Первая Ришельевская Одесская гимназия была одним из старейших учебных заведений города. Официально она была создана в 1863 году после отделения гимназии от Ришельевского Лицея (основан в 1817 году), который был преобразован в 1865 году Императорский Новороссийский университет.
Гимназия получила название – Ришельевская, в память пожертвования бывшего одесского градоначальника дюка де-Ришелье на пользу просвещения. Для размещения гимназии с пансионом до 1866 года был нанят отдельный дом графини Стенбок-Фермор, на углу Елисаветинской и Торговой улиц. Гимназия имела свой пансион, поэтому в ней училось много детей окрестных помещиков выбиравших полное обеспечение для своих детей. В 1866 году гимназия переехала в новое здание взятое в наём у И.И.Фундуклея известного историка, краеведа и мецената. В этом двухэтажном здании, расположенном на углу Торговой и Садовой улиц (официальный адрес Садовая д.1) ранее располагался хлебный магазин. Здание было перестроено под нужды гимназии.
В гимназии учились многие известные в будущем люди. Писатели Юрий Олеша и Николай Гарин-Михайловский, художники Михаил Врубель
[250x217] и Леонид Пастернак и многие другие.
Для Одессы тех лет это было престижное учебное заведение, которое давало образование очень высокого уровня. Существует фраза приписываемая Юрию Олеше (а иногда Валентину Катаеву, который учился в 5-й Одесской гимназии) «Человечество делится на две неравные части: на тех, кто учился в Ришельевской гимназии, и тех, кто там не учился». А вот, что пишет в своих воспоминаниях Леонид Утесов-“ О Ришельевской гимназии мечтать было нереально — там учились только дети богачей…” (сам он учился в коммерческом училище Файга).
А закончить я хочу небольшим отрывком из воспоминаний о гимназии художника Леонида Осиповича Пастернака*.
Некоторые эпизоды, прекрасно запомнившиеся, говорят о том, что несмотря на противодействие домашних, я продолжал рисовать, особенно с поступлением в Ришельевскую гимназию, и что рисование мое находило одобрение всего класса.
Это было во втором классе -- значит мне было одиннадцать лет. Я нарисовал мелом на классной доске большой портрет нашего злобного учителя немецкого языка, которого за его тучность и громоздкость, а также за мычащие звуки, которые он издавал, начиная фразу, прозвали "Бегемотом". Весь класс настоял на том, чтобы рисунка не стирать, а оставить его до прихода в класс учителя и не выдавать, кто автор этого портрета... Пришел "Бегемот", взглянул на доску, рассвирепел, подозревая карикатуру на себя... Послал за инспектором... У меня душа в пятки ушла... ни жив, ни мертв, -- а вдруг выдадут?.. Что будет со мною -- какие перспективы? Исключение... А дома? Что отец со мной сделает?!
Пришел инспектор. Все встали... "Бегемот": "Гм... гм... вот который раз это делают" (явная неправда, это было в первый раз). Инспектор: "Кто это сделал?" Никакого ответа. "Кто это сделал?" Молчание. Жуткая тишина... "Кто это сделал?"... Так эти три слова повторял он несколько раз... Никто не выдал... "Остаться всему классу без обеда на всю неделю по два часа!" Этим и кончился допрос. Весь класс действительно просидел несколько дней подряд "без обеда", но тем инцидент и кончился. Товарищество тогда свято уважалось учениками. Правда и ученики были старого, еще бурсацкого типа. Покажется сейчас невероятным: во втором классе, где я был самым младшим, были и столь великовозрастные, что один из них -- очень добрый малый по фамилии Долгий, словно нарочно придуманной для него, вышел из второго класса, когда ему было уже около двадцати лет; на этом его образование и кончилось! Он уехал к себе в деревню, где должен был вести хозяйство за смертью своего отца... Дело было в том, что Ришельевская гимназия была единственной в городе, сохранившей еще интернат или общежитие, где дети помещиков, живших вблизи Одессы, находились на полном содержании. Эти долговязые "дети" -- Митрофанушки -- бывало пускали дзыгу (волчок) в классе, подгоняя ее кнутом. Когда входил в класс преподаватель, такое 16--17-летнее "дитя" скучающей, индифферентной походкой, не спеша и хладнокровно, безмолвно шло на свое место на задней парте. Неповторимая среда -- эти остатки старой бурсы!
*-Пастернак, Л.О. Записи разных лет. Издательство: М.: Советский художник. Переплет: твердый; 288 страниц; 1975 г.