Автор предлагаемого очерка о "царице муз и красоты" - Зинаиде Александровне Волконской, ее внучатый племянник, князь Сергей Михайлович Волконский. Внук декабриста Сергея Григорьевича Волконского и его жены Марии Николаевны. Его знания о прошлом Зинаиды Александровны зиждутся не только на сухих фактах, доступных и нам. Родившись, когда она была еще жива, Сергей Михайлович рос, в атмосфере уважительного отношения к ней, рос, окруженный теми, кто хорошо знал ее лично. В своем очерке он не просто излагает факты, а лепит трехмерный портрет своей родственницы, удивительной женщины, еще при жизни ставшей легендой.

Жена князя Никиты Григорьевича, невестка декабриста, была дочерью оберъ-шенка князя Александра Михайловича Белосельского-Белозерского от брака его с Варварой Яковлевной Татищевой.

Известная в свое время красавица, женщина очаровательного ума, блестящих художественных дарований, друг Пушкина, Мицкевича, Гоголя, Шевырева, Веневитинова, она оставила след в истории нашего художественно-литературного развития. О ней много писано, однако, обширная библиография не исчерпывает ее образа.

Еще не перешла в потомство вся прелесть этого характера, столь же живого, разностороннего, сколько пламенного.

Утонченная представительница юного романтизма в его сочетании с пробуждающимся и мало еще осознанным национализмом, она была типичный продукт западной цивилизации, приносящий себя на служение родного искусства, родной литературы. Под влиянием Карамзинского отношения к отечественной истории того дидактизма, которым проникнуто его изложение, под влиянием „Венециановскаго» понимания русского народа, вослед романтическому увлечению рыцарством, которое позднее нашло себе выражение в Николаевской готике, пошла в культурных слоях нашего общества полоса какого-то странного  [250x312]
славяно-готического патриотизма. Люди, не имевшие или очень мало имевшие корней в своей стране, получившие умственное пробуждение с Запада1, душою все же тяготели к родине и желали видеть ее культурно-равною другим странам. Этим желанием, гораздо более, нежели побуждениями внутреннего свойства, объясняются те сюжеты из древней славянской истории, в которых вращалось тогдашнее творчество патриотических празднеств, игр, кантат, триумфов и живых картин.  Княгиня Зинаида заплатила дань этому влечению в своих писаниях и своих музыкальных произведениях. Но в ней все это, пришлое, навеянное, было согрето пламенем искренней любви к искусству, к родине, и, что ценнее всего, к людям. Она умела принять, обласкать человека, поставить его в ту обстановку, нравственную, физическую и общественную, которая была нужна для его работы, для его вдохновения. Так она приняла и обласкала Веневитинова, так она согрела тяжелые дни Гоголя в Риме, так она спасла от болезни, привезя его с собой в Рим, Шевырева. Не забуду рассказа княгини Марии Аполлинариевны Барятинской (рожд. Бутеневой) о том, как она на вилле Волконской однажды была свидетельницей встречи княгини Зинаиды, уже старухи, с только что приехавшим Брюлловым. Они долго не видались, и встреча их была таким взрывом радости, таким слиянием общих интересов, иных, высших и более специальных, чем у других, что сразу всё присутствующие почувствовали, что они отходят на задний план и что они только случайные, посторонние зрители другой жизни. 

Княгиня Зинаида Александровна играла очень видную роль в свете. Ее гостиная в Москве (она жила в доме отца своего, Князя А. М. Белосельского-Белозерского, на Тверской, где теперь магазин Елисеева) была местом встречи всего, что было выдающегося в области литературы и науки. Ей, между прочим, принадлежит мысль создания в Москве музея европейской скульптуры, — мысль, осуществленная только в 1912 г., основанием Музея Изящных Искусств имени императора Александра III. Но потомство не забыло ее, и в брошюре проф. И. В. Цветаева об истории Музея имя княгини Зинаиды Волконской поставлено, можно сказать, во главу угла нового здания.

Император Александр I очень к ней благоволил и любил отдыхать от трудов боевых и политических в обществе той, кого Пушкин назвал „царица муз и красоты". Сохранилось несколько писем к ней императора у ее приемной внучки, маркизы Кампанари; но в этих письмах чередуются, рядом с выражениями восхищения, указывающими, как высоко венценосный друг ценит качества ее, легкие, почти неуловимые признаки неудовольствия, во всяком случае сожаления о ее продолжительных отсутствиях из России, о некотором повороте в ее взглядах. Поворот был не столько в ней, сколько в самом Александре, и княгиня Зинаида, всегда неизменно тяготевшая к католицизму, конечно, чувствовала отчуждение к тем путям протестантского мистицизма, на которые влекла императора госпожа Крюднер.

