Вот говорят о всяких общечеловеческих ценностях и тому подобных гуманистических и гуманных вещах. Мне представляется это в высшей степени ошибочным. Есть ли какая-либо общая ценность у каждого человека – т.е. у всего человечества? Но человечество – тоже фикция.
Нет, разумеется, существует биологический вид, называемый человеком, и совокупность всех его особей называют человечеством. Другое дело, что как-то так повелось, что слово «человечество» несёт в себе не только количественный, но и ценностный смысл. «Человечество» часто выступает неким гарантом добра и зла. Якобы цели у «человечества» одни, одни ценности, одни смыслы, только под разными обёртками.
Да и, кроме того, «человечество» не может иметь лишь биологическое толкование, ведь сам человек есть существо не только биологическое, но и социальное, к тому же, обладающее сознанием: уже поэтому человек оказывается по ту сторону животного мира. Новомодные экологические воззрения, по которым животные должны восприниматься равноценными людям, есть не более чем вымученное морализаторства и игра ума образца угасания западной цивилизации. Декаданс вообще тяготеет к изощрениям. В действительности же, человек, если он будет искренен с самим собой, никогда не признает животное равным себе, животное – это само по себе нечто чужое, другое, которое есть «не-человек». Даже древние люди, одушевляя и обожествляя животных, равно как и всю природу, на самом деле переносили человеческое на животное. Они почитали животных не как животных, а как людей в животном облике (или духов, что суть тоже люди). Тут надо тонко разграничить: это было не признание равноценности человека и животного, а эдакий шовинизм, благородно включающий чужих в число «своих». Это особенно заметно в тех случаях, когда существовали сакральные и «обычные» животные. Пиетет испытывался только к первым, но не ко вторым. Да и почитание первых не мешало подчас поедать их.
Уже здесь, на заре истории, мы сталкиваемся с лицемерной логикой, ставшей стержнем существования человека. Тут можно вспомнить и фрейдистскую теорию о том, что религия, по сути, произошла из стремления спрятаться от жестокого внешнего мира, порождавшего только фрустрацию (то, что это стремление было неосознанным, не так уж и важно). Спрятаться – т.е. закрыть глаза на происходящее. Это было лицемерие перед самим собой, самое коренное лицемерие, какое только может быть, внутреннее лицемерие; и если оно появилось уже тогда, то неудивительно, что потом оно стало и внешним и распространилось едва ли не на все аспекты человеческого бытия. Вся последующая история человека – это история развития лицемерия, подчас принимающая самые причудливые формы.
В случае с животными это лицемерие проявилось в том, что человек пожирал животных, по сути делая их не более чем ресурсом, но стремился как-то оправдать это. Оправдать перед чем или кем? Это сложный вопрос. Возможно, действительно в каждом человеке заложен универсальный нравственный закон, но если поглядеть на историю, то возникает ощущение, что, имея в себе этот закон, человек тем не менее всегда стремился его обойти или обмануть. Бог, пожалуй, был самым грандиозным лицемерным предприятием за всю человеческую историю. Я тут не касаюсь, собственно, вопроса бытия или небытия Бога. Я имею в виду именно религию как один из мощнейших институтов человеческих цивилизаций. Как бы ни кичилась современная наука своей великой пользой для человечества и ни плевалась бы на религию, если приглядеться, то станет ясно, что подавляющее большинство эпох прошло под знаменем религии. Религия была главным двигателем общественных процессов, а не наука. Что же, церковь забивала науку? (жгла всяких Джордано Бруно и далее по списку затасканных антицерковных аргументов) Но, позвольте, вы, кажется, слишком переоцениваете церковь – не была она настолько сильной. Если уж и задавать каверзные вопросы, то не стоит ли спросить себя: может быть, религия потому забивала науку, что наука была попросту не нужна самим людям? А как только она стала нужна, то тут же и стала царицей мироздания и теперь держит в загоне религию. Не надо обманываться, считая науку или религию эдакими вещами-в-себе, какими-то автономными абстракциями. Всё это – лишь плоды человеческого мышления, не больше и не меньше. И они получают развитие лишь тогда, когда человек этого хочет. Ни наука, ни религия не могут быть больше, значительнее человека, потому что человек сам придумал их, покуда не было его, не было и их. О пользе же вообще толковать не приходится. Само понятие пользы для «человечества» или «истории» – вещь сомнительная. Куда бы ни вела, скажем, религия «человечество» – к хорошему или к плохому – не так уж и важно, потому что, возможно, хорошего и плохого не существует вовсе.
