Меня манило к ее ножкам как магнитом. Она, наверное, это замечала.
Но в то же время мне не хотелось, чтобы она смеялась надо мной.
Мы любили играть в игры типа «Монополии». У нас были разные вариации этой игры с разными названиями предприятий, фишками и отличающимися чем-то незначительным правилами.
МОНОПОЛИЯ раскладывалась на полу. Мы ложились друг напротив друга по обе стороны игрового поля.
И я старался всегда лечь поближе лицом к ее ногам. Вполне осознанно. Я смотрел на них, касался рукой как бы не специально...
Она заметила мой интерес не сразу...мы играли долго...много дней.А когда заметила, сказала:
-Ты еще возьми и поцелуй их! – и засмеялась.
Мне это и нравилось и не нравилось. И хотелось до ужаса, и не мог я: не то состояние, не то у нее настроение; у меня одно , а у нее совсем другое; я так тянусь к ее ножкам, и они мне представляются самым желанным на свете объектом, хочу их.. а она, по всему видно- просто смеется, на до мной смеется. Уж лучше вести себя так, как все, как принято, не вызывать этого ее смеха...
Мне хотелось подчиняться ей, я находил в этом какой-то глубокий извращенный кайф; хотелось делать для нее все, что она прикажет.
Я воровал для нее абрикося в соседнем квартале, залезая на высокое дерево ловко, как кошка и рискуя навлечь гнев хозяев сада.
Однаждытя упал с ветки, обломившейся подо мной, остался цел, конечно, не считая царапин, но одежда была совсем разодрана.
Я писал за нее сочинения по русской литературе и делал все, чтобы ею гордились учителя и родители- ведь она стала с моей помощью отличницей.
В седьмом классе родители отдали ее в школу фотомоделей «Арт-пластика». До моделей ее рост немного не дотягивал, но там проводились занятия по йоге, по ходьбе, по танцам, фитнессу. В конце концов она просто выбрала для себя фитнесс.
Я приходил к ней, и она показывала мне упражнения. И вдруг сказала:
-Ложись на спину, закрой глаза!Покажу кое-что.
Я лег послушно, думая, что сейчас будет какое-то упражнение. И почувствовал ее ножку у себя на лице. Мой язык задвигался, изучая ее изгибы и вбирая в себя ее вкус...
Вот так мы стали вместе «заниматься фитнессом».
Но долго это не продлилось и развития особого не получило кроме того, что она ставила меня в разные позы и упиралась ногами, как в спортивную опору или стол.
Мне все это нравилось. И на тот момент мне даже этого было достаточно. Эмоции мои били через край. Я ощущал ее ножки на себе, чувствовал ее власть психологически. Я все глубже и глубже влюблялся в нее и узнавал смысл слова «принадлежать».
Я ни в чем не хотел и не мог отказать ей. Однажды она была у меня. В моей комнате стоял старый секретер, там были в основном папины железные безделушки, а также разные документы и бумаги. В нем также хранились мои рисунки и тетради. В папины ящики я почему-то никогда до этого момента не заглядывал.
-Давай посмотриим, что там! – и детское любопытство проявилось во мне при этих ее словах. Мы открывали ящички один за другим, и в одном из них в дальнем уголке обнаружили серебряные монеты, завернутые в тряпицу.
-Ой, монеты! – она придвинулась ближе ко мне, чтобы получше рассмотреть. – Дай мне…подари хотя бы одну, нет, две!
-Но…это папины. Он узнает.. Я подарил бы…
-Да нет, не узнает. Их же смотри, десять штук! Он, наверное, и не заглядывает сюда!
Папа обнаружил пропажу через месяц.Он долго выпытывал, зачем же мне монеты и что я с ними сделал.Конечно, я сразу признался, что это я взял их, но молчал как партизан насчет того, кому и зачем их отдал.
В конце концов папа дошел своим умом. Монеты собирал ее брат Саша, и это,оказывается, для него она и взяла их. Вот что выяснил мой папа, поговорив с соседом дядей Володей с первого этажа.
-Верни монеты! – сказал мне папа.-А то я пойду к ее родителям разбираться!
Я этого не хотел и сказал ей об этом разговоре.
Она вернула монеты,но сказала мне:
-Ты- предатель!
И мы не разговаривали целую четверть.
Я гордо проходил мимо нее в компании с Вовкой Елагиным, нарочито громко смеясь… а на самом деле мне хотелось подбежать к ней, выхватить портфель и…нести его до самого дома. Но, так как в ее глазах я был предателем, я проходил мимо, саркастически ухмыляясь.
Помирились мы как-то незаметно.Стали перебрасываться словами «привет-пока», потом снова все вошло в ту же колею. Я был рад этому, нол радость всеже была с какой-то червоточинкой,но я не очень понимал, почему, да и вникать в это не хотел.
