяя отличным "фонарем", выбрался с арены после проверочного боя.
- Сбрендил?! – сколько «неподдельного» возмущения было в моем голосе!
Потом этот диалог в различных вариациях повторялся с завидной регулярностью. Это стало нашей традицией. Нашим ритуалом. Нашей игрой. Игрой на двоих, где каждый твой ход был давно просчитан противником. Мы просто раз за разом увлеченно тасовали колоду, вновь и вновь повышая ставки. Я ловил его, он – меня.
К слову о ставках. Наш излюбленный камень преткновения. Те вечные двадцать долларов, что он ставил на меня в каждом бою. Независимо от шансов на победу. Двадцать долларов – ни центом больше, ни меньше. "Цена пинты твоей крови", - говорил он. Хотя, случалось, она текла из моих вен галлонами. Двадцать баксов - цена моей веры в себя. Черт возьми, этот синеглазый ублюдок знал, куда ударить, чтобы завести бойца! И бил без промаха. Каждый раз глядя, как он небрежно кидает две смятые бумажки на столик букмекера, я вспыхивал сухим порохом. Да я скорее бы сдох, чем ушел с арены побежденным! Он это видел и сверкал этой своей несносной улыбкой. Но ничтожные двадцать баксов всегда окупались с лихвой.
А как он выхаживал меня после особо жестоких боев. Отгонял помощников, промывал раны, бинтовал, поил какими-то настойками. Голову даю на отсечение, только потому, что чувствовал, как я бешусь от собственной беспомощности. Знал ли он, как яростно я хотел вцепиться ему в горло в такие моменты? Да, пожалуй, знал. Несколько раз я не успевал ввести себе новую дозу препарата до полного распада старой, и эмоции прорывались наружу. В такие минуты нужно было видеть его глаза. Черт, да они становились размером с пятицентовую монету! Только что на лоб не лезли. Но, несмотря на удовольствие, которое мне доставлял его растерянный вид, я старался не повторять подобных промахов.
Я старательно играл свою роль, вживался в образ бесшабашного парня без царя в голове, для которого собственная жизнь не значила ничего - Лара. Так хорошо вживался, что иногда казалось, будто у меня раздвоение личности. Настолько разными были капитан полиции Ларо и уличный боец Лар. И тогда приходилось брать себя в руки, судорожно стискивать, сжимать, не давая телу вслед за душой распасться на две половинки. В такие дни я боялся идти домой, боялся показаться на глаза Сирене, парню с которым тогда жил. Я напивался в хлам и бродил всю ночь по городу.
В один из таких вечеров меня и подловили не очень хорошие парня в очень темной подворотне. Их было шестеро. У них были ножи и арматура. А у меня, как выяснилось, не было шансов.
Я почти приготовился умереть, когда появился он. То, что было потом, трудно назвать дракой. Скорее бойней. Только тогда я понял, насколько он действительно силен. И еще я понял, что он не был человеком. По крайней мере, не обычным человеком из тех, что появляются на свет из пробирок в Инкубаторе.
- Что не показал им жетон? Мигом бы отстали, – наставлял меня он, помогая подняться с асфальта. А я только хватил воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, и смотрел в его глаза. Из небесно-голубых они стали оранжево-золотистыми с крохотным, узким зрачком, какие бывают у волков. Если бы он тогда смутился, попытался бы отвернуться, прикрыть их хоть как-то, все было ясно, и уже на следующий день я вернулся бы к своей нормальной жизни, где у меня был хороший парень, хорошая работа и хорошие отношения с Законом. Но он лишь буравил меня немигающим взглядом и ухмылялся.
- Почему? – спросил я пересохшими губами.
- Ты бы все равно узнал, - равнодушно пожал плечами он.
Да, я наверняка бы узнал. Но не так. Не тогда, когда он спас мне жизнь, раскрыв себя. Такого хода я не предвидел. Наверное, именно в тот момент равновесие в нашей маленькой партии нарушилось. Это был его гамбит. Я поддался на провокацию и начал проигрывать.
Потом, конечно, Ларо придумал тысячу и одно объяснение того, почему не сдал его сразу же. Хотелось добраться до лидера повстанцев, хотелось получить побольше информации, хотелось подольше поиграть в "крота" (вот она, чертова полицейская романтика!). Но все это было лишь сотрясанием воздуха. Лар и я вместе с ним считали иначе – нельзя просто поставить парня, который тебе доверился.
