[400x453]Утром с коллегами говорили о советском времени и русской философии. И я продемонстрировал какой филигранности можно достичь в формулировках при давлении цензуры, чтобы даже высоколобые цензоры не смогли ничего понять из текста, но текст при этом восходит к вершинам философской мысли. Сделал я это на примере Алексея Федоровича Лосева.

Вот, например, отрывочек, оцените...

Итак, действительность без идеи и смысла есть не действительность, а нигилистический обман, черная дыра, даже не дыра, а дырочка (никому не страшная); действительность же без тела и материи есть не действительность, а рассудочная пустота и вялый вздор, бессильный и бесполезный. То и другое смерть, а не действительность, и даже не смерть (ибо смерть есть тоже момент в действительности), а только праздная выдумка пустых людей.

Однако, остановиться на этом было бы недостаточно. Действительность есть категория, все еще очень абстрактная для нас. Вдумаемся: подлинно ли мы имеем реальное общение с действительностью как таковою! Не есть ли действительность для нас что-то неизмеримо более отвлеченное и общее, чем то, с чем мы общаемся реально? Вдумываясь в это, мы в самом деле замечаем, что реально перед нами находится не действительность просто, но те или другие ее стороны, те или другие ее виды, те или другие ее образы. Образ действительности вот то, что реально имеет значение в действительности. Не действительность вообще, не действительность в абстракции, хотя бы даже содержащая в себе в абсолютном синтезе идею и материю, и не действительность вне всяких внутренних своих различий нас привлекает, но действительность, явленная в том или другом своем специальном образе, действительность, запечатленная в той или другой определенной форме. И здесь опять страшилища идеализма и материализма готовы напасть на нас и проглотить целиком. Здесь тоже люди часто хотят оторвать образ действительности от самой действительности, форму действительности от ее субстанции. Думают, что только действительность реальна, а ее образ не реален. Думают, что образ ее не она сама, что образ ее порождение тех или иных инобытийных в отношении нее самой субъектов. Но и здесь, как и прежде, мы должны со всей силой отшвырнуть устаревшие вырожденческие теории и стать действительно на почву действительности. В действительности же образ действительности не оторван от нее, хотя и отличен от нее, не разъединен с нею и составляет с ней одно фактическое целое, один факт. Необходимо, поэтому, найти такой термин, в котором подлинно и действительность, и ее образ слились бы в одно целое, в котором то и другое было бы дано сразу, без разделения уже на действительность и образ.

А.Ф. Лосев "Вещь и имя"