Ямвлих[1] был учеником перипатетика Анатолия, принявшего христианство и ставшего епископом Лаодикийским[2] и самого Порфирия. Ямвлих примечателен тем, что создал «свой собственный и ранее небывалый тип неоплатонизма».[3] Он умножил число степеней (ипостасей) бытия, во-первых, он разделил Единое Плотина на два начала: «Ямвлих различает в едином одно такое, которое действительно выше всякого познания и бытия и выше всякого наименования, другое же – такое, которое является началом всего последующего и которое поэтому и заслуживает наименования в качестве единого и блага».[4] Таким же образом он поступил и с Умом, разделив его на мыслимый и мыслящий. Мыслимый, в свою очередь, содержит в себе: бытие (или отцовство), потенцию и мышление потенции. Мыслящий: ум (мыслящий ум вообще), жизнь, демиурга. Но и это не все: «Каждый момент этой мыслящей триады, – подчеркивает А.Ф. Лосев, – тоже триадичен, а демиург, кроме того, содержит в последних двух моментах своей триады тоже по триаде, так что, в общем, он есть седмерица».[5] Так же он поступает и с третьей ипостасью.[6] Для чего Ямвлиху понадобилось умножать сферы бытия, вводить концепцию “второго единого”? Один современный исследователь считает, что Ямвлих, попросту говоря, задался вопросом: если предмет нашей речи о Едином (как говорит о нем и Платон в «Пармениде»), но поскольку Единое непознаваемо и неизреченно, то о чем мы говорим? Какова предметная сторона нашей речи? Таким образом, его концепция “второго единого”, которое, хотя и трансцендентно, но позволяет вести о нем речь, оправдывает себя. Она станет «неотъемлемым достоянием позднего неоплатонизма» (Прокл, Дамаский).
Знаменитый епископ и мученик Мефодий (+311), чаще называемый Мефодий Патарский, но правильнее было бы Мефидий Олимпийский. Хотя, даже древние свидетельства о месте епископства Мефодия разногласят между собой. Епископом Патарским его называют Леонтий Византийский и Иоанн Дамаскин[1]. Епископом Олимпийским его называют историк Сократ и Максим Исповедник[2]. Иероним говорит, что Мефодий сначала был епископом Олимпа Ликийского, а потом Тира[3]. Ученный Тиллемон, в 5 томе «Памятников церковных», считает это сообщение Иеронима сомнительным, т.к. на основании древних церковных правил, епископам запрещалось переходить с одной епархии на другую. Более того Тиллемон напоминает, что согласно Евсевию, епископом в это время в Тире был Тираннион, пострадавший во время диаклитианова гонения[4]. Аргументацию Тиллемона принимает и Н. Сагарда, который так же считает сообщение Иеронима «ошибочным»[5]. Но проф. Е. Ловягин считает, что нет оснований сомневаться в сообщении Иеронима, выставляя против тезисов Тиллемона антитезисы из тех же древнецерковных правил (Апост. Пр. 14), и говоря, что Тираннион Тирский, был преемником Мефодия
ПЛАТОН (427 – 347 гг. до н.э.).
ВЛИЯНИЕ ПЛАТОНА.
Платон гениальный ученик Сократа, не нуждающийся в представлении. Поэтому мы не будем задерживаться на изложение его биографии. Достаточно сказать, что философия Пла-тона пронизывает, как точно подмечает А.Ф. Лосев, «тонкими и крепкими нитями» не только мировую философию, но и мировую культуру и, даже, мировые религии, возникшие после Платона. Вся философия ранней и поздней античности, вплоть до неоплатонизма, вращалась вокруг Сократа и Платона. Ангийский философ Алфред Норт Уайтхед однажды заметил: «Самая точная характеристика европейской философской традиции со-стоит в том, что она представляет собой множество заметок на полях произведений Пла-тона». Комментируя эти слова, современная исследовательница истории философской мысли, Моника Канто-Спербер, говорит, что в философском наследии Платона «содержатся все научные проблемы, которые и по сей день составляют дисциплину философию», в трудах Платона «впервые был сформулирован комплекс проблем и постулатов, который философы последующих эпох принимали либо подвергали критическому рассмотрению».
ЭВОЛЮЦИЯ ФИЛОСОФСКОГО ТВОРЧЕСТВА.
