<Из первой книги, гл. 94: о блаженных Прокле и атэкусе и калигулах смирения>
Авва Киндей в своих «Воспоминаниях (Υπομνηματα)» вспоминает об одном случае, приключившемся с аввой Проклом и блаженной Атэкусой. Так, он, описывая жизнь и подвиги их, ибо знал о них не понаслышке, но сам, быв свидетелем их жития, будучи сотаинником аввы Прокла, так что сии отцы не скрывали друг от друга ни один помысел, делясь всем, и совместно ниспровергая злоковарные планы духов злобы, как повествует об этом авва Киндей в начале третьей книги. Говорит же он в своих «Воспоминаниях» - в третьей книге – следующее: «Было однажды, когда мы с братом Проклом, по повелению свыше, должны были отправиться далеко на север в знаменитую Лавру, то, узнав об этом, сестра наша Атэкуса пришла видеть Прокла». Затем описывая жизнь этой блаженной, которую неции считали юродивой, он говорит, что она жила так уединенно, что многие из братии даже никогда не видели и лица ее. Не приходила она никогда на братские агапы, и скрывалась в своей пещере, которую вырыла она собственноручно. И жила она так, что никакая страсть не владела ей, и применительно к ней слова Апостола все мне позволительно, но ничто да не обладает мною. Лишь одно страстно влекло ее: искала она мудрости и божественного гносиса. И приходила часто к авве Проклу, он же учил ее читать и писать.[1] И далее он пишет: «Тогда пришла она к нему в келию и беседовали они довольно о писаниях божественного Григория. Когда же настало утро, сестра говорит Проклу: “Я знала, что ты уедешь, и не увижу более лица твоего, но это случилось скорее, чем предполагала я, и на случай сей, хранила я дар для тебя”. После же сего вынула она из сумы армейские сапоги, кои носили только элитные легионеры Августова полка. Сии каллигулы не боялись ни влаги, ни зноя, ни холода, и она, достав их, подала их ему. Он же приняв этот дар, носил их, и однажды поведал мне, сказав так: “Сии сапоги кои видишь на мне - сапоги смирения”. Я же вопросил его: “Что значит сие?” На что он ответил мне: “Ибо чрез них Господь смирил меня”».<Е>