Княгиня переселилась в Рим, где приобрела свою известную впоследствии „Виллу Волконскую", расположенную на земле, по преданию принадлежавшей императрице Елене, матери равноапостольного Константина. Место, приобретенное княгиней Волконской, в то время находилось на самом краю вечного города, и только великолепный фасад базилики св. Иоанна Латеранскаго осенял виллу со стороны города, в то время как из далеко расстилавшейся Кампании тянулись к ней и входили в самый сад старые своды римских акведуков...

Теперь уже не то. Огромные „доходные дома" окружают виллу со всех сторон, фасад базилики виден только из второго этажа, и, вместо дымчатых далей римской Кампании и голубых очертаний Албанских и Сабинских гор, — обычные картины итальянских городских верхов: крыши и между дымовыми трубами висящее белье, олеандры, герань, олеандры и белье2.
Под сенью итальянских сосен и старых римских развалин, украшавших ее сад, княгиня Зинаида собрала вещественные памятники всего, что ей было дорого на родине и на чужбине: на первом месте прелестный бюст императора Александра I, поставленный на гранитной колонне из обломка Александровской колонны, стоящей на Дворцовой площади. „Вилла Волконская" долго была местом встречи стекавшихся в вечный город русских и иностранных художников и литераторов.

Но к концу жизни интересы религиозные настолько овладели ее сердцем, что понемногу жизнь княгини превратилась в один подвиг молитвы и благотворительности. Религиозность ее иногда принимала характер болезненной экзальтации, которая временами вызывала припадки, внушавшие окружающим опасения за ее жизнь. Указания на эти припадки находим в письмах. Имеются также ее собственные писания этого периода, в которых она временами переходит в область надмирных общений с душами святых, главным образом святой Терезы. Эти писания носят уже печать беспорядка, как почерка, так и мысли. Но отношение к людям оставалось все то же, даже делалось все более и более горячее и участливое: Римская беднота ее боготворила 3.К концу жизни она почти все раздала, что принадлежало ей лично, и последняя простуда, унесшая ее в могилу, произошла от того, что, повстречав на улице нищую, она зашла под ворота дома, чтобы отдать ей свою нижнюю теплую юбку.
Католическою церковью княгиня Зинаида Александровна Волконская причислена к лику „блаженных". Она похоронена рядом с мужем в церкви св. Викентия и Анастасии, что у фонтана Треви. В том же приделе похоронена сестра ее Власова.

Из сочинений княгини 3. А. напечатаны: «Сочинения Княгини Зинаиды Александровны Волконской", Карлсруэ. 1865; «Oeuvres choisies de la Princesse Zеnеide Volkonsky", Paris et Carlsruhe. 1865; «Quatre nouvelles" par la Princesse Zеnеide Volkonsky, nеe P-sse Belosselsky, Moscou. 1819 (посвящено княгине Софье Григорьевне Волконской).

О муже ее, Князе Никите Григорьевиче, мы, к сожалению, не можем сообщить ничего большего, чем-то, что было уже сказано в нашем предисловии, и те служебно-биографические данные, которые приведены в примечаниях.

Сын их, Князь Александр Никитич, унаследовал привлекательные черты характера своей матери, — искренность, теплоту душевную и необыкновенную мягкость в отношении к людям. От неё же унаследовал он доброе отношение к своему дяде-декабристу и его семье. Как было сказано, он вернул своему двоюродному брату, князю Михаилу Сергеевичу Волконскому, все родовые имения, которыми пользовался до возвращения декабристов из Сибири. Он был женат на графине Лилиен, немецкого происхождения, не имел детей и усыновил дочь своего друга генерала В. Ильина, Надежду Васильевну. Княжна Надежда Васильевна Волконская вышла за маркиза Владимира Кампанари. Им принадлежит „Вилла Волконская" в Риме.

Кн. Сергей Волконский

Май 1915.

___________________

1) Разве не характерно, что князь П. А. Вяземский говорит о графине С. А. Бобринской, рожденной Самойловой: „Европейские литературы были ей знакомы, не исключая и русской" (Полн. собр. соч., т. VII, стр. 223).

2) Осенью 1915 г. одна из улиц, прилегающих к вилле Волконской, в Риме названа Via Volkonsky.

3) Граф К. А. Хрептовичъ-Бутеневъ передавал мне, что однажды в доме его отца, нашего представителя при Ватикане А. П. Бутенева, заболел камердинер. Княгиня Зинаида каждый день приходила сидеть у изголовья больного.

Примечания к очерку Б. Модзалевского.