Впрочем, не вдаваясь в подробности отношений Сократа и Платона, нам следует остано-виться на одном важном вопросе: Был ли Платон верным учеником Сократа, всю жизнь по-святивший тому, что излагал мысли своего учителя, или в процессе своего творческого пу-ти, претерпел определенную эволюцию? Следует признать, что, хотя Сократ оставил в душе Платона неизгладимый отпечаток, но Платон не оставался всю жизнь лишь толмачом своего учителя. Конечно, Платон углублял, перерабатывал и совершенствовал свои взгляды. Проф. Грегори Властос предлагает следующий сценарий духовной эволюции Платона. В юности Платон испытал влияние гераклидовца Кратила, находясь под впечатлением, «что в мире ничто ни на миг, ни в каком отношении не остается одним и тем же». Во время пребывания с Сократом, под влиянием последнего, Платон меняет ракурс своих философских изысканий. Сократ побуждает Платона посвятить себя деятельности, которая отныне представляется ему гораздо более важной: поиск правильного образа жизни и этот поиск он ведет вместе с самим Сократом, разделяя его убеждения. После смерти учителя, Платон, продолжает курс, заложенный в него Сократом, сочиняя сократические диалоги, углубляясь в идеи своего наставника, до тех пор, пока не претерпевает новой эволюции. Путешествуя (около 12-ти лет) от востока до запада: Египет, Южная Италия, общаясь с египетскими жрецами и пифагорейцами (Архитом Тарентским, Тимеем Локрским), Платон принимает их учение о переселении и бессмертии души, погружается в математические исследования. Под влиянием пифагорейства он вновь отклоняется от прежней траектории своего духовного развития, теперь уже «по отношению к его сократическому прошлому» и «приступает к разработке новой философии, используя новую модель знания – математического характера, – и новый метод философского исследования, который ему открыли математики». По мнению проф. Властоса, это уникальный случай в истории западной философии, но это не должно смущать исследователя. Такая духовная эволюция во взглядах вполне могла произойти с Платоном. В истории философии это признают все исследователи платонизма. Проф. Владислав Татаркевич, опуская досократовский период философии Платона, как предшествующий, но не формирующий его философские взгляды, различает три фазы в генезисе взглядов Платона: сократический, конструктивный и диалектический. Платон начинал как сократик, был увлечен этическими проблемами, был уверен в существовании независимого понятийного знания, определял этические понятия, полемизируя с софистами и эристами. На втором этапе интересы Платона выходят за пределы взглядов Сократа и, кроме проблем теории познания и деятельности, он увлекается проблемами теории бытия, здесь он испытывает влияние пифагорейцев, элеатов и Анаксагора, в этот период формирует его учение о вечных идеях, и в этот же период он увлекается религиозными доктринами (орфики, пифагорейцы), развивает учение о бессмертии души и метемпсихозе. Его религиозное чувство идет неразрывно с его теорией идей. Наконец, в последний период, Платон, кажется, будто делает шаг назад и уходит от теории идей, но на самом деле это не отход, а попытка преодолеть трудности связанные с этой теорией. Он пытается преодолеть тот дуализм, который намечается у него во втором периоде, когда он противопоставляет миру вещей совершенный мир идей. Он пытается найти связь между ними, наконец, не оставляя теорию идей, он занимается совершенствова-нием ее обоснования и расширяет сферу своих исследований философии государства и изу-чением природы.
Почему Платон не мог остаться чистым сократиком, но в очень значительной мере видо-изменил учение Сократа, в том числе и этику? Ответить на этот вопрос следует так: в учении Сократа было «слишком много недоговоренного и даже противоречивого», он лишь обобщал, намечал, но редко давал ответы по тем проблемным
Однажды авва Киндей и несколько братий Парамоновой пустыни пришли работать в поле. Авва же Киндей был старшим и говорил братии: ты копай здесь, а ты там. Ты убери эти камни и отнеси их туда и прочее. Сам же он сел под деревом и стал читать. Братия же тем временем стали сетовать и говорили между собой: это не справедливо, мы работаем, а он только и знает, что командовать нами. И стали подговаривать одного: пойди спроси его, почему не работает. Тогда же пришел к нему один из братьев и говорит: Почему авва ты не работаешь с нами. Он же ответил: я не работаю, потому что мне нужно руководить вами. Брат же отвечает: А почему именно ты руководишь, я бы мог руководить, а ты бы работал. Нет, - отвечает авва, - нет, ты не сможешь. Почему? - спрашивает тот. Все дело в интеллекте, - отвечает авва Киндей.
- А что такое интеллект? - Спрашивает его брат.
- Интеллект - это то, что отличает меня от тебя, ибо я познал это, а ты еще нет, - отвечает ему аава Киндей.
- Я бы хотел познать, научи меня, - говорит ему брат.
- Ну хорошо, смотри, - отвечает ему Киндей и прислонив ладонь к стволу дерева, говорит ему: бей по ладони со всей силы.
- Боюсь, - говорит брат, ибо тебе будет больно, брат же был весьма силен.
- Не бойся, бей!
- Ну хорошо, - и размахнувшись ударил со всей силы, а авва Киндей убрал руку и брат ударил по стволу дерева.
