Получается, что история в который раз повторяется. Вникла в версии с двух сторон – с советской и с мединской, теперь бы нужно средину найти, но образовалось совершенно неожиданное явление, уводящее мое расследование за границы России. Ну про явное влияние масонов в целом и французской революции в частности всем известно, но вот по аналогии с днем сегодняшним многое становится ясней. Была Росссия колонией под управлением немецких царей, наполеон возжелал отобрать, не получилось, тогда англосаксы подсуетились.

Но как только следствие дошло до связанных с ними Сперанского и Мордвинова, все срочно засекретили, дело прекратили, особо осведомленных казнили и концы в воду. Наверное, чтоб на эшафоте и в каторге молчали пообещали, что дело их не погибнет и реформы проведут – знали бестии о благородстве русской души, рассчитывали на него. Во всей этой истории главное, что без восстания до сих пор может быть у нас крепостное право было, чужакам то всегда было наплевать на колониальных крепостных крестьян...

Плохо, что значение и подвиг самих героев - декабристов оплеваны сейчас со всех сторон в порыве обнуления русской культуры, а настоящие зачинщики тогда еще и суд над ними творили.

«Выход из данного противоречия император легко нашел: он распорядился придать дальнейшему следствию по делу Сперанского и Мордвинова секретный характер. Дело это было выведено за рамки следственного комитета и сосредоточено в руках доверенного лица императора Николая А.X. Бенкендорфа. Делопроизводителем же секретного следствия оставлен был Боровков. Позднее в своих автобиографических записках он особо отмечал, что изыскание по делам членов Государственного Совета Мордвинова, Сперанского, а также генерала Киселева и сенатора Баранова "было произведено с такою тайною, что даже чиновники Комитета не знали; я сам собственноручно писал производство и хранил у себя отдельно, не вводя в общее дело

(...)

С одной стороны, существует целый ряд свидетельств, говорящих в пользу того, что Сперанский не просто знал о замыслах декабристов, но и сам участвовал в них. Во всяком случае, оказывал заговорщикам содействие. В "Петербургских очерках" мятежного современника Герцена и Сперанского, знатока секретной политической истории России князя П.В. Долгорукова имеется следующая примечательная запись о рассматриваемых событиях: "На Сперанского возникли улики столь значительные, что однажды Комиссия отправила одного из своих членов, Левашева, к государю просить у него разрешения арестовать Сперанского. Николай Павлович, выслушав Левашева, походил по комнате и потом сказал: "Нет! Член Государственного совета! Это выйдет скандал! Да и против него нет достаточных улик".

В этой же своей книге князь П.В. Долгоруков привел и другое интересное признание Николая I, сделанное им весной 1826 года в разговоре с Карамзиным: "Около меня, царя русского, нет ни одного человека, который бы умел писать по-русски, то есть был бы в состоянии написать, например, манифест. А Сперанского не сегодня, так завтра, может быть, придется отправить в Петропавловскую крепость".

XII. Сперанский и декабристы