Хорошо, когда ад – не внутри, а снаружи:
в хмурой власти, в подвздошной пружине дивана,
в потолке, на котором виднеются лужи,
в отключении веерном света и ванны,
в комаре с тараканом, назойливой мушке,
в волдыре от крапивы и ранке от терний,
в русской чушке и в чурке нерусском, в верхушке,
отчуждённой от нужд многотысячной черни.

Хорошо, когда ад не в подушке промокшей,
не в гортанном комке, не во внутреннем жженьи,
когда камень, на сердце забравшийся ношей,
тошноту вызывает при всяком движеньи.
Я запомнила раз навсегда, сколь токсичен
яд отчаянья, зал ожиданий сколь гулок,
когда день бесконечен и мир безразличен,
и не легче душе от тюремных прогулок.

Рай как праздничный рынок, цветистый и шумный,
где взыскательный спрос предложеньем доволен:
молока и клубники возьмёт себе умный,
целой бочкой вина запасётся влюблённый,
в мелких косточках рыбу спокойный пожарит,
сувениров добавит в коллекцию путник,
продвигаясь на мерно крутящемся шаре.
Ну а я там ходила, играла на лютне.