С немецкого:

Grau, teurer Freund, ist alle Theorie
Und grűn des Lebens goldner Baum.

Из трагедии «Фауст» (ч. I, сцена IV) Иоганна Вольфганга Гете (1749— 1832), перевод Бориса Пастернака.

Эти слова произносит Мефистофель, обращаясь к ученику. Тот пришел поступать в университет и, говоря с Мефистофелем, принимает его за известного ученого Фауста.

Сам ученый, не желая никого видеть, позволил Мефистофелю заменить себя, для чего тот надел профессорскую мантию и университетскую шапочку Фауста.

Известны и другие, более ранние, переводы этой фразы. Перевод И. Холодковского:

Суха, мой друг, теория, везде,
Но древо жизни пышно зеленеет.

Перевод Валерия Брюсова:

Сера, мой друг, теория везде,
Златое древо жизни зеленеет.

Слова английского полководца и государственного деятеля Артура Уэсли Веллингтона (1769—1852), с которыми тот обратился 18 июня 1815 г., в критический момент сражения при Ватерлоо, к генералу Алава, послу Испании при гаагском дворе (королевство Нидерланды).

После победы союзной армии при Ватерлоо фраза стала широко известной во всей Европе.

В России это выражение было использовано в 1884 г. радикальным народовольцем П. Н. Ткачевым (1844—1886) в его обращениях к своим сторонникам.

Из Библии. В Евангелиях Нового Завета говорится о колючем веыпе из терна, который надели на голову Иисуса римские воины перед его казнью на кресте (от Матфея, гл. 27, ст. 29; от Марка, гл. 15, ст. 17; от Иоанна, гл. 19, ст. 2):

«И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему па голову».

Иносказательно: символ страдания. М. Ю. Лермонтов («Смерть Поэта») о А. С.
Пушкине и обстоятельствах его гибели на дуэли;

И прежний сняв венок — они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело...