К местному священнику, отцу Алексию с утра прибежала девчонка и заорала:
- Батюшка, идемте скорее. Дедушка мой помирает. Исповедаться желает.
- Тьфу-ты, ну-ты. Хто такой? – проворчал недовольно Алексий.
- Аксеновы мы, - недовольно затопала лупоглазая девчонка.
- Акк….хм…сёновы? - удивился священник, - это хто ж такие. - Аааа, это Степан что ль дед твой?
- Не знаю. Может и Степан. – девчонка на миг притихла, - короче, мой дедушка.
- Ага…хм, помирает…А зачем? – проворчал недовольно батюшка, - ведь сегодня ж суббота?
- Суббота наверное, - подтвердила девчонка. – А шо, в субботу помирать нельзя што ли?
- Ну…это…хм. – задумался Алексий, - неприлично это, короче. – Погоди немного.

Алексий включил компьютер. И начал тарабанить по клавишам.
- Ага…Степка значит. ….Аааа…хм, вот и он. Гм. 24672 дня прожил. Паршивец.
- Шо? – девчонка, стоя сзади широченной спины батюшки, ошалела.
- Шо-шо…ровестник он мне, говорю.
- И шо?
- Брысь, говорю.

Батюшка выключил компьютер и удалился облачаться. Девчонка села на пол и стала тихо соображать.
Через десять минут батюшка вышел из опочивальни, но не в священном одеянии, а хорошем штатском костюме, при галстуке, и отутюженных брюках, и роскошных французских туфлях. Девчонка впала в коматозное состояние.
- Ну, веди што ли. Чего расселась? – пробасил батюшка.

Дорогой она молчала, будто речь отняло. И даже, когда батюшка, вышел из ближайшего сельмага с бутылкой шампанского, ничего не сказала. А когда батюшка у Марь-Иванны попросил нарезать ему букет цветов, тихо захныкала.
- Ну и чего ревешь? Чучело?
- Аааааааа….- завыла девчонка….
- От дуры-бабы…прям с детства дуры – возмущенно ворчал батюшка.

Но вскоре они подошли к дому умирающего Степана. На пороге батюшка посмотрел на малую, скривился и произнес сердито:
- А ты брысь. Шоб я тебя и не видел и не слышал. Иди гуляй в саду, пока не позовут. Ясно?!

Дед Степан лежал на своей койке и пытался зажечь спичку.
- Свечку что ль зажечь хочешь?
- Не….покурить хочу.
- Ааа…эт можно. А баб своих повыгонял наверно?
- Повыгонял…Помереть спокойно не дадут.
- Ну и ладно. А то вот я шампанское прихватил….цветы вот…- смутился батюшка.
- Жениться что ль приперся, Пашка?
- Ну ..это…не то, чтобы жениться. Так просто…вот. – он поставил шампанское на столик и сунул букет в банку.
Степана как током подбросило при таком натюрморте.
- Ах ты сволочь! Значит, я на погост, а ты уже к моей Ольге с букетом? Да я тебе сейчас этим шампанским башку твою священную разнесу!
- Да ладно, Степ, чего шкеришся. Я же тебе приятное хотел сделать. Груз жизни с тебя снять.
- Приятное? – у Степана чуть глаза не выпали от возмущения. – Ну спасибо тебе, друг детства. Уважил..
- А у меня и водка есть. – миролюбиво произнес «друг детства», вытаскивая бутылку из заднего кармана. – Ты Степ не бущуй так. А то и впрямь помрешь. Где у тебя там стаканчики да огурчики?
- А шишь я тебе помру. Назло не помру. Шоб ты тут без меня водку сам лопал? Не дождешси…

Через полчаса они уже сидели вместе и вспоминали свою молодость. Девчонка уже сбегала в сельмаг за второй бутылкой и каждые пять минут заглядывала в окно. Во дворе сидела Ольга в черном платке и соседки, ее утешающие. Тут же и девчонка крутилась и шипела на них. – Тише войте, батюшка не велел. Исповедует он.
- Я вот Степа, сегодня посчитал скоко мы с тобой дней прожили. 24672 дня получается. А сколько помним?
- А ни хрена не помним, Паша. Все одной неделью вкупе будет. Вроде и не жили…
- Вот именно. А если эту жизнь не помним, то как же мы можем вспомнить предыдущую?
- А я вот помню. Я и в прошлой жизни на Ольге женат был. И в позапрошлой…и всегда…-Степан заплакал.
- Ну и чего ревешь-то?
- А вдруг и в будущей опять?…старик совсем разрыдался.
- Это да…- прослезился и батюшка…- это страшно.
- Вот-вот. Еще как страшно-то….помирать и то страшно…
- Это да…- батюшка вздохнул протяжно. И налил по стопке себе и своему другу детства, с которым сорок лет не общался. Потому что любил он все эти годы Ольгу, а вышла она за Степана.
- Эх Паша. Ты ничего не знаешь…. Ольга-то моя всю жизнь тебя только любила. Прожила со мной, как срок отсидела….и старик опять заплакал. – зря я ее от тебя отбил. А теперь и поправить ничего нельзя…
- Грех это, Степа. Знаю….кармический грех….Но поправить еще можно. Хоть мы и старики с тобой, но я готов с тебя грех снять.
- А можно? – Степан удивленно взглянул на своего друга.
- Ну а чо тут цветы и шампанское? Щас все и оформим.
Батюшка поманил пальцем расплющенный нос за стеклом и вытаращенные глаза девчонки.
- Ты, малая, вот что. Позови-ка Ольгу Николаевну сюда. А баб не пускай. Пусть одна зайдет.