[338x498]Вчера мои коллеги Андрей Рябенко и Екатерина Ветричнеко в книжном ток-шоу "451 градус по Фаренгейту" говорили про замечательную повесть А.С. Пушкина "Капитанская дочка". Запись ток-шоу я выкладываю в блоге. Ну я хочу вставить свои пять копеек по поводу переводов произведений Пушкина на японский язык.
"Капитанская дочка" - первое не только пушкинское, но и вообще русское художественное произведение, переведенное на японский язык. Книга вышла в 1883 году в переводе Такасу Дзискэ (?-1910), выпускника русской православной семинарии, организованной и руководимой архиепископом Николаем - широко образованным человеком, любящим русскую литературу и много сделавшим для ее распространения в Японии. Скорее всего, именно он и обратил внимание молодого переводчика на "Капитанскую дочку".
Такасу Дзискэ в соответствии с японскими литературными канонами своего времени простой и ясный язык пушкинской прозы заменил цветистой риторикой: в то время в Японии даже письма писать на языке простых смертных считалось в высшей степени вульгарным и безграмотным. Нечего и говорить, что оригинал был исковеркан до неузнаваемости.
Книга вышла под названием "Касин тёсироку" ("Думы цветка и мечты бабочки. Удивительные вести из России"). Это было подражанием переводу на японский язык романа английского писателя Бульвер-Литтона "Эрнст Малтроверс" - переводчик Нива Дзюнъитиро окрестил его "Карю сюнва" ("Весенние беседы о цветах сливы. Удивительные события в Западной Европе").
Через три года вышло второе издание "Капитанской дочки". Перевод был тот же самый, но, учитывая тогдашнюю популярность всего английского, Такасу Дзискэ переиначил имена героев: Гринев превратился в Джона Смита, Швабрин - в Дантона, а Маша - в Мари. Книга стала называться "Сумису Мари-но дэн" ("Жизнь Смита и Мари") и предварялась словами: "Любовная история в России". Иллюстрации в обоих изданиях были одинаковые и принадлежали известному в период Мэйдзи художнику Цукиока Ёситоси (1839-1892). Его настоящее имя - Ёсиока Кэндзабуро. Как это принято у японских художников, у него было много псевдонимов - после 1873 года он стал называться Тайкан.
Ёситоси учился у известного мастера гравюры укиё-э Утагава Куниёси и сам стал известен в этой области - существовало даже выражение "стиль Ёситоси". В 1870-х годах он занимался иллюстрированием газет и журналов, испытывая интерес к западной культуре. О России представления у него были более чем смутные, так что иллюстрации к "Капитанской дочке" получились, мягко говоря, забавными. Пушкин довольно подробно описывает своих героев. Маша Миронова у него - девушка "лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши". Петруша Гринев, ее ровесник, как офицер русской армии носил мундир и парик с косичкой сзади. Пугачев "был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч", "в черной бороде его показывалась проседь", "волосы были обстрижены в кружок"...
Ничего этого и в помине нет в иллюстрациях Ёситоси. Больная Маша Миронова в кровати под пологом выглядит как красотка Утамаро, а Гринев - матерым французским генералом с орденами и лентой через плечо. Пугачев похож на негра с выпяченной нижней губой и курчавыми, коротко остриженными волосами.
В иллюстрациях нет ничего даже отдаленно напоминающего Россию. Художник явно ориентировался на западноевропейские реалии. В результате возница (эпизод встречи Гринева и Пугачева) оказался в цилиндре. Убранство столовой в доме капитана Миронова (где изображен он сам с дочерью и Гриневым) выдержано в чинном английском стиле. А чего стоит сцена: императрица Екатерина с лицом японки читает под пальмой прошение Маши Мироновой, а та стоит рядом, потупив глазки, с невообразимой прической на голове и в роскошном платье!..
Этот перевод "Капитанской дочки" в начале 900-х годов попал в Россию. Иллюстрации Ёситоси вызвали шутливое, но вполне доброжелательное отношение. В 1910 году они были воспроизведены в 29-м номере журнала "Нива". В статье "Японские иллюстрации к "Капитанской дочке" говорилось: "В 1883 году русские и не подозревали, что в Токио на книжном рынке впервые появился тщательно сделанный перевод "Капитанской дочки" Пушкина на японский язык, да еще вдобавок украшенный иллюстрациями. И какими иллюстрациями! Стоит посмотреть на изображение императрицы Екатерины, читающей просьбу Мироновой о помиловании Гринева, или сцены, где Гринев в полосатом костюме прощается с возлюбленной в присутствии отца Герасима и его попадьи, одетых во что-то невозможное, - чтобы прийти в восхищение от трогательной наивности и фантазии японского художника. <...> Перевод, изданный в 1883 году, ныне составляет величайшую библиографическую редкость и, по уверению самих японцев, его ни за какие деньги нельзя достать в книжных магазинах Токио".
Но важны даже не переводы, а то какую популярность получило даже такое не похожее на оригинал переложение. С десяток японских литераторов того времени писали рассказы и произведения, так или иначе обыгрывающие сюжет этой повести и ее идеи. Даже Акутагава Рюноскэ отметился в этом "литературном тренде". Конечно, их произведения были еще дальше от оригинала русского классика, чем указанные переложения, за исключением только Акутагавы, который часто в своих произдевениях использовал мотивы произведений русской классики (от Пушкина и Гоголя до Толстого).