<Из первой книги, гл. 97>

Иное из «Воспоминаний» аввы Киндея, из третьей книги: «Многое имею в памяти, но не много могу записать в своих памятных заметках. О брате Прокле и сестре Атэкусе поведаю же один случай. Было же незадолго, до того, как по промыслу и предведению Бога, я должен был покинуть Парамонову пустынь, ибо отверз Господь мне великую дверь и путь, Прокл сопровождал меня и по дороге поведал мне свою историю» И немного далее: «Прокл же с Атэкусой сидели в книжной лавке, Прокл, узнав, что там есть свободный источник wi-fi, подсоединился к интернету и увлеченно бороздил неисчерпаемые пространства инета. Атэкуса же с любопытством наблюдала за этим, дивясь тому, как это Прокл все успевает». И немного далее: «И когда речь зашла о вине, вот в этот момент, как рассказывал мне Прокл, видят они, что зашел в лавку авва Ур и стал перебирать и смотреть свитки. Говорит же Прокл Атэкусе: “ну вот, теперь не до вина, ибо если брат Ур услышит сие, то не одобрит это и назначит нам епитимию”. И помолчав немного, добавил: “давай тайно уйдем, чтоб не заметил нас”, и, взглянув на блаженную, которая пристально смотрела на него своими огромными зеленными глазами, и, как бы испугавшись, поник взором долу, немного покраснев. Оба замолчали и задумались о своем. Прокл наблюдал за Уром, который рассматривал свитки, а Атэкуса смотрела куда-то вдаль. Затем, вдруг, она прервала молчание и сказала: “давай уйдем”». И затем: «выйдя на улицу, они огляделись и заметили вблизи лавку, и, зайдя, купили вина». И немного далее: «Так они расположились в одном из дворов какого-то поместья и выпив вина, стали беседовать. Вдруг, их мирную беседу и невинный досуг прервал какой-то шум, ибо они заметили, как из дома поспешно вышел некий муж и стал нервно нечто курить, делая большие затяжки, чмыгая и кашляя. Прокл же уразумел, что он балуется канабисом, призвал к себе мужа сего. И когда тот подошел, сказал ему: “дай и мне”, тот же ответил: “мал еще” (так он сказал, ибо Прокл был мал ростом (μικροφυς) и неприглядного вида, и в вечерней темноте казался совсем юным), на что блаженная Атэкуса ответила: “если бы знал ты, какой человек это, ты бы не говорил так”. Прокл же сказал: “довольно”, и, обратившись к мужу, сказал: “Итак?” Тот же уразумев, по виду и речи этих, что они необычные люди, подал Проклу вещество. И взял Прокл, и курил немного, Атэкуса же причитала и говорила: “ты же знаешь, что я никогда не одобряла, когда ты это делаешь”. И когда перестал курить, выпил немного вина и сказал: “бедные дети”. Муж же тот вопросил Прокла: “о чем это ты говоришь и кто вы господа?” Атэкуса ответила: “мы философы”. Прокл же сказал: “я говорю о вымирающем поколении, потомках хиппи, далеко ушедших от пути отцов их, ибо если первые спали на траве, украшали себя травой и цветами, вкушали траву, курили траву, пели и любили, то эти сидят на отвертках, Red bull’е, и прочей отраве, изнасилованные дешевой культурой и доморощенной мистикой, плененные интернетом и телевидением”, итак он продолжил речь довольное время, заключив: “отцы их почили, не придя в покой, почиют и эти, не познав пути”. После сих слов, тот муж пришел в восторг, и хотел было слушать далее, но Прокл отпустил его с миром. Когда же остались наедине, то вопросила его Атэкуса: “не строго ли ты судишь, ибо и к тебе приложимо то, что говоришь?” Прокл же сказал: “мы все равно свободны, но лишь та свобода не пленяет, которая руководствуется разумом, справедливостью, мужеством и кротостью”. Мог бы я продолжить речь и далее, ибо многое в тот вечер сотворили Прокл и Атэкуса, но прочее ушло из памяти, осталось же только это» Так у аввы Киндея в третьей книге «Воспоминаний». <Е.>