Мечтательница, желающая всем видом сумрачным своим вечной ночи, прогуливалась по заброшенному кладбищу; только тишина была Ей спутником. Привязывая свои желания к смерти, искала Она связи с миром иным. Тихо напевая гимны холодной луне, Она шла вдоль черных, местами покрытых ржавчиной, оград, не замечая ни времени, ни быстро спускающихся на землю сумерек... Да и как же: Она предана Ночи! Она говорила об этом всем; говорила о том, как страх прекрасен, что он пленителен, также как и смерть. И теперь одна, здесь... и уже вышла за пределы кладбища. Совсем стемнело: Ночь спустилась тенью на землю, слегка пошелестев подолом своего призрачного платья. На побережье мрачных владений леса Она остановилась...

Дышала Ночь легким теплым ветерком, плавно качающим мрачные кроны. Что-то звало Ее: пленили гуща волшебных ветвей сумрака, к которому Она так привязала себя, и множество скромно сияющих под звездами капель. Ничто еще так не теребило ее воображения, как это дыхание и едва уловимый сладкий голос, мелодично оплывающий ветви... нежно, и в тоже время резко, касающийся слуха. Каков ритм Ее бьющегося сердца: до этих секунд Она ни разу не испытывала столь сладостно прекрасного страха! Ночь окутывала Ее в свой призрачный саван, изящной рукой указывала на звезды и... и ей же вела в свои покои, скрытые вуалями бетонного сумрака. Сознание Ее было во власти того, кому Она себя всю до дна давно подарила.

Она шла вслед за Ночью, пробираясь сквозь мерзкие буреломы и овраги, не ощущая боли от вонзающихся в тело острых шипов и веток, постепенно оживающих, как голодные звери желающих свежей крови. Каждой назойливой ветке, каждому шипу Она отдавала часть себя, не замечая. Насладившись, сладко пели Ей они вслед:

"Не болезненны раны, коль сладостен страх;
Пусть ведет он тебя в свой пленительный мрак..."

И подыгрывал шепот травы им, и разливалась мелодия в воздухе, обостряя присутствие пленительной Ночи, что по-прежнему вела Ее в сумрачный замок...

Внезапно все остановилось: ветви молчали. Звезды исчезали, будто проваливались в бездну. Пропала и Ночь. Скинут призрачный саван с сознания Ее! Казалось, будто само молчание накрылось крышкой гроба. С отвратительно ржавым скрипом прямо за Ней захлопнулись невидимые ворота бетонного сумрака: увертюра поднимающегося из глубин кошмара. Темная гора со своим детищем-замком открылась перед Ней: вершины башен обители острыми серыми клыками врезались в чернейшую, отдаленно грохочущую, тьму небес, что, казалось, вот-вот разрыдается инфернальной бурей и кроваво-красными ливнями.

"Вдвойне болезненны раны, когда чувствуешь мрак!
Теперь настоящ как ничто этот страх,"

судорожно качаясь, дьявольски закричали кроны, подпевая с новой силой нарастающему грому. Она повалилась на землю от резко ощутившейся нестерпимой боли. Руки и ноги Ее истекали кровью. Ветви, раздираемые стенаниями поднявшегося ветра, пели и пожирали небо своими черными лапищами! Казалось, вот-вот они ударят ветками-хлыстами по безжизненному телу Ее!

Но из последних сил Она все же сумела подняться и побежать вперед - к замку... Его угрюмые, серые стены медленно погружались в небесные слезы...

Ее сознание было странно пустым: романтика..? Безумие и страх, обуздавшие Ее с головы до ног, правили всем Ее существом! Мелькало одно: стены и возможное спасение за ними. Небо ревело, ветви хохотали над Ее безумием... Но земля оставалась под ногами. Она бежала.

Цветы, некогда прекрасно пахнущие здесь, нежные и полные жизни, тошнотворно гнили на глазах, становясь гнойниками, извергающими жгучий гной. Позади Нее земля покрывалась мгновенно лопающимися волдырями; вытекающий из них яд обжигал Ей ноги. Она падала: Ее слезы и крики сливались с воплями небес, с кровавым дождем. Все смешивалось вокруг, делаясь противно-бордовым и черным. Лишь белесый гной разрезал тонкими струйками мрак. Она падала и поднималась... вновь бежала.

"Не приютит твою душу ледяная Луна,
И Смерти живая ты не нужна!" -

истерично стонал позади лес, взрывая корявыми корнями землю.

Ее руки ударились о что-то сырое деревянное. Гром рвал Ей уши. Трясущимися пальцами Она взялась за кольцо и... Далее минуты беспамятства, и вот: бесконечная мгла и временное спасение: позади глухой стук. Присев на холодный пол, Она закрыла глаза. Мыслей в Ее голове не было, не было ничего... Только выжженные ступни ныли от невыносимой боли, ссадины и царапины не давали покоя телу.

Под сводом замка гром был слышен, как при обычной грозе, поэтому было не так страшно. Казалось, приходило какое-то умиротворение: душу и ноги согревал ледяной камень.

"Дочь Тьмы..?" - печальный смех внезапно донесся из мрака, к которому глаза Ее так и не смогли привыкнуть. Дрожь пробежала по Ее телу; Она молчала. Сумрак же медленно открывал свое лицо: бездонно глубокие, влажные глаза испытывали Ее. Ответа не было. Губы его продолжили свой монолог: "Что вы желали здесь увидеть? Вот он ваш сумрак, ваш отец и ваш бог..."

Сверкнула молния. Ослепительный свет лезвием прорезал узкие готические окна и тут же поглотился мраком. Он медленно ступил перед Нею, торжественно открыв свой облик. В этот же момент проснулся интерес Ее: юноша, прекрасный, как сама мечта, как в волшебном сне плавно и величественно протянул Ей свою руку. "Идем со мной..." - произнес он вполголоса. И боль мгновенно исчезла; мягко опустив свою ладонь в его, Она легко поднялась.

"Ты веришь в таинственность мрака?" - полушепотом спросил он, притянув Ее к себе и обняв за талию. Утопая в его глазах, растерянно улыбаясь, ответила: "Да... да...".

Другого ответа быть и не могло.

Она хотела добавить что-то еще, будучи в объятиях своей мечты, но не успела: ужас до предела расширил глаза Ее! Ослепленная отразившейся молнией в лезвии закинутого над Нею кинжала услышала последнее в своей жизни:
"Жаль, ты не знала: тьма - это пустота".
Она рухнула на пол с клинком в сердце.

ps: Через сутки какой-то нищий нашел труп молодой девушки в заброшенном сарае неподалеку от старого кладбища.