Эта история чем-то напоминает сценарий к фильмам Мохсена Махмальбафа.
В конце 70-х годов ХХ века в иранской пустыне неподалеку от пакистанской границы жил глухонемой крестьянин-садовник. У него был прекрасный сад. Потом случилась засуха и сад погиб. И тогда крестьянин решил вырастить сад, который не смогут погубить летний зной или зимние морозы.

Так около тридцати лет назад на юго-запад от Кермана, возле деревни Мийандоаб возникло удивительное творение человеческих рук - каменный сад. Это вам не знаменитые японские сады камней, никакой упорядоченной гармонии и витиеватого синтоистского гламура.
Апофеоз человеческой боли и торжества духа, каменная память о потерянном рае, погибшем в дыхании надвигающейся пустыни. Именно такое впечатление производит создание глухонемого дервиша, принявшего имя Хана Гонг Эсфанди-Арпура.

Дервиш пытался подарить саду то, что не в силах был высказать его язык. Он украсил мертвые стволы тем, что находил – обломками дерева и металла, камнями, старым тряпьем, рогами и шерстью. Бывший крестьянин зажигает фонари на верхушках сухих стволов и просит людей, приходящих к нему, дотронуться до его деревьев, передавая им тепло человеческих рук.

Все это очень концептуально, предельно эстетизировано и безумно красиво, но совсем непохоже на работы наших немощных художников.
Сад Арпура несет в себе совершенно иную мысль: Эсфанди предъявил пустынному миру окраин документ свидетельствующий о космогоническом банкротстве жизни.

Диск на котором хранились фотографии этих мест благополучно поломался три месяца назад и все картинки пропали. И тогда, обнаружив поломку, я подумал, что если ты потерял то, что можно купить, то не стоит расстраиваться и забивать этим голову. Но, если ты утратил то, чего больше не будет, нельзя упускать это из памяти.  

Однажды у достопочтимого Харакани (да благословит его Аллах и приветствует) спросили: "Что такое бытие дервиша?" Он ответил: "Это океан, питаемый тремя истоками: умеренностью, великодушием и независимостью от Божьих тварей".