После этого мы еще не раз с ним дрались – и вместе, спина к спине, и друг против друга. Он спас мою шкуру, из которой разобиженный экс-чемпион (до встречи со мной бывший чемпионом) хотел сделать себе коврик для ног. А я в отместку устроил саботаж в Инкубаторе, где предприимчивые генетики уже готовились разобрать его на органы. Мы пили – наперегонки, на спор, на брудершафт. Но я всегда сваливался под стол первым. Мы рассуждали о жизни, о смерти, о политике, о любви. И, странное дело, его мысли почти всегда совпадали с тем, о чем в тайне думал Ларо. И в корне расходились с тем, что срывалось с болтливого языка Лара.
Пожалуй, единственной темой, которую мы обходили стороной, был секс. Я никогда не спрашивал, с кем он спит, хотя бы уверен, что и с мужчинами и с женщинами. А он никогда не подтверждал моих догадок. Как-то по пьяной лавочке он попытался меня поцеловать, на что получил зуботычину и развернутый ответ на понятном языке, куда и почему он должен пойти. После этого поползновения не повторялись, чему я по-своему был рад. Меньше всего я хотел бы обманывать Сирену – слишком уж легко этот парень доверился мне, слишком ярко сияли его глаза в ответ на самую простую, нехитрую ласку. Нет, в меня и раньше влюблялись мальчишки, но не один из них не был так по-детски наивен, так простодушно мил и так красив. Так думал Ларо. И до поры до времени я ухитрялся заставлять Лара с ним соглашаться.
Прокол вышел лишь однажды. После очередного боя мне ужасно захотелось выпить. Но в баре оказалась лишь местная брага, сшибавшая с ног одним запахом, и я, недолго думая, отправился в подсобку выбрать себе что-нибудь по вкусу.
Шарахаясь от одной стены к другой, цепляя ногами стоящие на полу ящики, я пробирался к шкафу, где хранился виски, когда в неясном свете единственной лампочки, свисавшей с потолка на "сопле" из проводов, показалось… Я видел только его спину. Блестящие от пота плечи, выступающую линию позвоночника, ритмично вздрагивающие бедра, сжатые острыми мальчишескими коленками. Я боялся пошевелиться, боялся дышать, заворожено глядя на тонкие, бледные руки, обнимавшие его, зарывавшиеся в золотистые пряди волос, жадно ловя влажные звуки поцелуев и хлопки соударявшихся тел. На спину мне легла чья-то ладонь. И если бы вторая не зажала рот, я бы заорал, так неожиданно подкрался неизвестный.
- Нравится подглядывать? – горячие губы почти касались уха. Ответ был не нужен. И без слов было понятно, как на меня подействовало увиденное. Конечно, тогда я ошибся, принял кого-то из клиентов за него. А белобрысая сволочь, фактически, поймала меня на "месте преступления". Но потом я раз за разом вспоминал эту сцену в подвале и задавал себе один вопрос: неужели я так возбудился только оттого, что думал, будто наблюдаю за ним? А он… Криво усмехнулся. Как если бы понял что, или кого, я увидел…
Раньше я и представить не мог, как глубоко он видит. Раньше я еще мог надеяться на выигрыш….

- Что ты молчишь? Неужели, это такой сложный вопрос? – Джеремая Ромасанта, светловолосый парень с глазами хищника, смотрит на меня без тени усмешки. Словно от моего ответа зависит его собственная судьба или, по меньшей мере, судьба его бара.
- А? – я встряхиваю головой. – Что ты сказал?
Стыдно признать, но я, действительно, не слушал его.
- Я спросил, как долго ты еще собираешься за мной следить, - в голосе без труда угадывается раздражение.
- Сотню раз тебе уже говорил и повторю снова – я не коп! – вскакиваю со стула. – Не понимаешь по-человечески, тогда читай по губам!
- Не коп говоришь, - мне очень не нравится та мрачная решимость, с которой он смотрит на меня.
Я не успеваю понять, что происходит, пока не оказываюсь зажатым между столом и его телом. Сильные руки беззастенчиво шарят под одеждой, горячий рот накрывает губы. Не нужно было идти в его кабинет, не нужно было столько пить, не нужно было драться сегодня. На самоконтроль не остается сил. А это значит, он чувствует, как вспыхивает кожа под его прикосновениями, как мне хочется ответить на его поцелуй, обнять его.
У нас нет времени. Колода кончилась. Нужно или пасовать или вскрываться.
