<Из первой книги, гл. 67>

Авва Перикл, отличался нравом несговорчивым и подозрительным. Во всём авва видел подвох, и стремился найти изъян. Любимым его соображением, была диалектика. "Могут ли быть у мёртвой собаки живые блохи, - взвешивал авва, - или со смертью выше означенной субстанции, паразитирующие субъекты покидают материю разлагающейся особи? С другой стороны, эманации погибшего объекта могут ли, некоторым образом, производить метемпсихоз в сущностях зависимым от протоматерии." Обеспокоенный этими космогоническими проблемами становления вселенной, авва зачастую не замечал происходящего вокруг. А вокруг, цвела весна, и ровным счётом никому не было никакого дела касательно мёртвой собаки, разве, что бродячие гиены выражали интерес к подобному роду пище. Философы же, и в частности богословы, упрекали авву в занятиях пустых, приводя ему на память Тита Лукреция Кара, который так и не смог докопаться до природы вещей вне познания Всевышнего.<СТ>