ну надо же, сейчас не ночь, и я даже не в одном из тех меланхоличных припадков, что так редко теперь меня сковывают.
сегодня мне приснился сон, содержание которого мне стыдно писать даже сюда. даже сюда. только вдуматься.
там был мой отец. за этот месяц он снится мне уже 2-ой раз. а мне кажется, что я совершенно его не помню. если бы он сейчас здесь оказался, я бы, наверное, еле его узнала. а ведь и 2-х лет еще не было. 
в шкафу, плотно заставленном книгами, в маленькой щелке между полкой и томиком кого-то из гениальных (как бы не продешевить - Чехова, кажется) лежит большой коричневый конверт. в нем лежит большая фотография папы, сделанная за несколько месяцев до.
она лежит там вот уже 2 года, а я смотрела ее всего пару раз. может быть три от силы. я просто не могу так себя мучить. но совсем недавно я открыла этот конверт, достала фотографию, и поразилась, как он изменился. как изменилось мое представление о нем. как же я, да как же все вокруг не замечали этих грустных глаз? как? это дико.
молодой, загорелый, с иссиня-черными волосами, там он как никогда похож на серба или югослава, полного жизни, немного уставшего человека откуда  то с юга. но его темные глаза (я с ужасом и трепетом ловлю себя на мысли, что уже не помню точного их цвета. черные или темно-карие?), его темные глаза не горят больше. в них потухшее пламя угольков, таких же темных, как его глаза.
с тех пор, как я больше не могу его видеть, я стала больше его любить. намного больше. только появился ли в этом смысл для него? я попробовала это проверить: в первый раз за очень долгое время, глотая слезы, лежа в постели ночью, я молилась. не Богу, а ему. и я понимаю, что он мне важнее. я обращалась к нему, с надеждой на то, что он мне ответит, пошлет знак - сигнал о том, что не забыл меня, что не винит меня ни в чем, что до сих пор любит. 
я так и не получила ответа. 
в душе я все еще надеюсь, что это испытание, что я просто должна молиться, вспоминать его чаще. хотя, может быть, я просто слепа и не способна угадать эти зашифрованные небесные послания.
небесные... это, пожалуй, мой самый сильный страх - я боюсь, что он не там, не наверху. ведь его даже не отпевали, потому что для церкви даже малейший намек на сознательное действие равен отказу отпевания. а ведь совсем незадолго до он крестился, ходил такой светлый, весь в белом. это было неожиданно для меня, он всегда носил Богородицу на груди, но никогда не был крещеным, не помню, чтобы он даже ходил в церковь.

все чаще я думаю о том, что он все знал. что он предчувствовал, что не сможет бороться сам за себя, и искал защиту у Бога. 
но почему это вездесущий Бог не скажет мне, что отец там, с ним. не знать этого для меня мучительно больно. только ради этого знания я готова поверить в этого самого Бога.