Всем кто оставит комменты - плохие или хорошие - мое большое спасибо.

Сижу на полу в своей комнате и рассматриваю белый потолок. В мои вены медленно вливается легкий наркотик, так что голова пустеет и по телу разливается расслабление. Еще пару месяцев назад я бы не стал делать с собой такое, но сейчас чтобы хоть как-то справиться с хаосом, мне нужно забыться. Бегу ли я от реальности? Да. Я это понимаю. Я преступаю все свои принципы и хорошо это осознаю. От этого становится еще хуже, еще сильнее хочется забыться и еще больше решительности это придает мне, когда тонкая игла шприца протыкает кожу. Заберите меня из этого чертового мира... Пожалуйста... Хотя бы на пару часов...

Сползаю на пол и расслабляюсь. Уже не первый раз. С каким-то жестоким наслаждением смотрю на себя со стороны. Да, когда ты знаешь, что умираешь – весь твой мир выворачивается наизнанку, рассыпается на атомы и вновь больно и мучительно собирается в новую реальность. Это сложный период. Это настоящая ломка. Тот человек, которым ты был раньше – не что иное, как твои привычки, твои страхи и твои цели. Это тот человек, которым ты хочешь себя видеть и тот, которым ты кажешься окружающим. То есть всего лишь образ. Мираж. Но как же чертовски трудно меняться!

Другое дело, когда ты точно, на сто процентов уверен, что твои мысли, твои мечты, красивые картины твоего будущего – ничто из этого уже точно не сбудется. Совершенно однозначно. И это самая тяжелая мысль. Ничего уже не будет. У тебя – ничего. 

Сначала я пытался это отрицать, не верить в эти темные перспективы. Однако сложно долго игнорировать очевидное. Потом наступил новый этап – борьба. Я сильный и всегда таким был. То есть, тогда мне так казалось. Что я был сильным. Я боролся за себя, боролся за жизнь, бился об каменную стену, пытаясь во что бы то ни стало пробить ее. Когда же, обессиленный, я упал рядом со стеной, я начал себя ненавидеть. Я ненавидел себя за эту слабость, за постоянную боль, за круговорот безумных мыслей. Я медленно умираю. Я больше не хозяин свой жизни. Я просто за ней наблюдаю со стороны. А она подходит к концу. 

Отчаяние, страшная боль и слезы сменяются на пустоту. Когда нет больше сил, чтобы кричать, начинаешь смотреть на свою жизнь другими глазами. И только тогда, когда понимаешь, что терять уже нечего, ты становишься собой настоящим. Я отпустил себе все грехи. Я стал с интересом изучать те мысли, которых раньше очень боялся. Я стал проверять на прочность все то, чему раньше слепо верил. Я понял, что я слаб, ничтожен и всю жизнь делал все не так. А еще я настоящий трус. Потому что могу признать самые простые истины только тогда, когда мой мозг затуманен очередной дозой.

Я лежал на полу свой комнаты. Пустой шприц валялся в метре от меня, а моя рука до сих пор была перетянута ремнем. За окном уже стемнело. На телефоне было несколько пропущенных вызовов. А мне все равно. Плевать. Подкладываю руки под голову и, поеживаясь от холода, засыпаю на жестком полу. Мне все равно. 

***

Я сижу на старом жестком диванчике в небольшом кабинете. Одной рукой крепко держу за хвост прозрачную надежду. Здесь мне кто-нибудь поможет. Кто-нибудь обязательно даст плоть моей хрупкой надежде. Сижу и жду, собирая мысли по закоулкам разума в один связный рассказ, тщательно выкидывая из него случайно попавшие эмоции.

Дверь со скрипом открывается. Мужчина средних лет. Неуверенно садится напротив меня и избегает смотреть мне в глаза первые секунды. Черт. Всего пару лет назад я мог бы поменяться с ним местами и давать советы ему, выслушивая трагическую историю его несчастной влюбленности. Но сегодня именно я тону в зыбучем песке и пытаюсь ухватиться за его руку. Если он мне ее, конечно, протянет.

Его фраза «что вас беспокоит? ». Холодная и безразличная. Каждый день с десяти до пяти его очень волнуют мои проблемы. С перерывом на обед, разумеется. В сотый раз моя раскрытая душа перед ним, как дешевая шлюха: готова показать все в обмен на небольшую помощь. Не будет сопротивляться, если кому-то вздумается отвесить ей по лицу. Сдержит крик протеста, если ей нахамят. Встанет на колени, чтобы молить о помощи. Или чтобы выполнять свою работу. 

Стараюсь быть сдержанным и кратким, хотя мой голос предательски дрожит, а руки потеют, так что я все время трусь ладонями и грубое покрывало на диване. Мой дрожащий голос в пустом холодном воздухе безразличного медицинского кабинета. Все исповедуются там, где ждут помощи. Я исповедуюсь тут. Его глаза устало оглядывают комнату, ищут за что бы зацепиться. Таких как я было сегодня уже слишком много? Он слышал мою историю тысячу раз?

Я замолчал. Все сказано. Теперь его ход. Я жду. Он молчит. А я жду, сжимая чертову надежду вспотевшими руками. Кажется, теперь его очередь говорить правду. Жестко и четко, избавив меня от драматических подробностей. В полной тишине, отражаясь от холодных стен звонким эхом до меня доносится его голос. Его отголоски будут еще много лет звучать в моей голове. «Ты сам виноват в этом. А теперь уже поздно что-то делать. Зря ты пришел ко мне, парень.» ...

На улице холодный ветер, противный мелкий дождь. Или это уже снег? Он падает на мое лицо, собирается в тяжелые капли и стекает по щекам. Моя душа-шлюха, избитая в очередной раз пьяным проходимцем, собирает клочки одежды по комнате и перевязывает раны. Если бы не кровь, размазанная по всему полу, я б и не понял что мне должно быть больно. Сильный звон в голове заглушает все мысли: хорошие и плохие. Я просто безвольно сползаю вниз по холодной стене и припадаю к земле. Вот так. Я сам во всем виноват. И зря я пришел. Зря исповедовался. Зря выковыривал глубоко засевшие осколки из глубин своей памяти. Зря был откровенным. Вернее, поздно. Мне уже поздно. Невесомая надежда выскальзывает из моих пальцев и уносится в небо, а за ней улетает и остаток моего разума. Отбрасываю пустой шприц и откидываю голову назад, не давая слезам скатиться по лицу.