Со временем плохое забылось. Мы были очень дружны, разговаривали по душам на самые разные темы. Моя мягкая ирония и юмор по отношению к разным предметам в разговоре нравились ей. Она считала меня умным. Обращалась за советом.И все так же я проверял ее диктанты и частично решал за нее самостоятельные и контрольные по алгебре и геометрии…
Однажды мы играли в карты. Надо сказать, я не люблю эту игру, потому что у меня есть особенность следующего рода: я очень быстро забываю, как играть.
И если месяц не играю, меня приходится заново учить. Но эт как раз был период, когда мы с ней часто играли вдурака и другие игры, например, «тысячу», так как в ее семье в карты любили играть все- мама, папа и брат…
Так вот, они любили играть между собой на деньги. Или на щелбаны. Или на желание.
Мы в тот раз с ней начали играть на тжелание. Желания раньше у нас были детские и смешные- кукарекнуть из-под стола, сказать «Дурак я, дурак», проскакать вокруг стула на одной ноге и все в таком духе.
И я проиграл.
-Так мы же на желание играли? – спросила она, лукаво улыбаясь.
-Да, на желание.
-Ну так поцелуй - вот мое желание, - и она мне протянула руку запястьем вверх.
У меня внутри просто все зашлось от волнения. Сердце застучало в ушах. Краска бросилась в лицо. О, мне давно хотелось этого. Мне хотелось целовать ее везде… Я осторожно дотронулся губами до пальчитков. Стал целовать медленно, нежэно и, конечно, не один раз…
Значит, она тоже хочет этого, раз загадала такое желание. Значит, она хочет… чего?
Потом мы лежали на узкой кровати, накрытой колющимся шерстяным покрывалом, я обнимал ее ножки и целовал их попеременно…
Мы ничего друг другу не говорили…
Мне хотелось поклоняться ей, кучу всяких разных дел сделать для нее и ради нее. В общем, я был мальчишкой и я был без ума влюблен.
Я был в отм состоянии, в каком бывал, я думаю, всякий влюбленный впервые. Мне не хотелось с нею секса, я об этом даже не задумывался тогда. Я и са м не знал, как это назвать. Мне хотелось постоянно быть с нею и целовать ей руки с поводом и без повода, хотелось ощущать всю гамму чувств, прикасаясь к ней в реале, тогда как я давно уже в мечтах делал это…
Я смотрел на ее руки, когда мы делали вместе уроки, сидя над каким-нибудь рефератом по биологии: я диктовал, а мона писала.Я-на кровати, сбоку, а она-за письменным столом.Колмната ее была очень маленькой, и мы сидели очень близко друг к другу, она писала, а я смотрел на ее руки… они казались мне самыми нежными и совершенными в мире…
Был период, когда мы увлеклись чтением исторических любовных романов. Я ложился у ее ног и она читала мне книги, взятые напрокат у Юльки Семеновой. Мы даже несколько раз пропускали из-за этого школу. Нас тянуло друг к другу, а чтение было только предлогом… После чтения час или два она засыпала, или, точнее, делала вид, что засыпала, а я… я оставался на своем месте у ее ног, снимал с нее носочки и облизывал ей ножки. У них был лимонно-горьковатый вкус, я это помню и сейчас. Сердце бешено колотилось, чувства-самые разные, но всегда смешанные с поклонением, которого я ощущал более всего , переполняли меня. Это было очень счастливое время, хотя темы между нами было очень немного. Се было скромно, я довольствовался малым, не зная точно, что возможно что-то еще. Мне было достаточно просто поцеловать ее ножку, чтобы чаша моих эмоций переполнилась нахлынувшей яркой радостью и сознанием, доводящим до экстаза: я смогу сделать это и завтра, и послезавтра…да, это наконец-то стало возможным, и она не смеется надо мною…
Я хотел целовать ее пальчики с неумело наложенным пастельно-розовым лаком на ногтях вечно... Конечно, «вечно» - это, как оказалось, очень пафосное и неправильное слово... Но тогда мне хотелось думать именно так.

Мои отношения с ней определили характер отношений с другими женщинами впоследствии, когда она вышла замуж за другого.
Еще несколько раз в жизни я переживал, наверное, такие же острые эмоции, в основу которых ложились влюбленность и поклонение женщине, но невольно всегда сравнивал их с теми, первыми тематическими ощущениями и желаниями; не потому, что я меньше любв ощущал и не от скептицизма, появившегося во мне , нет...просто потому, что эта первая влюбленность для меня была феерически яркой по накалу чувств и совершенно потому особенной, что происходило все в первый раз, и я совершенно в то время не знал такого термина – БДСМ и того, что многие, очень многие мужчины мечтают и мечтали о том же, что и я- заняться женскими ножками, подчиняться женщине и радоваться этому...
На тематическую тягу у меня наложилась и первая любовь, поэтому я долго не мог в отношениях с женщинами разделить секс, любовь и тему. А когда осознание того, что все же это , может быть, совершенно разные категории, пришло – в этом разделении для меня уже не возникало необходимости. Мне очень повезло, я нашел в своей жене лучшее сочетание для себя и того, и другого, и третьего.