Боги, боги мои! Сколько же у нас писателей развелось! Пальцем ткни, и в писателя попадёшь, лауреата ежегодной премии департамента сельского хозяйства. Скоро в магазинах лаврушка по талонам будет, таланты на венки растащат. Да ладно, без лаврушки можно обойтись. Но как обойти необходимых, которые на каждом перекрёстке навязчиво лезут в глаза со своими произведениями? Как обойти тех, кто устраивает разбирательства по поводу, якобы, имевших место плагиатов в отношении их бесценных «нетленок» или же непризнания последних?

Есть графоманы тихие, пишут всю жизнь для себя, а если публикуются, по под давлением друзей и крошечными тиражами. Тильки для сэбэ. Честь и хвала таким пишущим, ибо никому они не мешают. Ну, кропают себе, и кропают. К сожалению, этой незабудковой категорией пишущая братия не исчерпывается, а плодит и плодит без остановки непризнанных гениев буйного поведения, безосновательно амбициозных и решительно напористых. От них-то и все беды. Подхватит этакий псевдотолстой или эрзацбулгаков перо борзОе наперевес, и ну поливать неугодных. То есть, не имеющих чести знать его талант и быть его поклонником. Такому бы гражданину пристойней кляузы в суды писать, нежели беллетристику. Ибо искусство не терпит суеты а равно настырности. Так нет же, кто же оценит судебные манускрипты? Судьи, и те отмахиваются, доколе можно.

Вот и стоит такой гражданин, как театральная тумба на перекрёстке. И написано на нём аршинными буквами: «ГЕНИЙ». А кто не склонен читать всё, попадающееся ему на глаза, тот заведомо враг. И подслеповатые граждане также в недоброжелателях. Уж куда крупней для них, негодных, писать, а они всё не видят.

Непризнанными гениями кишат приёмные редакций разного уровня. Приходят, кто с тоненькой папочкой, кто с пудовыми кипами. Искательно заглязывают в глаза злобным зоилам, и саркастически улыбаются, будучи отвергнутыми. Мол, знаем мы, почему мой рОман не подошёл, знаем, чей и почему подойдёт. О боги, боги мои! Скорей бы на пенсию, писать мемуары для внуков. И, чтобы кроме этих внуков ни одна живая душа не прочла написанного. Ибо писатель — не театральная тумба, и даже не дорожный указатель. Ничего на нём не должно быть написано. А, уж если публикуется, то только потому, что право его на публикацию признано другими, а не заявлено им самим. Иначе это не искусство, а ЗАЯВЛЕНИЕ.