Виталий сидел на лавке в сквере. "Добрый вечер", - сообщил он мне. Я шла с собакой под впечатлением собственных невезений, но тем не менее откликнулась: "Добрый вечер. Это вы мне вообще-то?" " Это я вам, садитесь."

Я не планировала садиться, но чисто интонационно он победил, пришлось сесть. Войны проигрываются внутри. 

Он написал мне на мыло, что приглашает в кино. Я подумала, зачем мне в кино, не лучше ли мусолить собственные драмы и невезения? Это ж всяко живее и веселее. Кроме того, имя Виталий не внушает мне радостных мыслей, способных перебить мои уже существующие. Да и сам образ Виталия не вызывал чувства особой бодрости и желания выйти из дома в такой собачий холод.

Белая куртка, наушники, слегка полноват, я рядом с ним выгляжу глупо. У него на лбу написано, что он хочет меня трахнуть. У меня на лбу написано, что я просрала свою жизнь. Парочка придурков пошла в кинотеатр. Я позвонила любовнику, может лучше он пойдёт со мной? Ясен пень, любовник отказался. Он никогда не может. То работа, то понос, то он нужен друзьям, то врагам. А я кто? Ни то и ни другое, до меня очередь может и не дойти. И я пошла с Виталием.

Он подло исподтишка поцеловал меня в губы в очереди за попкорном, прихватив рукой за шею. Подло, потому что стыдно в очереди отбиваться от собственного хахеля, с которым пришла. Я сказала, что нормальные люди целуют женщин в тёмных углах. Он ответил, что это зависит от женщин: иных не целуют даже в углах. А других можно целовать в любых местах. Я подумала, что он прав и всё ещё глупее, чем я думала. 

Я попыталась объяснить. Сказала, что я недоразошлась с одним, и это мне мешает доукомплектоваться с другим. Он сказал, что я выдумала несуществующего мужика, иначе зачем пошла в кино с ним, с Виталием? Мне опять стало стыдно объяснять, что мой любовник придурок, такой ответ вызвал бы новые вопросы. В общем, сначала он сказал, что готов подождать. Потом, на выходе из кино в него вселилась нечистая сила и он стал орать - громко говорить с таким большим нажимом - что он не пацан, чтобы из него делали мальчика для хождений в публичные места. Что с самого начала он заподозрил, что я играю в игры и всё такое. Я извинилась. 

"Извини. Ну извини пожалуйста. Ну извини, извини." Я извиняюсь по сумме за год примерно как кровавый упырь. Задолбалась уже извиняться, я всё время виновата, с утра и до ночи. Вот совсем практически посторонний мужик, я и перед ним уже умудрилась провиниться. Он улетел. Мне действительно лучше не играть в игры. Проснулась утром под крутящееся в голове стихотворение Цветаевой, вот привожу полностью:

Есть имена, как душные цветы. 

И взгляды есть, как пляшущее пламя.

Есть тёмные извилистые рты

С глубокими и влажными углами.

Есть женщины, их волосы, как шлем.

Их веер пахнет гибельно и тонко.

Им тридцать лет. Зачем тебе, зачем

Моя душа спартанского ребёнка?

Моё подсознание выдало мне инфу: роковая женщина - ни хрена не моя биологическая ниша. Беги оттуда, дескать, пока не пристрелили. Какие-то женщины умеют играть, и им это прощается. Мне это не прощалось никогда. Помню, что раньше была у меня пара эпизодов, когда я находилась сильно на грани по пути либо на кладбище, либо в Склифосовский. Мужики не выносят моих игр. 

Мне и правда лучше сначала закончить с одним и только после этого начать с другим. Спартанским детям лучше тихинько сидеть в уголке и смотреть как взрослые тёти, у которых волосы, как шлем, черпают энергию в мультиплицированных играх с чужим и своим полом. Или мне надо делать это тихой сапой: встречаться с обоими, но каждый раз снимать предыдущее марево с себя и вешать на гвоздик до следующего раза. Но тут встаёт вопрос: как не путать имена? Бывшего мужа я первые полгода называла Серёжей. Что исключительно забавно, у меня никогда не было ни одного Серёжи! То есть некий Сирожа выполз из моего бессознательного с целью поставить заслон между мной и неудачным браком, спрогнозировав заранее его исход. А чтобы мне легче было ассоциировать его именно с голосом разума, а не с локальным конкретным образом живого человека - он назвался несуществующим в моей жизни именем. Обожаю его! Сирожа, где ты? Выйди опять, объясни мне, что тут и к чему? Я чёта без твоего руководства поплыла совсем. 

В сущности, Виталий и был Серёжа. Модифицировался, оброс плотью, наблатыкался целоваться, пить пиво и произносить резкие тексты. Но он вполне узнаваем: также малореален и также бестактен, как и прототип. 

То есть, на что мне намекает Виталий? Он был в наушниках, когда мы познакомились. Глухота? Мельтешение посторонних звуков в черепной коробке? Он вспыльчив. Лишние эмоции? Утратила разум? Это я и так знаю, не стоило эфемерному созданию Виталию выпадать из тонких миров ради такого секрета Полишинеля. Я стала эмоциональна, страдаю перепадами, иногда вылетаю из расчётных орбит, делаю грандиозный крюк и в ужасе ищу собственный центр, чтобы к нему вернуться. Он одинок. Ну... что тут скажешь... Покажите мне, кто не одинок, и я сообщу вам, на какой вы планете. 

Чтобы быть неодиноким, требуется отставить в сторону все психологические игры. Но для этого нужно, чтобы игры отставили оба сразу. Так бывает разве? Не думаю. С точки зрения какой-нибудь тонкой физики, типа квантовой, так, вероятно бывает. Но нужен какой-то не менее тонкий набор условий: типа, каждый сотый или каждый тысячный замер должен быть исключён из таблицы, а каждый предыдущий, умноженный на число Пи, возведён в куб и заменён на свой аналог из зеркальной вселенной. Типа этого что-то. Больно сложно. Я не выдержу считать столько нулей. 

Надо поспать. Есть ли в этом во всём какой-то смысл?