Аверкий процветал в середине II-го века, и был епископом в Иераполе, главном городе во Фригии, и предшествовал в епископстве Клавдию Аполлинарию[1]. Согласно Ле-Кеню, Аверкий был третьим епископом Иераполя, после Эроста (которого рукоположил ап. Филипп) и Папия (рукоположенного ап. Иоанном Богословом)[2] Некоторые считают, что Аверкий не являлся предшественником Аполлинария, который наследовал кафедру от Папия, но был епископом другого Иераполя (или Иерополя)[3]. Держащиеся этого мнения обосновывают его молчанием Евсевия. В Евсевиевой Истории есть упоминание о неком Аверкии (в рус. пер.: Авиркий) Маркелле (Αυιρκιε Μαρκελλε Eccl Hist 5.16.3.2Ц.И. 5,16:3), в связи с цитированием Евсевия одного сочинения (автором которого одни считают, что был Клавдий Аполлинарий[4], другие приписывают его некоему Астерию Урбану, упомянутому в этом сочинении, третьи Родона, на основании указания Иеронима[5] ), направленном на опровержение монтанистического движения, и адресатом которого является Аверкий. В предисловии автор этого сочинения пишет: «С очень давнего времени велишь ты мне, дорогой Аверкий Маркелл, написать книгу против так называемой Мильтиадовой ереси» (Ц.И.5,16:3). Некоторые исследователи (как старые, так и современные) отождествляют это лицо с Аверкием Иерапольским[6]. До нашего времени дошло Житие Аверкия в Метафрастовом[7] переложении. Житие изобилует, как говорит В.В.Болотов, многими невероятными подробностами, где имелось и упоминание о чудесном камне с надписью[8]. Некоторые полагают, что первоначальная редакция (до метафрастова) была составлена ок. V – VI вв., когда сам Аверкий уже был легендарным персонажем[9]. Имеются также (вроде как недавно найденные) и ActaAbercii(ок. 375 – 400 г.), самое раннее из известных жизнеописаний этого святого, в котором приводится пространный текст Аверкиевой эпитафии, явно носяший литературную обработку[10]. Составитель жития, опираясь на надпись на камне и восприняв все буквально, и растолковав по своему, составил то Житие: с путешествием в Рим для исцеления дочери императора, перенесением камня и т.д. Но, когда Уильям Рамсей, в 1881 году, в Иераполе, перед городскими воротами, нашел надгробие некоего Александра (+216), в котором начало и конец эпитафийной формулы, совпадали с текстом эпитафии приводимом в Житии, а затем, в 1883 г., начал поиски оригинала эпитафии Аверкия — самого надгробия. Житие указывало, что гробница епископа должна была находиться за пределами города, около горячих ключей. Там ученые и обнаружили два фрагмента мраморной стелы с греческой надписью. Судя по сохранившемуся на них орнаменту (перевязанный лентой лавровый венок), они являлись обломками надгробного памятника. Большинство ученных признали подлинность этих фрагментов с теми, которые приводятся в Житии Аверкия. И если до этого открытия, некоторые исследователи сомневались в аутентичности эпитафии, считая ее текст более поздним богословским сочинением, не могущим относится ко II-му веку от Р.Х., то после открытия Рамсея, такая формула эпитафии уже ни у кого не вызывала сомнение. Наш историк Болотов, по-видимому, признавал эту эпитафию аутентичной самому Аверкию[11]. В настоящее время два фрагмента эпитафии, найденной Рамсеем, хранятся в Ватиканском Музее, рядом выставлена и реставрация Надгробия Аверкия с эпитафией.. Правда, не все исследователи согласны с такой последовательностью.

Стихотворная эпитафия, принадлежащая Аверкию, приводимая в его житии, и, как считают многие ученные, открытая У.Рамсеем (или Рамси) в 1883 г. у горячих источников, близь развалин Иераполя, без сомнения является шедевром древнехристианской эпиграфики, и важно в богословском плане, литургическом и догматическом. Сейчас это самая ранняя христианская надпись (ок. 190 г.). Как гласит сама эпитафия (текст ее сохранился в его Житии (Acta), составленном около V в., и в переложении Симеона Метафраста (IX в.) и, как говорит агиограф, была списана с подлинного камня гробницы), Аверкий составил ее еще при жизни: Славного города гражданин, я сделал это[т памятник] при жизни[12]. Это своего рода исповедание веры и прославление христианского учения, написанное в прикровенном, аллегорическом смысле. Ф.Фаррар, приводя в своей книге Жизнь и труды Св. Отцов и Учителей Церкви, почти полный текст эпитафии (не хватает трех последних стихов), дает и замечательное толкование многих ее символических мест. Причину ее столь прикровенного изложения В.В.Болотов объясняет временем гонений на Церковь: «эта надпись относится к тому времени, когда Церковь Христова была гонимою. Поэтому о христианстве составитель надписи выражается прикровенно», но для верующих, продолжает Болотов, «содержание ее было понятно»[13].

    Эпитафия изобилует многими символическими образами: чистого Пастыря, царя и царицы, рыбы весьма великой из чистого источника, чистой Девы и т.д. И написана метрическим стихом и состоит из 22 (на восстановленном надгробии, см. ниже текст, эпитафии 32 строфы) строк. Когда Аверкий составлял для себя эту эпитафию ему шел 72 год. Считается, что, предвидев свою кончину, Аверкий в 72 летнем возрасте и составил эпитафию, и на этом же году и отошел ко Господу, скончавшись в мире.

