Никогда бы не подумал, что смогу признаться в одном маленьком просчёте. И, вроде бы всё начиналось, как обычно: третьи сутки очередной недели, бессонная ночь, пасмурное утро, дождь за окном и отвратительное нежелание выползать из-под одеяла. На сей момент право восхищаться золотой осенью я оставляю молодым поэтам-пушкинистам и романтично настроенным особам, будь они хоть женского, что чаще встречается, хоть мужского роду. По мне же, вся эта слякоть, шелестящая под подошвами с наростами грязи листва, набивающаяся, как отработанные чеки на тонкие шпильки девичьих сапожек и вежливые посылы пешеходов, принявшие душ из-под колёс проезжавших автомобилей, ничего хорошего не несут. Нервы не железные. Если они ещё у кого-то остались.
Но речь вовсе не о них. Вернее, не совсем о них.
Разобравшись с пододеяльником, не желавшим выпускать этим утром меня из своих цепких объятий, я как обычно, вычистил зубы, разогрел чайник, несколько раз ошпарился на пару, разложил нежно-розовые куски колбасы на бутерброды, прослушал новости по телевизору… и лишь тогда смог разлепить сонные глаза. Хоть и ненадолго. Всего лишь на каких-то десять минут, во время которых, словно солдат на построении, я сумел выполнить массу дел: потянуться, зевнуть и доесть, наконец, эти пахнущие соей бутерброды.
Всё, как всегда. Холодильник, угол, прыжки по коридору на одной ноге, из-за того, что споткнулся мизинцем второй о неожиданно выросший на пути угол. Было бы в моей власти, давно бы на законодательном уровне отменил углы и ступеньки, выстроив стены из нежных, поролоновых подушек.
Хотя речь и не о них. Вернее, не совсем о них.
Затаив обиду на весь мир, я, накинув кожаную куртку, наконец-то вышел в свет. В дневниках писателей-романистов в этом месте могла бы прозвучать такая фраза: «Как он изменился…». Или «Насколько ситуация казалась неоднозначной…». В моём же пересказе всё свелось до обычного разговорного: «Нихрена подобного…». Всё оказалось ещё хуже, чем внутри бетонно-стеклянных стен. Мир сегодня, как и я, встал не с той ноги. Пусть потерпит!
Полавировав меж растёкшихся луж, я пришёл к выводу, что хождение вокруг да около никоим образом не влияет на количество влаги внутри моей обуви. Посему, решительно настроившись на детский, почти мальчишеский подвиг, а шагнул в самую суть, в омут. Словно самоубийца, по рассеянности забывший для пущей уверенности нацепить петлю с камнем на шею.
- Осторожнее, молодой человек! – Окликнула меня девушка, чьё пальто внезапно удостоилось чести быть обрызганным нежными каплями мутноватой жидкости.
«Великодушно, пани, требую прощения! - Проскрипел извилинами я. – Не соблаговолите ли принять извинения!». Почему-то, все важные фразы в своей жизни, я проговаривал так, беззвучно, словно вокруг меня сплошь экстрасенсы или, того хуже, ясновидящие. Это лишь в фильмах, где герой или героиня репетировали пред зеркалом, я мог посмеяться, приняв всё за стереотип, которому не место в жизни. И в самом деле, хоть кто-нибудь, когда-нибудь играл перед зеркалом роли, решаясь на ответственный шаг?
В моей жизни было всё иначе. Ложась вечером в постель, или подпрыгивая на кочках в общественном транспорте, я мог в красках расписать в своей голове всё недовольство случившейся ситуацией, или придумать, каким образом признаюсь кому-нибудь в своих неуёмных желаниях. И там, в самом чреве моей черепной коробки, всё выглядело так грандиозно, что тут же начальники после показа моих риторических способностей вынуждены были повысить зарплату в разы, а все встречные девушки купить постеры с моим изображением и умолять каждый вечер Бога, чтобы я именно их выбрал в качестве объекта для своей снисходительности. Заслужить симпатию после таких речей, могли разве что только единицы.
Так я «писал» письма, «приглашал» девушек на свидания, «сочинял» истории и «делился» жизненным опытом, которого там, в моей внутренней жизни хватало с лихвою на всё, а в реальной жизни почти не было. Жизненная несправедливость.
Вот и сейчас, в качестве компенсации, подождав, пока девушка скроется за горизонтом, я разработал целый план по аренде пространства в её сердечной мышце. Обнаружив, что её след простыл, я не отчаялся, и выстроил структуру разговора при следующей нашей встрече. И лишь потом, неосторожно сделав следующий шаг, погрузился под воду по самую щиколотку. И настала пора в очередной раз невзлюбить эту пасмурную осень.
Вероятно, когда-нибудь и с кем-нибудь уже случалась подобная история. Я не хотел бы вышесказанным претендовать на уникальность, и тем более теребить расшатавшиеся «внутричерепными» подвигами самолюбие. А если и не случалось, то хрен с ней… Тут мы тоже квиты с остальным миром. Не случалась она и со мной. Просто, в нужный момент под рукой оказался компьютер. А мысли, в которых я всю жизнь репетировал самые важные встречи, опять накрыли, как наркотический бред или туман на лесных болотах.
Но речь вовсе не о них. Теперь-то уж точно не о них…