Пишу. В наушниках эхо Москвы. Да их я тоже слушаю. Несколько дней назад нашёл у себя манию грызть деревянные карандаши, вот и сейчас догрызаю. Как-то сегодня не вкусно, соли нет. С каждым днём писать всё труднее и труднее, нужно валить в школу. Шарфик накинуть и пойти. Кстати Маш его я тоже тебе завещаю.
Да и ещё вот сейчас сижу в пол четвёртого ночи в кепке. Я идиот.
Кто-то сказал: чем больше у тебя плохих дней, тем дороже ценишь счастливые. Вот у меня счастья было два месяца. Самое глупое, что оно было было просто таки прилеплено к моей любви. Я непонимаю для чего я вспоминаю, но запала она мне в душу. Это противно. Противно до горечи. И вроде уже ничего не связывает , но она каждый день напоминает о себе. Уже завтра я вернусь ко всем тем, кто меня ненавидит, дружит и просто не замечает. Наверное будет хоть что-то интересное, а то совсем уже всё гуще киселёк становиться.
За эти каникулы нашёл человека(точнее она сама меня нашла), по гениальности достигающего Герасимова. Герасимов это такой, совершенно безумный(в самом хорошем смысле) живой, талантливый, но всеми зачто-то презираемый и глубоко одинокий человек. К величайшему сожалению я теперь не знаю где он. А раньше, раньше я был один, он был один, а значит уже не одиноки. Порой он говорил такие вещи, что в голове что-то взрывалось, а зубы с треском ломались. Порой он делал такие вещи что я скатывался на пол от хохота. Он был. Теперь его нет.