    В настоящее время эпитафия воссоздана, на основании текста Жития и помещена на экспозицию, радом с двумя подлинными фрагментами Рамсея в Ватиканском Музее в Риме. Греческий текст эпитафии написан унциальным письмом (заглавными буквами, без разделений между словами, точек и запятых) и представляет из себя такой текст:

 

 

Примерно так выглядела надгробная стела с эпитафией (за правильность надписи не ручаюсь, т.к. приходилось читать с очень неразборчивой фотографии, представленной в книге Л.А.Беляева[14], надпись на подножии неразборчива), фото одного из подлинных фрагментов можно посмотреть в ПЭ, на странице 132-ой [15].

    Как уже было сказано ниже, эпитафия представляет ценнейшее свидетельство и в богословском смысле. Если ее составление относится ко второй половине II-го века, в чем никто не сомневается, то из ее текста видно множество интересных аспектов не только важных в историческом плане, но и в догматическом плане, а также литургической практики. Аверкий свидетельствует о широком распространении христианского учения, а также его вероучительного единства. Аверкий говорит, что учение Христово (Чистого Пастыря), распространенно по всему свету ([Христос] питает свои стада… на горах и равнинах, [Его] очи смотрят во все стороны.Сам Аверкий путешествовал в царственный (ΒΑΣΙΛΕΙΑΝ) город Рим, посмотреть на Церковь: Царицу златоодеянную и златообутую (ΒΑΣΙΛΙΣΣΑΝ … ΧΡΥΣΟΣΤΟΛΟΝ ΧΡΥΣΟΠΕΔΙΛΟΝ ), там он видел христиан, народ имеющий светлую печать (ΛΑΟΝ ΔΕ ΙΔΟΝ ΕΚΕΙ ΛΑΜΠΑΝ ΣΦΡΑΓΕ). Далее Аверкий побывал и на Востоке империи, видел равнину Сирийскую и даже города Нисибийские, по ту сторону Евфрата(ΚΑΙ ΣΥΡΙΗΣ ΠΕΔΟΝΕΙΔΑ ΚΑΙ ΑΣ ΤΕ Α ΠΑΝΤΑ ΝΙΣΙΒΙΝ ΕΥΦΡΑΤΗΝ ΔΙΑΒΑΣ). И везде он находил спутников, т.е. вероятно христиан, идущих в Град Небесный. Повсюду он находит единую веру и литургию: повсюду служила для меня пищею Рыба (ΙΧΘΥΝ) из чистого источника. Как известно анаграмма  ΙΧΘΥΣ – один из самых древних христианских символов, и расшифровывается следующим образом: Ι[ησους] Χ[ριστος], Θ[εου] Υ[ιου], Σ[ωτιρ], что переводится как: Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель. Эта аннаграмма известна уже Тертуллиану[16], Клименту Александрийскому[17], отражена на эпитафии Пектория (III в. Галия), знак рыбы имеется и в римских катакомбах, т.е., имел распространение по всей империи. Эту ΙΧΘΥΣ, Аверкий называет весьма великой, которую уловила Дева. ΠΑΝΤΗ ΙΧΘΥΝ ΑΠΟ ΠΗΓΗΣ ΠΑΝΜΕΓΕΘΗ ΚΑΘΑΡΟΝΟΝ ΕΔΡΑΞΑ ΤΟ ΠΑΡΘΕΝΟΣ ΑΓΝΗ. Под Девой, уловившей эту Рыбу, с большой долей уверенности, можно видеть Божию Матерь, которая стала вместилищем невместимого, родила во времени безвременного, явила нам невидимого, Который плоть Свою дал нам в пищу вечную, и кровь Свою в питие бессмертия. На пути к Царствию Небесному, руководительницей Аверкий называет Веру. Своим спутником Аверкий называет Павла. Вероятно это ап. Павел, путешествовавший и проповедовавший Евангелие на Востоке и Западе…[и] научил весь мир, как свидетельствует муж апостольский Климент[18], по примеру которого и сам Аверкий предпринял миссионерское путешествие. Фаррар считает, что здесь Аверкий говорит том, что всегда носил с собой и читал Послания ап. Павла. Важно свидетельство Аверкия о практической стороне Евхаристии. Так он упоминает, что ΙΧΘΥΝ (Таинство Плоти и Крови Господней) получают только друзья (ΦΙΛΟΙΣ), т.е. верные, что, возможно, указывает на практику катехумената, существующую во времена Аверкия. В Евхаристии предлагается превосходное вино срастворенное (т.е. смешанное с водой – важный фактор), а так же хлеб. Эпитафия Аверкия – это свидетельство о единой христовой вере, которая одна и на Западе (Рим) и Востоке (Сирия и Нисибия). Эпитафия является несомненно древней, и, можно сказать с уверенностью, что действительно она написана во втор. пол. II в. Это время всплеска миссионерской активности в Церкви. По свидетельству Евсевия большое количество христиан (клириков и мирян), подражая апостолам отправлялись в миссионерские путешествия или паломничали с Запада на Восток и с Востока на Запад. «Многие, да, многие возвещали тогда слово евангельское, - пишет Евсевий, - по внушению Господню подражали они апостолам, распространяя слово Божие и наставляя в нем»[19]. Из таких проповедников нам известны  Пантен, Егезипп, Татиан (с Востока пришедший в Рим) и Аверкия следует поставить в один ряд с ними. Житие святителя прямо повествует о его миссионерских путешествиях в Сирию, Киликию, Месопотамию, Рим и везде [он] обращал ко Христу   множество людей. Православная Церковь, чтя память его 22 октября, именует Аверкия равноапостольным.

 

Е.Х.