...да, для меня это "этапы". Журналистика давно меня не вдохновляет.
Точнее, так. Первый этап - думаешь, опять новые герои - надо ехать, знакомиться, в стотысячный раз делать сюжет про ... например, афганцев, как в этот раз. Обычная работа, никакого пионерского задора и рвения (не то что, подумать только! 20 лет назад, когда каждый день - новый репортаж, глаз горит, пыль из-под ног во все стороны)...

Второй этап - ты на съемке, знакомишься с героями. Три афганца - взрослые дядьки, серьезные, много повидавшие и передумавшие. Ничего тебе не говорящие, кроме банальных слов о патриотическом долге. Тебе неловко, им неловко. Чувствуешь себя тупицей - не можешь "разговорить" людей, это твоя профессия, блин! Неудобно лезть в душу, хоть руки у меня и чистые...

И тут... едем к одному домой, подснять фотографии. И он начинает говорить, рассказывает, как вывез негативы после года службы в Афгане, зашив их в чемодан (нельзя было фотографировать, подсудное дело вообще). Недавно нашел вторую часть негативов, отдал проявить. А там должны быть пленные душманы. А на этих фото - кишлаки, дети, которые прибегали за сладким. Приходила посылка из дома, тогда и угощали афганских детишек конфетами и сахаром. Вот фото, где и отец их стоит. А женщины вообще не могли показаться, это запрещено, даже в парандже нельзя.
И рассказывает про фельдшера, который полез в яму к раненным взрывом бойцам, неудачно подскользнулся, сам сознание потерял. А потом этого фельдшера и вовсе забыли - срочно вертолетом всех эвакуировали из кишлака, а он замешкался, так и остался... Потом, когда за ним вернулись, все повторял много раз, как чуть не поседел, когда увидел, что маджахеты уже в полный рост, как шакалы, на него идут...

Летнюю Олимпиаду-80 он встретил в Афгане, где не то что телевизоров не было, воды не достать... Офицеры рассказывали, как красиво в Москве спортсменов встречали. А о смерти Высоцкого узнали, послушав вражеский и запрещенный "Голос Америки"...

Всюду за тобой ходили особисты, спрашиваю: - как относились к ним?
- Плохо, мягко говоря... А как думаете, когда тебя проверяют постоянно, не доверяют?

Самое ценное - получить письмо из дома, их редко с вертолетом передавали. Прошло тридцать лет, а он до сих пор на шум вертолета невольно реагирует - глазами ищет.

После службы давал подписку на пять лет о неразглашении.
- Не обидно было, через войну пройти, а дома - ни слова-ни полслова - ни вы про это, ни Родина про вас...?
-Обидно, конечно, я и удостоверение воина-интернационалиста получил только потому, что написал командиру через четыре года после службы. Думаю, многие ребята, кто не написал, так и не получили... Обидно. Но главное - результат. А мы тогда защищали южные границы страны. Время показывает, правильно все делали...

И я понимаю, что вот он - уникальный материал, очень личная история, мне повезло как журналисту. ...и я вспоминаю, за что люблю свою профессию и почему когда-то ее выбрала.
Четвертый этап - сюжет в эфире, в лучшем случае, пять минут. Потом в архиве.
А пока я на третьем этапе - пишу текст, стараюсь сохранить суть, не потерять детали и не испортить.