Они думают, что я занимаюсь тут творчеством. О да, я люблю это параноидальное обезличенное «они». Апогей очередной мании: закрой все двери — входные, межкомнатные, дверцы шкафов, чтобы они не лезли в мое пространство; сними со стен все картины, постеры, фотографии, они пялятся на меня; не мешай мне закрывать глаза руками, не мешай избегать людей, я не желаю осознавать их присутствие во всем. Они окружают, они наблюдают, они преследуют. Они думают, что я занимаюсь тут творчеством. Глупцы. Творчеством я занимаюсь, поливая могилы марганцовкой, чтобы добыть себе червей на рыбалку. Творчеством я занимаюсь, выстраивая божественные пирамиды из дохлых мух. Творчеством я занимаюсь, выковыривая пальцем из кожных складок Федора Аристарховича семена полыни. А здесь я просто храню череду похабных записок, с помощью которых пытаюсь уговорить женщину согласиться осуществить очередную свою придурь в постели. Иногда это срабатывает. Иногда я пишу: «я нарисую красное яблоко на внутренней стороне твоего бедра, именно здесь, где оно соединяется с пахом, где тебя не касается никто, кроме меня. Большое красное яблоко, плод твоего собственного вожделения. И я надкушу его, как тогда, когда ты была еще невинна, я надкушу его, и ты из человека станешь бесформенным длящимся стоном, прогнувшимся маленьким великолепием, разметавшимся по кровати, обвитым простыней, как Лаокоон, сражающийся со змеями. Молодым упругим совершенством, образованным вокруг алого греховного яблока, к которому я приник ртом.» Иногда это срабатывает. Любовница слушает, с силой выдыхает накопившееся желание и легко позволяет мне раздвинуть ее ноги, между которых оказываюсь я, оказываемся все мы: ухмыляющийся и похотливо трясущийся Федор Аристархович, могильные черви, красные яблоки, греческие жрецы, пирамиды дохлых мух, плотно закрытые дверцы шкафов, семена полыни и змеи, все люди — мужчины и женщины, все творчество и все мании.

Александр Ноитов