Это цитата сообщения Stefaniia-Stefa Оригинальное сообщение
Этот вопрос заставил меня пересмотреть всё, что я думал о Боге, Сатане и наказании.
Нам всем с детства внушают, что нас ждёт либо рай, либо ад, но никто не говорит, что сама эта логика разваливается ещё до того, как ты перешагнёшь порог пубертата.
Мне было 11, когда я впервые задал себе вопрос, который до сих пор не даёт мне покоя. Если Сатана ослушался Бога и был за это наказан, то почему он вдруг должен наказывать меня за то же самое? Почему бы ему не встретить меня как соратника по неповиновению? Разве не логично, что князь неповиновения и бунта должен был бы приветствовать нового нарушителя? Но ни одна из известных мне историй не складывалась в цельную картину. Когда я спрашивал об этом у взрослых, которым доверял, их ответы никогда не удовлетворяли меня. Они и не были для этого предназначены. Они были придуманы, чтобы напугать меня до молчания. Так кто же тогда на самом деле заведует этой тюрьмой? Людям нравится изображать Сатану как высшего злодея: красные рога, вила, огонь — весь комплект из Marvel с компьютерной графикой. Но однажды кто-то сказал мне: «Он не надзиратель. Он самый опасный заключённый в этом блоке».
Эта картина больше никогда не покидала мою голову.
В свои двадцать я много читал теологии. Не потому что я её любил, а потому что мир в моей голове разломался, и я пытался заново собрать его из осколков. Однажды какой-то студент спросил меня нечто настолько очевидное, что это почти причиняло боль: «Если Сатана тоже страдает в аду, зачем мы представляем его с радостью мучающим остальных?». Этот вопрос выбил из меня дух. Потому что в глубине души я уже не знал ответа. Оказалось, что большая часть того, что мы думаем об аде, вообще не из Писания. Это пришло из искусства, из Данте, Мильтона, мультфильмов. Получалось, что в какой-то момент Бог передал правосудие тому самому, кто его предал. Божественный парадокс. Как если бы ты доверил своему изменяющему супругу карать других изменщиков. И тут меня накрыло осознанием: я всё это время жил в истории, где злодея повысили в должности. Может, всё это всегда было просто фанфиком. Даже сейчас я всё ещё верю в Бога. Но размышляя о Боге, я пускаю всё через сито логики. А логика говорит вот что: тебя не могут наказать за непослушание вселюбящему существу, отправив в объятия его злейшего врага. Это как если бы твоя мама в наказание отправила тебя в подвал к твоему абьюзивному бывшему. Разве только страх и был запланированным исходом.
Недавно я рассказывал об этом за ужином среди друзей — писателей, инженеров, да и нескольких из церкви. Я изложил всю историю: в древнейших еврейских текстах вообще нет упоминания Сатаны в привычном нам виде, а змей стал Сатаной только после того, как позднейшие авторы переписали канон, чтобы сделать повествование чище. Одному из присутствующих стало не по себе, и он сказал: «Ты хочешь сказать, что всё это просто выдумано?». И прежде чем я успел ответить, другой друг наклонился и сказал: «Это всегда было просто фанфиком, да?» Я онемел. Потому что если я верю в того Бога, в которого я верю, мои вопросы не являются угрозой. Но если тот Бог, которого нам продали, держится исключительно на молчании и покорности, то мы поклонялись не Богу, а авторам, что хотели нас контролировать. А Сатана? Он не писал эту книгу. Он всего лишь персонаж, которого переписывали чаще всех.
Яблоко было ловушкой, а крайним сделали нас
Перечитывая историю о Эдемском саде, я вижу в ней не столько искушение, сколько подставу. Вот как я это теперь вижу: Бог создаёт сад. Помещает туда двух ничего не подозревающих людей. Сажает дерево, к которому велит не прикасаться. Открывает ворота для плутовского существа. А когда те ошибаются, хотя Он наверняка знал, что это случится, Он проклинает их навеки. Это в божественном масштабе напоминает ситуацию, когда малышу говорят не трогать большую красную кнопку, а потом осуждают его на вечность, когда он её нажмёт.
Однажды, идя домой с работы и дав мыслям блуждать, я снова задал себе этот вопрос: «Они не могли знать, что ослушание — это плохо, пока не съели тот самый плод, который дал им знание добра и зла». Как же их можно винить в грехе, если они даже не знали, что такое грех?
Система изначально была подстроена. И если грех начинается со знания, то невежество должно было бы давать иммунитет. Но их наказание было и мгновенным, и вечным, став наследием для потомков. Бог изгнал их, и с того дня был открыт ад. Но это было не наказание — это была предначертанность. А значит, дело было не в справедливости. Дело было только во власти и в иллюзии свободы.
Если у любви есть условия, это не любовь
Годы назад я спросил духовного наставника: «Почему любящий Бог создал место вечных мучений?»
Ответ прозвучал отточенно: «Ад — это не мучение. Ад — это разлука. Боль в том, что ты не рядом с Богом».
Тогда это показалось мне поэтической истиной. Сейчас это звучит как эмоциональный шантаж. Представь, что ты говоришь своему ребёнку:
«Ты свободен выбирать. Но если не полюбишь меня так, как я хочу, я запру тебя в подвале и выброшу ключ». Это не любовь. Это угроза, замаскированная под притчу.
Недавно я встретил человека, который следовал каждой букве правил, но ненавидел себя за свои сомнения. Он признался, что иногда завидует атеистам — их не мучают противоречия. «Если Бог создал меня таким, зачем мне унижаться и просить прощения просто за то, что я существую?». И это больно слышать. Потому что не так давно это был я. Мы говорим о свободе воли, как о даре, но что это за свобода, если любая ошибка сулит вечные муки? Это не свобода. Это экзамен, где ответы скрыты, а наблюдатель молчит.
Я не думаю, что ад — это то, чему нас учили. Если ад и существует, я не верю, что он горит. Я думаю, он холоден. Пуст. Это не место наказания, а место отсутствия. Не палата пыток, а просто ничто — результат мира, где любовь всегда условна, а стыд стал валютой. А Сатана? Может, он вовсе не смеётся на троне из черепов. Может, он просто первым понял, что игра была нечестной, и вместо того, чтобы склониться, закричал.
Меня преследует не огонь. Меня преследует тишина — та, в которой нас всех заставили жить. Тишина, где ты киваешь, улыбаешься и делаешь вид, будто всё это имеет смысл, потому что если ты задашь вопрос Богу, тебя постигнет проклятие. Но вот к чему я пришёл. И, может быть, этого мне достаточно: если Бог есть, он не нуждается в моей неуверенности. А если любовь настоящая, ей не нужно подпитываться страхом. Лучше быть изгнанным, чем слепым. Я скорее уйду из Эдема с вопросами, чем останусь в Раю с закрытыми глазами.
Я не хочу поклоняться из страха. Я хочу поклоняться через истину. Даже если эта истина перевернёт мою жизнь. Даже если она лишит меня сна. Даже если она покажет мне Бога, которого я не пойму.
Если спрашивать «почему» делает меня бунтарём — пусть так. Пусть Сатана меня примет. Пусть проигнорирует. Пусть горит рядом со мной.
Я не буду молчать в заранее сфабрикованном сценарии, потому что я выбираю ясность, а не комфорт. Всегда.