Холодный северный ветер кружит возле меня, то ластится, то налетает с дикой яростью, словно стремясь сбросить с этих вершин. Как он напоминает тебя в такие моменты. Тонкие бледные пальцы, леденящие кожу. Легчайшее прикосновение к щеке.
-Что случилось, у тебя такие холодные руки, огненный маг.
-А что, я не имею права замерзнуть? – лукаво изгибаются в непередаваемо ехидно-нежной улыбке бледные губы.
-Имеешь, - неловко бормочу я, беря твои изящные кисти в руки.
И подношу к губам, пытаясь согреть дыханием. Ты в притворном негодовании качаешь головой:
-Ай-яй-яй, принц Менетил. Ну каким этикетом предписывается так поступать с иноземными принцами?
-А каким этикетом запрещается?
Ты погружаешься в нарочитую задумчивость. Чуть опускаются золотые ресницы, пряча смеющийся взгляд.
-Странно, но я не помню, чтоб это запрещалось.
Зима Лордерона. Какой теплой сейчас она кажется, эта зима, согретая алым шелком и золотом волос.
Сейчас я даже не вспомню ни твое лицо, ни твой голос. Только иногда в каком-то странном полусне-бреду снова вспыхивают в памяти отдельные фрагменты: приопущенные ресницы, взгляд, руки, нервно подергивающееся острое ухо, золотой локон. И какие-то отдельные слова и фразы, не складывающиеся в осмысленное нечто. И полыхающий на ветру алый костер плаща на фоне белоснежного сада, укутанного снегом. Или тогда была осень с ее золотыми листьями? А может, лето и ты сбросил плащ на поляне, встав у ручья на колени и погрузив сложенные лодочкой ладони в ручей, чтоб напиться? Не помню, прости.
Но иногда этот ветер набрасывается, стремясь ударить побольнее, рвется под доспехи. Глупый ветер, разве может замерзнуть дважды умерший?
Да, я умер второй раз. Когда твой алый шелк мелькнул среди льдов и ты преклонил колени возле тела этого демона.
-Мой лорд…
Мне оставалось только развернуться и уйти прочь. Туда, где уже никто не сможет предать и ранить.
Как так вышло? Объясни мне теперь, мудрый мой эльф, видевший смену поколений моего рода на протяжении столетий, как так вышло, что меня, принесшего столько горя, только вспоминают недобрым словом, а тебя, чистого и светлого, проклинают? Где мы так запутали все, кель-таласский владыка, некоронованный король некогда великого народа, что ты стал злом, куда большим, чем тот, против кого ты шел?
Ирония судьбы – я шел отвести беду от Лордерона, от Кель-Таласа, чтоб не допустить горе и к твоему народу в том числе. А ты встал на сторону тех, с кем я сражался.
Я снимаю шлем, прислоняю его ко льдине. Откидываю назад голову. И начинаю беззвучно хохотать. Ветер срывает пригоршни снега, швыряет, путая в моих седых волосах. А я все смеюсь. Потому что это смешно…
И это к лучшему, что я не помню тебя…