Давно хотела написать про Чехова – поздравить с днем рождения, поделиться с миром (ну, или хотя бы с сотней друзей) своей любовью к этому человеку в пенсне и с такой тонкой, добродушно-ернической улыбкой… И вот прошло полгода после дня рождения, а рука все не поднимается. Все это время вместе с любовью наружу пытались вырваться какие-то обвинения. Я бы сказала, очень серьезные обвинения – я бы на месте Чехова в ответ просто рассмеялась самой себе в лицо. Но он, как человек интеллигентный, скорее всего, лишь тонко улыбнулся бы.
Я читала его запоем. И любила его, как надо – этапами: в младших классах – его ранние рассказы, из серии «Толстый и тонкий», немного повзрослев – «Спать хочется» (уже было совсем несмешно, была оторопь от этого резкого перехода – от смешного к страшному), лет в 16 – «Крыжовник» и «Палата №6», и – под занавес – конечно же, пьесы, самой главной из которых для меня была «Три сестры». Читала, впитывая эту лаконичность и емкость, мечтая когда-нибудь писать также («Подражать хочется только Чехову», - говорил Довлатов). Училась презирать мещанство (и эту противную Наташу из «Сестер»), стремиться к лучшему и не забывать о своем предназначении. А в какой-то день вдруг поняла, что отравил ты мне душеньку навсегда, Антон Павлович, отравил и сделал калекой…
Эти бесконечные самокопания – «а так ли я живу, а та ли цель, к которой иду, а не зря ли я проживаю свое время» – как раз и уводят меня от моей цели. Пока я ловлю свои смыслы где-то ТАМ, мои близкие не могут найти меня ЗДЕСЬ. А ведь если бы я лишний раз позвонила маме или полила цветок, пользы было бы гораздо больше, чем от размышлений о смысле жизни. И бесконечные мысли о моем истинном предназначении и невыполненных планах не делают меня счастливей. Вот есть же люди, которые смотрят по телеку «ржачку», и не вспоминая ни о каком Чехове, и не отягощаясь раздумьями о смыслах – и ничего! Счастливы, радостны и вечно молоды! И главное, не сказать, чтоб ущербны! Может, и мне пора приняться за мой крыжовник уже, сколько можно томиться?
Но тут получился замкнутый круг. Я попыталась не думать. Читала легкие книжки, смотрела комедии. Говорила о тряпках. И вдруг поняла, что мозг изнутри прорастает колючими ветками с противными кислыми ягодами… Опять Антон Павлович подал мне свой знак.
Почему этот прекрасный человек в пенсне своим легким росчерком пера придавил меня как будто бетонной плитой на всю жизнь? Наверное, я «придавлена», потому что все же не до конца его поняла. Отчасти я осознала это, увидев «Донку» швейцарского театра «Сунил» Даниэле Финци Паски. Это не спектакль по Чехову, это – послание к нему. А вернее – его понимание.
Я пришла на «Донку» уже с изумлением. Какая связь между Чеховым и акробатами-эквилибристами-клоунами? Между Антон Палычем и артистами из какой-то далекой и холодной Швейцарии? Я вообще консерватор, особенно, когда речь заходит о Чехове, и всяких этих новомодных штучек не потерплю!!!))) Но эти европейцы меня «растопили», правда. Своими привычными – акробатически-эквилибристскими - приемами показали глубокое понимание Чехова. Удивительно, но в трех радостно-светлых акробатках, вращающихся на обруче где-то под потолком, смеющихся в своих белых именинных платьях, сразу узнаются мои любимые сестры…А рядом с их счастьем – сумашествие и болезнь…А потом очень смешная сцена дуэли на клизмах…А в финальной сцене, в номере с «танцующей» кроватью – умирающий Чехов, но это не просто смерть, а смерть, за которой сразу – рождение…Снова смерть и снова рождение…И в этом весь Чехов: на мрак проливается свет, а где слезы, там и смех. А смеешься ты, Антон Павлович, над такими как я – без конца размышляющими о смысле жизни и забывающими о самой этой жизни)))
Наверно, это поток больного сознания. И завтра я еще что-нибудь пойму о Чехове. Перечитаю еще раз «Иванова»…И будет мне хорошо.