- Ой! - вскрикнул брат.
- Ну теперь понял?
- Понял, - сказал брат и пошел к остальным.
Приходит же к ним, а те его спрашиваю: ну что?
- Все дело в интеллекте.
- А что это? Спрашивают братья.
- Ну это когда, вобщем... короче... Брат осмотрелся вокруг ища в поле дерево и не найдя и немного подумав, прислоняет ладонь ко лбу своему и говорит: ударте со всей силы.
- Зачем, говорят ему?
- Бейте, я покажу вам, что такое интеллект, как показал мне авва.
Тогда один из братьев, размахнувшись нанес удар, а брат убрал ладонь, так что удар получился по лбу.
- Ой, ой! - вскричал брат закрыв лицо руками, - больно, блин!
Авва же Киндей видя это посмеялся, хотя и жаль ему было брата и подошедши к нему и обняв его сказал:
- Запомни брат, интеллект это великая сила, которой наделил нас, разумных тварей, Творец. Только одно тебе нужно запомнить: интеллект без рассудительности пользу не принесет, а только шишки на лбу.
После просмотра фильма "Аватар" меня охватило странное чувство, то, что обычно называют дажа вю. Казалось бы фильм новый, сюжет оригинальный, режиссер гениальный, но мучили и недавали покоя мне странные мысли: "видел, уже где-то видел". Но где? Стал напряженно вспоминать, пролистывая ячейки памяти, вскрывая пласт за пластом, пока не погрузился в воспоминания детства. И каково же было мое удивление, когда, вдруг в памяти всплыли воспоминания о просмотренном мною в детстве мультфильма "Покахонтас". О, Боже! Воскликнул я, переводя архивную ячейку памяти в актив. Мнгновенно всплыли картинки из этого прекрастного Диснеевского мультфильма. Осенило: "Аватар" - не что иное, как оригинальная и современная переработка "Покахонтас", ремейк!!! Практически тот же сюжет, та же проблематика и мораль. Но меня вовсе не огорчило это открытие, а лишь дало новую возможность воскресить старые воспоминания и ощущения, когда десятки раз пересматривал мульт, переживал за героев...
Для нагладности смотрите картинку:
[640x623]
Новый фильм Петра Лунгина "Царь", повествующий о грозном времени и грозном Царе (Петр Мамонов), о святом митрополите Филиппе (Олег Янковский), опричнине (Домогаров, Охлобыстин и др.). Трагический фильм о трагическом времени, о Святой Руси, пережившей грозных царей и не потерявшей своих истинных сынов - святых и праведных.
Подбор актеров может удивить даже бывалого киномана, в фильме играют, как профессиональные актеры, так и современные деятели РПЦ, например, А.Л. Дворкин! (в эпизоде) и о. Иоанн Охлобыстин (который по сценарию озвучит эсхатологические воззрения Грозного царя). Главная роль отрицательного персонажа, каковым является царь Иоанн Грозный сыграл Петр Мамонов, а главную положительную роль и полную антитезу царя - Олег Янковский (митр. Филипп), последняя и великая роль, великого актера.
1. Грозный Царь.
Если отвлечься от художественного видения режиссера, то следует признать, что царь Иван Грозный был личностью неординарной, непростой, обладал определенной харизмой, даже, можно сказать, был личностью гениальной, каковыми, впрочем были и Наполеон, Петр Великий, Сталин, Гитлер. Только гениальность не всегда святость или праведность. Вспоминаюстя слова Пушкина в адрес Чаадаева: нет более грустного зрелища, чем гений не понявший своего времени. Гениальность - это Божий дар, вверенный им талант, который следует приумножить в Боге и вернуть Ему с прибылью. Но данное нам Богом, вверенное в этой жизни, не всякий осознает как Божие и может присвоить себе. В этом случае гениальность - этот редкий Божий дар - обращается в гениальность злую. Такая участь постигла Херувима осеняющего, который обратился в темного и злобного духа противления, обуянного тщеславием и гордыней, заклеменного вечным именем сатана и дьявол.
В фильме царь часто молится, просит знамений у Бога, осозноет свои грехи и кается. Но при этом он оправдывает свои жестокости и мерзости Божией волей. Он поступает по воле Божией, которая странным образом направляет его путем тирании и жестокости. По фильму царь одержим. Он бредит скорым концом света, строит небесный Иерусалим и считает себя вершителем Судов Божиих. Когда он спрашивает у свт. Филиппа помиловать ли ему "опального" князя, святой абие отвечает ему: "Помилуй, царь, ты помилуй, Бог Сам накажет". На что царь перечит: "Бог милостив, а я как помазанник должен вершить судь, дабы обеспечить безопасность страны". Только "опасность" -то мнимая и невинные страдают, как потенциальные враги государства.