Вернёмся, однако, к Богу. Бог – или вообще всякая сверхъестественная сущность (сущности), которой человек препоручил управление миром – с самого своего появления (как идеи) был великой индульгенцией. Человек в своём лицемерии не пожелал наказывать сам себя за собственные преступления, он пожалел сам себя – и отдал систему исполнения наказаний в руки Бога. Некоторые личности, из чисто лицемерной честности, отдали ему так же и систему исполнения поощрения. Некоторые, в своей великой гордости, даже объявили, что Бог создал человека по своему подобию. Более великой и лицемерной гордыни даже и трудно себе представить. Глядючи на какого-нибудь гопника, вообще хочется признать человека созданным по образу и подобию обезьяны – а то слишком обидно за Бога становится.
«Общечеловеческие ценности» образца либерально-капиталистического Запада конца ХХ – начала ХХI века, распространяемые по всему миру, стали ещё одной вехой в истории лицемерия. Какие такие общечеловеческие ценности? Ценность жизни? Это всего лишь инстинкт самосохранения, и существует масса примеров, когда человек сознательно этот инстинкт подавляет. Затасканный императив вроде: «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе» – превращается в бред, если допустить, что субъект действия желает, чтобы его убили, а потому убивает других – и остается абсолютно моральным. Вообще, говорить об универсальной морали, на мой взгляд, стало бессмысленно уже после Ницше, но, как оказалось, воззрение о всеобщих благодатных законах очень живуче и здравствует и поныне. Впрочем, это не будет особо удивлять, если вспомнить, что главным категорическим императивом человека всегда было лицемерие.
И всё-таки – существует ли человечество? То самое человечество, которое есть духовная общность? Нет. Нет. И ещё раз нет. Я отказываюсь признать нечто общее между Иммануилом Кантом и каким-нибудь африканским каннибалом. Я отказываюсь признать нечто общее между собой и тем китайцем, который лет через пятьдесят будет жить на территории, некогда именовавшейся «Россией». Это не расизм, просто тому китайцу так же наплевать на меня, как и каннибалу на Иммануила Канта – почему после этого я должен брататься с ним?
Да и возьмём историю. Разве было когда-нибудь, чтобы все люди планеты имели общее мировоззрение? Нет. Более того, каждая цивилизация обладала своим уникальным мировоззрением. То, что сейчас преподносится под соусом общечеловеческих ценностей, есть лишь мировоззрение Запада. Это, казалось бы, тоже можно было понять давным-давно – уже после Шпенглера – но императив лицемерия предпочёл забыть и это. Разве все люди планеты когда-либо были объединены общей целью? Нет. Более того, любое посягательство на мировую цель и мировую идеологию приводило лишь к одному – к бойне, т.к. некоторая часть мира никак не желала соглашаться с другой (другими), тем самым подчёркивая, что никакой общности между кусками «человечества» нет. Наоборот, «человечество» только того и желает, чтобы быть кусками, обособленными и независимыми. Либо один из кусков желает быть мировым гегемоном. Да, и только тогда возможно «единое человечество» – но это будет тоталитарное человечество, построенное на насилии, что немало противоречит гуманному наполнителю рассматриваемого термина. Хотя, если учесть философию лицемерия, когда-нибудь, когда наконец наступит мировое государство, его обитатели и идеологи будут абсолютно искренне (насколько позволяет лицемерная сущность человека) считать его моральным, справедливым и т.д. И плевать, что 9/10 населения будет обретаться в рабах, а предварительно, перед созданием государства, вся планета будет основательно забрызгана кровью. Такую идиллию «человечество» проходило уже не раз, только в локальных масштабах.
Впрочем, оглядываясь на собственный текст, я явственно вижу, что определённый духовный стержень «человечества» всё-таки имеется, и я сказал о нём не раз. Это лицемерие. Может быть, стоит дать «человечеству» такое определение: человечество – ответвление животного мира, склонное к перманентному и разностороннему лицемерию?..