- Расслабься, - шепчет он, стягивая с меня очки. Сирена никогда не делал этого, дожидаясь, пока я сниму их сам и уберу в футляр. Ромасанта знает, куда бить. Я беззащитен без очков, мне не за чем спрятать глаза. Хуже того, без очков, я не знаю, кто я такой. Ларо носит линзы, Лар очки. А кто я теперь?
- Ну, не ломайся, - шепчет Джеремая на ухо. Хотя по интонации я понимаю: Ромасанта хотел сказать что-то другое, но так и не отважился. – Давай, будь хорошим мальчиком.
Грубоватые уговоры и настойчивые пальцы, сминающие ягодицы сквозь ткань джинсов. Вполне сойдет для Лара. И никогда для Ларо. Полицейский может его оттолкнуть, уличный боец – нет. Кто я? Кем он меня видит?
Раскрываю рот навстречу поцелую. Но глаз так и не зажмуриваю. Так же, как и он. Совершенно дикое ощущение – целовать кого-то, глядя в черноту зрачка. Рука ложится мне на затылок, настойчиво пригибая голову к паху. Я почти уверен, что он просто проверяет меня. Послушно опускаюсь на колени, расстегиваю его брюки. Губы смыкаются на члене. Резкие, интенсивные движения вверх-вних и быстрые прикосновения языка. Его тело отзывается почти мгновенно, плоть твердеет. Ритм нарастает. Я слышу его вздох, пальцы на моем затылке сжимаются, натягивая пряди, заставляя меня отстраниться.
- Что? – я смотрю на него в недоумении.
- Ты куда-то торопишься? – спрашивает он. – Лично я – нет.
Пришлось начать заново. Долгая, неспешная ласка. Руками, губами, языком. До того момента, пока я не понимаю, что переполнен вкусом его тела, а от собственного возбуждения в горле стоит ком и дышать почти невозможно.
Тогда он хватает меня за предплечье, поднимает с пола. Мне кажется, или его глаза изменились? Будто потеплели. Но он не дает мне вглядеться в себя, срывая с меня футболку, разворачивая, заставляя опереться руками на столешницу. Звякает пряжка ремня, и мои джинсы падают на пол. Пальцы Ромасанты скользят по спине, перебирая позвонки, все ниже и ниже, проникают между ягодицами. А меня уже бьет крупная дрожь. Так, что зубы клацают.
- Расслабься, - просит он. - Доверься мне.
- На хрена? – зло шепчу я. – Трахнешь и так, без доверия.
- Если расслабишься, будет меньше боли, - убеждает он.
Я опускаю голову. Мне все равно. Больно всегда. По-разному больно.
Чуть влажный палец проникает внутрь. Что, обойдемся одной слюной? Короткий поцелуй рядом с ухом очень похожий на извинение.
Рваные поглаживания. Мне кажется, что в глазах вспыхивают звезды.
- Я никогда не брал никого силой, - раздается над ухом. – Если не нравится, я не стану тебя заставлять. Скажи, и я остановлюсь.
Я ничего не говорю. До того момента, когда внутри оказывается уже три пальца. Тело ноет и горит, жадно требуя удовлетворения. Дыхание перемешивается со стонами. Но Джеремая будто не слышит. Терзающая ласка длится так долго, что я готов уже кричать, умоляя его взять меня.
Черт, он снова оказался прав. Я не чувствую боли, но от раздирающих меня чувств голова идет кругом. А он, словно издеваясь, движется нарочито медленно, обнимая меня за плечи.
- Скажи, ты из полиции? – спрашивает он, царапая ногтями живот.
Да я сейчас признаюсь, что я Спаситель, если он даст мне кончить! Я так близко, что терпения не хватает. Я что-то шепчу, умоляя не останавливаться, кусаю губы, грязно ругаюсь.
- Скажи, кто ты? – самый глупый и самый верный вопрос, который он может задать сейчас. - Ты коп?
- Да, черт тебя дери, да! – срываюсь я на крик. Широкая ладонь оплетает член и меня смывает цунами, накрывает лавиной, сносит к дьяволу ураганом. Меня нет. Ничего не вижу. Оглушен и опустошен. Ромасанта что-то шепчет, едва слышно. Нет, это ведь не то, что я думаю. Не может он… "Люблю "? Нет, мне кажется. Нет, это точно что-то иное.
Хотя и Лару и Ларо хотелось бы, чтобы я не ошибся…


Я бесконечно благодарен Астре (_astra) за работы, посвященные этому миру, вышедшие из-под ее пера. Или, вернее сказать, сошедшие с ее планшета. Если автор позволит, хотел бы разместить их в своем дневнике чуть позже.