2. Свт. Филипп, митрополит Московский.
Полную противоположность юродивой веры царя в фильме представляет праведник Божий митрополит Филипп, который по воле царя принимает первосвятительский сан, дабы, хоть как-то подействовать на царя, внушить ему отойти от своих неправедностей и жестокости, покаяться и исправиться. Но царь продолжает свои потехи, уподобляясь языческим деспотам, наслаждается казнями, превращая их в игрища, упиваясь кровью невинных. Правда он двоиться, иногда с его лица, как бы, спадает тьма одержимости, он кается, желает исправления, но тьма побеждает. Его приближенные - опричники - видят в нем единого Владыку, и подкрепляют в нем твердость к делам тьмы.
3. Опричники.
Тут подбор актеров, по моему мнению, великолепен: Басманов (Домогаров)
, Малюта Скуратов (Юрий Кузнецов)
священник Иван Охлобыстин, в роли какого-то юродивого, но при этом именно он излагает эсхатологию царя
Читаю книгу монсеньера Томаша Шпидлика. Это поистине сокровище, жаль, что перевод русский плох :(
{Ура, снежок выпал. Так чудно смотреть в окно и видеть, как снег ложиться на зеленые деревья, травку и покрывает цветы}
Мы видели, что запрет Бога на вкушение от древа разумевания доброго и лукавого, понимался Отцами в аскетическом смысле (3.1.3.6), как пост в Раю. И, кратко обозрев историю человека после исшествия его из Рая, убедились, что аскетизм, подвижничество, становится необходимым условием, для обретения свободы, свободы внутренней, которая является ступенью к превосхождению мировой условности и фактором восхождения к истинному благу. На этой почве в древнем мире появляются общины, выделявшиеся из общества и практикующие аскетический образ жизни (индийское монашество, пифагорейцы, ессеи, терапевты). Христианство сразу приобретает аскетическую направленность в своем самопожертвовании, желанию следовать за Господом, отсекая свою волю и следуя воле Божией. Со временем, евангельский призыв «Следуй за Мной», становится одним из главных факторов в образовании христианского монашества, которое в дальнейшем разрастается и приобретает мощную силу, воздействуя на все духовные стороны христианства. Взяв на вооружение учение своих ранних предшественников (Климента, Оригена, которые, в свою очередь, много почерпнули из античной среды: Платон, стоики, Филон, Плотин), первые теоретики монашества: свв. Василий Великий, Григорий Нисский и Григорий Богослов заложили фундамент «монашеской философии», которая впоследствии выстроится в грандиозное здание, став главным источником христианского любомудрия и практики спасения души.
Вывкладываю полный текст первой книги ПП. Дима жду от тебя истории, которые надеюсь поместить во второй и третьей части :)
И этот чудный взор;
И чуть заметная улыбка.
И скул умеренная ширь;
И впалость молодых ланит.
55. Он позабыл и ночь и день;
Все время проводил он в мастерской.
И любовался непрестанно;
Сей девы, красотою неземной.
Ни вкус изысканной еды;
60. Ни зов друзей на праздную пирушку.
Ни жен услада;
Коей предавался он тотоли.
Ни златый берег моря;
Ни неба синева.
От этого всего отторгнута душа
его была;
Реальность мира для него померкла.
Там, в мастерской, средь инструментов и камней;
Он созерцал лишь ту, что всех была ему
милей.
И прикоснуться к ней, хотя желал;
70. Но так и не решался.
И по утрам, оставив ненадолго
мастерскую;
Он в сад бежал, нарвать букет цветов
благоуханных.
И, возвращаясь, приносил букет
прекрасных алых роз;
И полагал к ногам ее
белесым.
75. Так пролетали день за днем;
И месяцы, и годы!
И наш ваятель с мраморной красой;
Все эти дни и ночи проводил
запершись в мастерской.
Он свыкся с тем;
80. Что дева та всего лишь камень.
Но для него она была живее всех живых.
И по ночам, налив вина бокал;
Он к ней стремился прикоснуться.
85. Рукою теплой он трогал хладный камень;
И мертвых губ ее касался.
И поцелуи нежные дарил;
Той, что недвижимо стояла.
И взор ее: Он видел в нем;
90. Желанный страсти зов.
И сердце билось в нем;
И дух горел огнем неугасимым.
И так прошли не год, не два;
А полная седмица лет.
95. Он постарел и седина
сияла;
В его власах на голове и на браде.
А дева та из мраморного камня;
все юностью блистала.
Цветы по-прежнему у ног;
100. И вечером вином бокал наполнен.
<...>
Тут други интересовались: почему не пишу. Да просто дел много и никак не доберусь до ЛИ, та же ситуация и в ЖЖ. Простите :)