Я уже много лет не вижу сны. Кажется, что их никогда и не было. Или сбежали, даже не помахав ладонью на прощанье. Кто-то продолжает утверждать, что моя память настолько избирательна, что старается выкидывать не нужный ей мусор. Как компьютер, которому в буфер обмена скопировали какой-то текст, а потом отключили питание. И темнота. Никто не желает мириться с мыслью, что я действительно отношусь к малому проценту людей, которым сны запретили показывать по каким-то причинам. Не хватило экранов или чёрных зонтиков великого Оле Лукойе. И я даже не заикаюсь о цветных.
А ведь когда-то они снились. Сложно вспомнить момент, когда цветные, полные жизни картинки, в последний раз посетили моё измученное воображением сознание. Может, те кадры показались столь яркими, что ослепили навсегда. Или сменилась кодировка сигнала, не приспособленная к восприятию старой версии.
Единственное ощущение в памяти – это невозможность крикнуть. Тот детский кошмар, однажды переполошивший чувства внутри, разорвавший несколько нейронных связей. До сих пор проявленными слайдами в голове всплывают образы того сна, в котором я скрывался от преследовавших меня людей в чёрных масках. Когда я стучался в двери, истерзанный страхом, пытался звать на помощь, но не слышал собственного голоса. Его не было! Он заблудился где-то в гортани, застрял комом слизи и не давал звукам прорваться наружу. Он душил, и от нехватки кислорода становилось ещё страшнее.
А потом я проснулся… Вернее, меня разбудили… Мама, испуганно смотревшая на меня, пыталась понять, почему я кричу среди ночи. Ведь в нашем мире звук был.
Больше я не помню о снах ничего. Порой, начинаю завидовать, если в моём окружении кто-то плетёт рассказы, не способные появиться даже в моём воспалённом воображении. Может и не надо! Ведь в жизни хватает поводов сорваться сердцу в пятки, а разуму в очередной раз поразиться странному феномену абсолютной непредсказуемости жизни.